Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - Василий Звягинцев

Увидев, что спор одинаково эрудированных людей обещает быть долгим и вполне может перейти в банальную склоку, Император сделал короткий, но сразу ставящий спорщиков на место жест.

«Что ж, сувенир он и есть сувенир, отчего и не принять? — думал Президент. — Что там за намёк Олег этим подарком обозначает — не суть важно. Только теперь нужно немедленно ответить чем-то равноценным».

Он передал коробку в руки Писателя, обвёл друзей вопросительным взглядом. На что ещё нужны советники? Подсказать необходимое решение в момент, когда сюзерен не то чтобы в растерянности (такого быть не должно, а следовательно, и не может), а по известным только ему причинам размышляет о чём-то другом, не менее важном.

Здесь у него под руками равноценного подарка не было, и где его взять? Хоть в Москву посылай специального человека, имеющего доступ к Спецхрану.

Тут и подфартило Контрразведчику. Без всякой специальной цели, просто — друзьям показать, заодно и пристрелять по бутылкам и другим подходящим целям прихватил он с собой попавший на днях к нему в руки пистолет «Гюрза», заводского производства, но побывавший в руках неких умельцев, превративших его в произведение искусства. Не иначе как в знаменитом ауле Кубачи над ним поработали (или в одном из мест лишения свободы, где «народные умельцы» что угодно изготовят, был бы заказ). Все металлические детали расписали золотой чеканкой, травлением по металлу и прочими изысками, всячески обыгрывающими наименование модели. На щёчки пустили слоновую, а скорее — моржовую кость, сплошь покрытую неповторяющимся орнаментом. Может, для какого «амира» то ли своего, то ли заграничного делали. Или — министру ко дню рождения.

Немного жалко было вдруг взять да отдать красивую игрушку. Так и выигрыш тоже светил немаленький, что с этой, что с другой стороны. А себе ещё найдём, особенно если весь «цех» накрыть удастся. Самое главное, пистолет был из той серии, что предназначалась под девятимиллиметровый патрон «Парабеллум». Такие и в параллельном мире наверняка найдутся[46].

Не рояль в кустах, но около этого.

— Я сейчас, — сказал он Императору.

И бегать никуда не пришлось, только до машины дойти. При всём своём скептицизме и даже несколько вызывающем неприятии общеполагающей идеи Контрразведчик оказался профессионально «грамотным человеком». Чётко сообразил, что проще поверить в невероятное, чем остаться на перроне, глядя в хвост уходящему поезду. Журналист и Писатель явно уже поверили и «императору», и его свите, а они ребята хваткие, на пустую блесну не ловятся. Как бы не выиграли «поперёд него» редко выпадающий шанс. Текущий расклад в случае чего бо-ольшущий куш сулит.

Деревянный футляр, в каких обычно хранилось целевое оружие, он подал Президенту почтительно, одновременно бросив взгляд в сторону. Не на Императора (не его уровень), а, как у царедворцев положено, на человека, который приставлен к аналогичным делам, то есть на Миллера. В любой иерархии, начиная с Древнего Египта, сановники близких рангов легко друг друга узнают.

Президент был обрадован мгновенностью реакции друга, ещё не зная, что именно скрыто в коробке. Просто знал, что этот — не подведёт. Грубо выражаясь, «туфту не подсунет». И подал Императору ответный подарок, даже его не раскрывая.

— Сами понимаете, Олег Константинович, не готовился я к нашей встрече. Вообразить не мог. Но — чем богаты, тем и рады! Примите от души. — Слова Президента прозвучали со всей возможной теплотой и радушием, но чувствовалась в них некоторая неуверенность, не всеми уловимая. Вдруг да не то в футляре окажется? Фрейдизм в какой-то мере, но был у него в молодые годы подобный случай. Перепутал на Восьмое марта подарки: то, что девушке предназначалось, маме вручил…

Олег Константинович, в отличие от Президента человек военный до мозга костей, по виду футляра догадался, что там может содержаться. И откинул замки крышки с нетерпением. Интересно же!

Увиденное его восхитило, без всяких преувеличений. В смысле оружия Император был редкостным знатоком и ценителем. А тут — совершенно потустороннее изделие. Словно Сильвия среди его придворных дам!

Прекрасный пистолет! Невзирая на отделку, бог с ней, с отделкой, хотя и она хороша! Особенно эта хищная змея, обвивающая своим золочёным телом чешуйчатый кожух затвора. Он сразу же взял его в руки, прикинул эргономику, вес, баланс. Нескольких секунд хватило, чтобы сообразить, где кнопка магазина, затворная задержка, предохранитель и всё прочее.

И обратился он не к Президенту, а прямо к Контрразведчику.

— Характеристики изложите. Что калибр «девять» я и сам вижу, а остальное?

Тот доложил со всей возможной полнотой и точностью, присовокупив, что именную табличку в ближайшее время изготовят и передадут любым удобным способом. Чем набрал дополнительные очки.

— Попробовать можно? — У себя в Берендеевке Олег никого бы не спрашивал, а здесь всё-таки «чужая земля».

— Да о чём речь?

Первым выстрелом Император сбил с дерева сидевшую метрах в двадцати ворону. Только перья полетели. Ещё двумя — крупные еловые шишки на том же примерно расстоянии[47].

— Хорошо, — расплылся в довольной улыбке Олег Константинович. — Надёжная машина. Теперь вы? — Он протянул пистолет рукояткой вперёд Президенту.

— Вот здесь — увольте, — выставил тот вперёд ладонь с раскрытыми пальцами. — Я в плавании кое-чего достиг, в теннис играю, велосипедом занимался, а это как-то мимо прошло. В другое время рос…

Император с весёлой хитринкой в глазах скользнул по президентскому окружению.

Позориться никому не хотелось после изображённого чужим предводителем мастер-класса.

— Мне позволите? — сделал шаг вперёд Писатель.

Остальные его друзья облегчённо вздохнули. Что он стрелять умел довольно прилично, знали все, но вот при всех посоревноваться с державной особой, владеющей оружием, как Юл Бриннер? Так это, может быть, даже и лучше! Человек умственного труда примет на себя удар. Никакой не удар, конечно, обычное развлечение, в котором, однако, более значительные лица останутся в стороне, высокий гость — при своей победе и восхищении зрителей с обеих сторон. В случае же неудачи интеллигент с самомнением удовлетворится тем, что хотя бы удостоился чести занять второе место в соревновании с непревзойдённым стрелком, тем более — Императором.

Может возникнуть вопрос — как именно все эти «демократически», а главное — крайне скептически настроенные господа так быстро, поперёк собственного отношения к любого рода «мистификациям», согласились воспринимать Олега Константиновича в заявленном им качестве? Харизма ли тут подействовала, свойственная всем Романовым, или иное что-то, но даже сам Президент ощутил, что при первом же серьёзном историческом катаклизме его личные друзья охотно признают главенство не его, а этого вот самоуверенного мужчины. Не то чтобы предадут, это исключается, просто согласятся с неизбежным, как если бы он отслужил определённый в должности срок и вернулся в исходное состояние.

Писатель тем временем перешёл в иную позицию своей личности.

Этому перевоплощению он научился очень давно и пользовался при необходимости, в ситуациях, с которыми в повседневном состоянии справиться не мог. Тогда он, как талантливый актёр школы Станиславского, превращался в другого человека. Сейчас — в стрелка типа Криса из «Великолепной семёрки», попадающего навскидку в любую цель. У него даже черты лица стали резче и жёстче, фигура приобрела давнюю стать и пружинистую силу.

С лёгкой уважительной (а как же иначе) улыбкой взял из рук Императора пистолет, внимательно его осмотрел, взвесил на руке, несколько раз вскинул от колена до плеча и обратно. Усмехнулся, прямо взглянув в глаза Президента, будто спрашивая: «Делать „клиента“ или уступить?»

Президент, сам не понимая, мысли он друга читает или просто думает и ощущает происходящее одинаково, кивнул, одновременно выкрикнув ментально, едва не вслух: «Делай, делай. Что можешь!»

Писатель снова усмехнулся весьма двусмысленно. Можно было догадаться, что мысленный посыл он принял.

Повернулся к Олегу Константиновичу, пошевеливая пальцами на рукоятке и перед спусковым крючком.

— Ворон что-то не видно. Разлетелись, напугались. По шишкам, что ли?

Император уловил в стоявшем перед ним подтянутом, худощавом мужчине с ироническим складом губ серьёзного противника. Этот не станет ради дипломатического политеса шар в бильярде подставлять или играющего короля на козырную шестёрку сбрасывать.

— Давайте по шишкам, — согласился Олег.

Писатель вскинул пистолет и шестью выстрелами, прозвучавшими почти как очередь, снёс с вершины стоявшей у края ограды сосны (двадцать пять метров до неё точно) целую гроздь, то ли шесть шишек, то ли семь, никто и посчитать не успел. Долго падали на землю крупные янтарные пластинки чешуи после того, как смолк последний выстрел.