Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы - Василий Звягинцев

Овчаров протянул блокнот. Шульгин скользнул взглядом по восьмистишью.

Вот такие у меня, брат, дела…И ослабла нить, что к тебе вела.Вновь сижу один-одинешенекИ не вижу звезд в небе крошево…

Облаками вся даль затуманилась,Непонятно все, цель утратилась…Вот такая тут обстановочка,Хоть и вьется еще та веревочка…

– Ну да. Лирический герой, томленье духа и все такое. Понимаю и готов подписаться. А воевать все одно надо, братец ты мой. Пускай «и скучно, и грустно, и некому руку подать…».

Глава девятая

В Париже, где у Виктора были кое-какие приятели на Ке-д-Орсе,[28] воспринимавшие его в личном качестве, помимо принадлежности к советской власти, он, потратив всего несколько десятков тысяч франков, посидев с нужными людьми за столиками в «Риц», «Мулен Руж» и в гораздо более закрытых заведениях, вышел на министра авиации Второй республики. Хотя все всё понимали, парагвайский паспорт и рекомендательное письмо от мексиканского посла в Барселоне оказались достаточными для «очистки совести» чиновника. На совершенно некоммунистическую Мексику, которая тем не менее демонстрировала всему миру полную и неограниченную поддержку Республики, удобно было ссылаться в самых сомнительных с точки зрения «невмешательства» ситуациях.

Самое же главное – практически любой деятель любой парламентской республики не может быть не продажен. «Нобиль оближ».[29] Как же иначе? Сегодня ты, адвокат или школьный учитель, вдруг волей партийного списка оказался министром. А завтра что, ежели твой кабинет рухнет? Надо успеть! Хватать, хватать и хватать! Выгонят – будет, на что жить. Во Франции это особенно распространено. Исторически, со времен Директории хотя бы. Да и в королевские времена тоже. Уж на что был интеллектуально велик Талейран, и то, будучи назначен министром, не сдержался, говорил, потирая руки, в присутствии камердинера: «Ну вот, теперь наживемся!» Осуждения не встретил.

Разговор с министром был простой. Отчего-то слово «миллион» вызывает у людей неадекватную реакцию. Бывает и два, и три, и сто, и МИЛЛИАРД, но миллион, особенно первый, и не во франках, а в твердой валюте, всегда очаровывает и заставляет забыть о совести и чести. Не всех, не всех, естественно, но, если в душе есть некоторая гниль (или – «широта мышления»), нет лучшего теста.

Задача Виктора облегчалась тем, что за два дня до начала миссии Графа во Франции разразился правительственный кризис, и премьером вновь стал лидер социалистов Леон Блюм, настроенный на решительный отпор франкистам и зарвавшимся немцам. Он немедленно пообещал своему коллеге, главе республиканского правительства Хуану Негрину, срочную помощь. Разговор шел о выделении Испании двухсот артиллерийских орудий, такого же количества боевых самолетов и даже направлении трех-пяти регулярных французских дивизий, которые своим присутствием парализовали бы участие в войне немцев и итальянцев. Прямое боестолкновение с французской армией означало бы серьезную угрозу европейской войны, к которой Германия, зажатая между союзными Францией, Чехословакией и СССР, была очевидным образом не готова.

Срочно собралось заседание Постоянного комитета национальной обороны, в котором, помимо премьера, приняли участие министры обороны, иностранных дел, авиации, флота, начальники генштаба и штабов родов войск. Начальник генштаба генерал Гамелен прямо заявил, что победа Франко и его союзников представляет собой большую угрозу для национальной безопасности, так как авиация и флот Германии и Италии в случае грядущей «большой» войны получают великолепный плацдарм против незащищенного юго-запада Франции, где сосредоточено большинство военной промышленности.

Хотя окончательного решения на этом заседании принято не было, шум в прессе, особенно правой, поднялся большой, и конфидент Овчарова «верховым чутьем» уловил, что можно не только заработать, но и попасть в струю политики нового премьера.

Министр, правда, не совсем понимал, зачем изнемогающей от непрерывных воздушных атак и бомбардировок Республике нужны пассажирские и транспортные самолеты. Разве что для планируемого бегства высшего политического и военного руководства? Впрочем, он счел, что это не его дело. Если бы речь зашла о бомбардировщиках, задача была бы куда сложнее.

Поторговались, не без того. Деньги министр, как раньше Прието, как вообще любой разумный человек, видящий перспективу, пожелал получить в виде двух чеков – полмиллиона долларов на известный ему американский и полмиллиона фунтов на несколько английских банков. Будто догадывался, что при «нормальном» развитии истории вскоре предстоит бегство сначала на неоккупированную территорию, а потом и на Острова.

Овчарову было безразлично, не свои платил, хотя, понятное дело, полтора миллиона долларов за двадцать гражданских самолетов – цена по тем временам несусветная, тем более что гораздо большее количество боевых самолетов уже давным-давно было оплачено Республикой, но так и не поставлено.

Виктор, учитывая этот некрасивый факт, на глазах контрагента заполнил чеки автоматической ручкой с золотым пером, позволил полюбоваться на «сумму прописью», после чего сложил и спрятал их в бумажник.

– Получите после того, как меня уведомят, что все самолеты приземлились на оговоренных аэродромах. А пока вот вам задаток – десять тысяч.

– Нет, мсье, так не пойдет. Самолеты улетят, а с вами тоже что-нибудь случится. А мне – под суд идти?

– Под суд – это вряд ли, не та у вас страна. Но где мои гарантии, что вы не улетите раньше самолетов?

Долго и увлеченно спорили, пытаясь найти взаимоприемлемое решение, и все же нашли. После чего едва ли не подпрыгивающий от счастья министр пригласил партнера в «Максим». Чего теперь мелочиться?

Овчаров очутился в знаменитом ресторане впервые и остался доволен. Слухи вполне соответствовали реальности.

К немалому удивлению Громова, в назначенный Шестаковым день на трех аэродромах сосредоточились не десять и не пятнадцать, а все двадцать воздушных судов. По максимуму. Новых только три, но и остальные во вполне приличном состоянии. Немецкого, французского, английского производства. Некоторые перелетели Пиренеи под видом рейсовых пассажирских, другие доставили голодающему населению Каталонии благотворительную помощь организаций и частных лиц, остальные – в счет разрешенного правительством возобновления ранее согласованных поставок.

Десантные группы уже были готовы. Командовали ими знающие офицеры, но общую разработку Шульгин взял на себя. Собственный опыт двадцатого – двадцать четвертого годов да теоретическое знание нескольких самых ярких десантно-диверсионных операций второй половины века делали его непревзойденным специалистом.

В разработке учитывались ключевые моменты захвата пражского аэропорта в шестьдесят восьмом, штурма дворца Амина в семьдесят девятом, рейда израильских коммандос на Энтебе. Из каждой модели он взял кое-что полезное, довел до сведения командиров, несколько раз проиграл действия каждого отделения и взвода на схемах и макетах.

Всего в дело вводилось почти четыреста отборных бойцов, из них половина – солдаты и офицеры Особого корпуса, преимущественно – уроженцы Старой Кастилии и самого Бургоса или хотя бы знакомые с городом и окрестностями. Полсотни личных спецназовцев Шульгина, срочно отозванные после взятия Уэски, остальные – немцы и другие интернационалисты. В их числе – очень понравившиеся Сашке добровольцы батальона Линкольна. Настоящие мужики, той еще генерации американцев, что с «кольтом» и «винчестером» осваивали Дальний Запад и Аляску, а несколько позже описываемого времени отчаянно атаковали на своих «Девастейторах» и «Доунтлессах» японские авианосцы, имея на благополучное возвращение еще меньше шансов, чем советские «ТБ-3» и «СБ» жарким летом сорок первого.

Отряд «Б» вооружили исключительно автоматическим оружием – пистолетами-пулеметами, которые удалось собрать, «томпсонами», «рейнметаллами», русскими «ППД-34», ручными «МГ-34» и «ДП-27». Вдобавок почти все имели двадцатизарядные автоматические «астры» с деревянной кобурой-прикладом, внешне очень похожие на пресловутый «маузер».

Носимого запаса патронов и гранат должно хватить на пару часов непрерывного встречного боя или на сутки нормальных действий в тылу врага. Ввиду невозможности снабжения боеприпасами после высадки каждая группа была оснащена однотипным оружием: убитый товарищ поделится патронами с пока живыми. Ну и, как во всякой зафронтовой операции, на определенном этапе подразумевался переход на ресурсную базу противника.

Последний инструктаж Шульгин проводил уже на краю взлетно-посадочной полосы Лериды в первом часу ночи.