Мой опасный - Татьяна Гончарова

ты кончаешь, Ди, — вдруг шепчет Хард, и накрывает пальцами мои половые губы. — Покажи мне.

Не совсем понимаю, что он хочет, но от сильных умелых пальцев на клиторе, мощных глубоких толчков с моим телом что-то случается.

Я вдруг замираю и содрогаюсь с глухим стоном, трясясь всем телом.

Из моего горла вырывается громкий протяжный стон. Хард накрывает мои губы своей широкой ладонью, заглушая его.

Я выгибаюсь, трясусь, держусь за его рельефные каменные предплечья, буквально вою под его рукой. Ноги подгибаются, и Хард держит меня, прижимаясь горячими губами к моему виску.

— Хорошая девочка, Ди, — шепчет он. — Красивая. Как же ты пахнешь, Ди…

Не дожидаясь, когда утихну, Хард начинает двигаться снова. На этот раз медленнее. Размашистей. Погружая и выводя из меня член почти на всю длину, и снова засаживая глубоко, уверенными сильными толчками.

Я не могу остановиться. Его рука на моих губах глушит мои стоны. Всё сливается в единую блаженную вечность. Дрожу в его руках. Плавлюсь от его силы, резкости на грани грубости.

Вдруг Хард ускоряется, с оттяжкой, глубоко вбивается в меня. От звука ритмичных шлепков меня снова кроет.

С рычанием он стискивает мои бедра, содрогается за моей спиной, и внутри меня становится горячо, очень горячо... и я тут же срываюсь следом за ним, вою в его ладонь на моих губах, трясусь всем телом.

Хард, как же я благодарна тебе, что ты сорвался... Не знаю, как, почему невозможное стало возможным, но я рада, как же я рада!

Хорошо, как же мне сейчас неописуемо хорошо...

Наконец-то хорошая девочка Ди — счастлива!

Глава 25. Принятие

Хард Зартон, командир команды 1-КА

Способность мыслить возвращается рывками.

Фрагментами.

Спокойствие. Наконец-то.

Впервые в жизни — тотальное, всепоглощающее…

Не надеялся уже, что испытаю.

Ди… Маленькая моя.

Сорвался все же…

Точно жалеть не буду.

Дрожит в моей хватке, прижимается, льнёт ласковым хвостиком ко мне.

Не надышаться… Как же охеренно она кричит на пике. Меня снова кроет, едва представлю.

Хорошо, что я пси-контроль вокруг тира на автомате развесил. Дрейк научил. Никто не увидит и не услышит. Псионики только, увидев, понимающе усмехнутся и пройдут мимо. Другие просто обойдут.

Моя Ди… Нежная, податливая малышка. Гибкая, сильная, и… мягкая. Чувственная и чувствительная до тьмы в глазах.

Такая же, как и ее хвостик. Охрененно мягкие шерстинки сверху, а сжимаешь пальцами — чувствуешь гибкое, сильное, упругое. Убойное сочетание.

До боли, до тьмы в глазах хочу ее. До ломоты в костях.

Невозможная тяга. Мало её. Только кончил, а снова хочу.

Запахом её пропитаться — от секса он стал ещё сильнее.

И своим её пропитать. Должна только мной пахнуть.

Трогать, целовать, присваивать, метить хочу ее.

А потом и шипами… не знаю, как сдержался.

Я безумен, факт. Чип, хоть и исправен, но явно не работает.

Меня кроет от неё звездец… Если ещё и каудал ей впрысну, будет здесь два безумца. Я же не удержусь, ядреную дозу вкачу сразу. Пусть хоть у неё останутся остатки здравомыслия.

Не оттолкнула. Не остановила. Вот и хорошо. Моя теперь. Только моя.

Прижимаюсь губами к её виску. Она откидывает голову назад, на моё плечо, легко улыбается. Провожу губами по скуле, легко целую бровь, щёку. Снова глубоко вдыхаю.

Спокойствие мое… Только для меня. Вот оно оказывается как происходит.

Расплетаю хвост вокруг тонких запястий. Глажу по узким плечам.

Ещё дрожит малышка моя. От удовольствия. От этого факта в груди незнакомое, приятное тепло растекается.

Ей хорошо, и меня от этого накрывает просто… никогда подобного не чувствовал.

Глажу её обеими руками, снова обвиваю хвостом льнущий ко мне хвостик. В её волосы лицом зарываюсь. Жадно, глубоко дышу и не могу надышаться.

Ни за что теперь не выпущу. Любого порву за тебя. Моя Ди. Моя.

Дурман похоти чуть рассеивается, цепляю сознанием неправильность.

В её запахе что-то неправильное. То, чего быть не должно.

Принюхиваюсь уже прицельно. Что не так? Что?! Кровь?! Да, точно.

Она же не была ранена. Откуда?!

Паника захлёстывает, буквально каменею, но тут же сбрасываю замешательство.

Действовать! Дебил, урод, неужели повредил? Ощупываю её лихорадочно, принюхиваясь. Где кровь?

Между бёдер… В промежности. Твою ж… Хард, придурок конченный, ты же…

Не только у неё. Кровь и у меня на члене, это я её… звездец. Повредил её.

— Ди, малышка, сильно больно? — губы сами произносят.

Тут же обрываю себя. Конечно больно. Поднимаю её на руки. Она смотрит на меня озадаченно, но я уже знаю, что делать.

Бросаюсь с ней в глубь зала, там коридор, затем склад в подвале. Несусь по лестнице. Ди что-то говорит, потом разберусь.

— Сейчас, малышка, потерпи, — бегу и шепчу торопливо: — урода кусок я. Сейчас, маленькая. Тут рядом есть медкапсула. Сейчас.

У меня привычка с многолетних парных тренировок с Дрейком: рядом всегда должна быть рабочая медкапсула, причём навороченная, готовая к применению. Без доступа к единой медсети.

Слишком уж наши с братом тренировки на грани. Часто за гранью. Не один раз друг друга вытаскивали.

Хорошо, что и сейчас, едва пришёл в академию, нашёл здесь склад. Тут несколько списанных медкапсул, одна очень даже пригодна. В рабочем состоянии.

— Сейчас, маленькая, — шепчу я, подлетая к капсуле.

Отбрасываю хвостом крышку, укладываю Ди внутрь, она смотрит на меня ошарашенно. Недовольно даже.

— Хард, зачем? Ты слышишь меня? Я в порядке, — в её голосе раздражение и настойчивость.

— Вижу я в каком ты порядке, — активируя капсулу, рычу я. — До крови тебя порвал, дебила кусок, сорвался. Сейчас. Тут современная программа…

— Хард! Твою мать! — рявкает она. — Ты слышишь меня? Я в порядке, — по слогам произнесла и уже вылезать собралась.

Бешенство вскипело тут же на услышанные