Обет молчания - Виктория Холт

— Печальная история, — сказала мисс Каррутерс. — Несколько недель назад это показалось бы невероятным, а теперь повсюду происходят подобные вещи.

— Я буду лучше чувствовать себя, зная, что.

Андрэ в Англии, — продолжал молодой человек. — Сам я должен каким-то образом попасть в армию.

Я всегда хотел этого, а теперь чувствую необходимость сражаться с безжалостным врагом.

— Я вижу, что вы очень тревожитесь за сестру, — сказал Маркус.

Молодой человек утвердительно кивнул. Он так и не притронулся к яблочному пирогу.

— На вашем месте я бы поел, — мягко сказал майор. Но молодой человек покачал головой и отодвинул тарелку.

— Как только трапеза закончилась, я поднялась наверх взглянуть на Эдуарда. Он мирно спал.

На меня произвел угнетающее впечатление разговор с молодым человеком, еще одним из тех, на долю которых выпали сейчас ужасные испытания.

Когда я вернулась к нашей компании, он все еще был там. Не вызывало сомнения, что он находит некоторое утешение в обществе сочувствующих ему слушателей.

Он продолжал рассказывать о своей сестре Андрэ, подчеркивая, каким облегчением было бы для него, находись она в безопасности в Англии.

Наконец, Маркус напомнил, что нам утром рано вставать и необходимо хорошенько выспаться. Поэтому мы попрощались с молодым человеком, которого, как выяснилось, звали Жорж Латур, пожелали ему удачи и разошлись по нашим комнатам.

К своему удовольствию, я увидела, что Эдуард все еще спит. Я легла к нему в кровать, а Аннабелинда заняла другую, и, несмотря на все волнения этого дня, я вскоре крепко уснула.

Проснувшись и оглядев комнату, я не поняла, где нахожусь, пока не увидела около себя Эдуарда и спящую Аннабелинду на другой кровати.

Я зевнула и встала, гадая, что принесет этот день.

В столовой нам подали кофе и поджаренный хлеб, теплый, прямо из печи. Жорж Латур уже сидел за столом.

— Андрэ еще не встала, — сказал он.

— Ей лучше? — спросила я.

— По-моему, немного лучше. Утром все предстает не в таком мрачном свете, правда?

— Думаю, что да.

Я кормила Эдуарда, который с серьезным видом рассматривал Жоржа Латура.

— Чей это ребенок? — спросил он.

Я рассказала ему о налете цеппелина, о смерти Жаке и Маргарет Плантен и о том, как нашла Эдуарда в палисаднике в его коляске.

— Видите ли, я часто заходила к его родителям. Малыш не чужой для меня. Я не могла оставить его.

— Война принесла горе многим людям! — промолвил Жорж.

И я пожалела, что напомнила ему о его трагедии.

На несколько минут воцарилось тоскливое молчание, а потом вошел Маркус. Атмосфера сразу стала другой. Даже Жорж Латур, казалось, немного повеселел.

— А, вижу, никто не проспал, — сказал Маркус. — А юный Эдуард? Как его дела?

— Как всегда, отлично.

— Пока есть кому позаботиться о его удобствах, не все ли ему равно, где он находится?

— Это не сложно, а он хороший ребенок.

Маркус обратился к Жоржу:

— А вы… вы, наверное, скоро отправитесь в путь?

— Как только моя сестра будет готова.

— Как она сегодня?

— Примерно так же.

— Надеюсь, все образуется.

Маркус выпил кофе. К нам присоединилась мисс Каррутерс.

— Будет чудесно, если мы сможем пересечь Ла-Манш сегодня вечером.

— Попытаемся, — ответил Маркус. — Там будет много судов для перевозки войск, поэтому может произойти небольшая задержка. Но не бойтесь, мы будем в Англии если не сегодня вечером, то завтра.

— Как замечательно оказаться дома, — сказала я.

Потом вошла Аннабелинда.

— Я опоздала? — спросила она.

— Ничего страшного, — уверил ее Маркус. — Просто скажем, что остальные пришли раньше.

— Как вы добры! Мне нравятся люди, которые находят для меня оправдания! О, как восхитительно выглядит этот поджаренный хлеб! И кофе тоже!

Мы немного поболтали, и Маркус спросил, сможем ли мы подготовиться к отъезду за пятнадцать минут. Мы все объявили, что сможем, и он вышел, чтобы подготовить машину.

Но через пятнадцать минут мы не выехали.

Мы собрались в комнате отдыха. Андрэ, готовая к отъезду, тоже спустилась вниз. Нам не хотелось спрашивать, как она себя чувствует. Она могла подумать, что этот вопрос вызван ее внезапным уходом из столовой накануне вечером.

Мы сидели, испытывая некоторую неловкость, когда появился Маркус.

— Мы задерживаемся, — сказал он. — Что-то с автомобилем.

Мы все встревожились, но он жизнерадостно улыбнулся и промолвил:

— Это ненадолго. Уверен, что все будет налажено в момент.

Жорж Латур вызвался помочь и сказал, что съездит в гараж и позовет кого-нибудь.

— Тогда вы с сестрой задержитесь, — заметил Маркус.

— Пустяки. На машине это не займет много времени. Я привезу кого-нибудь. Займите Андрэ, пока меня не будет.

— Небольшая задержка не должна повредить нам, — повторил Маркус. — Мы можем успеть подъехать к берегу вовремя, чтобы попасть на паром.

А нет, так сделаем это завтра.

— Боюсь, что это задерживает и вас тоже, — сказала Андрэ мисс Каррутерс.

Та пожала плечами.

— Не имеет значения, — сказала она.

— Интересно, что происходит сейчас в «Сосновом Бору»? — сказала я. Бедная мадам Рошер!

Что с ней сейчас?

— Ей следовало бы уехать, — заметила Аннабелинда.

— Она не смогла бы вынести расставания со своим домом. Вся ее жизнь прошла в нем, а потом там столько лет была школа. Для нее это просто ужасно. Но если придут немцы…

— Она знает, как обращаться с ними, — сказала Аннабелинда. — Враги будут трепетать перед ней… как все мы.

— Что за глупости! Мы просто школьницы. Ей будет противостоять армия захватчиков.

— О, с ней все будет в порядке.

Возвращения Жоржа мы ждали около часа. Появившись, он выглядел смущенным.

— Извините, — сказал он. — Я не смог никого привезти. Вы не представляете, какая всюду суматоха. В гараже ремонтируется множество машин, которые могут понадобиться в любой момент. Никто не может никого прислать.

— Я попробую сам определить, в чем дело, — сказал Маркус.

— Вы хорошо разбираетесь в моторах? — спросил Жорж.

— На самом деле это не по моей части. Обычно где-то поблизости всегда находится механик.

— Я немного разбираюсь, — сказал Жорж. — Может быть, мне удастся устранить неисправность. Я попытаюсь.

Они вышли.

Эдуард проснулся и рассматривал всех нас. Я посадила его на колени. Малыш ухватился за жакет и не выпускал его, словно из боязни, что я могу его оставить. Кроме этого, он не выказывал никаких признаков беспокойства.