Первая спасательная - Карел Чапек

- Погоди-ка, - сказал Адам, вытирая руки о штаны, и направился к сарайчику, где у него хранится весь его инструмент. Вскоре он вернулся с толстым синим карандашом.

- Дай-ка сюда, - невнятно говорит он, - надо отчеркнуть, чтобы сразу нашли.

Адам разложил газету на скамейке, присел на корточки, как ребенок, и, внимательно моргая, обвел толстой синей рамкой заметку о катастрофе на шахтe "Кристина"; серьезно, с довольным видом рассматривает он теперь свою работу и тщательно поправляет один уголок.

- Ну вот, теперь можешь показывать.

XVIII

Прежде всего к Пепеку. Пепек живет вон там- на квартире у Томешей. Станда просовывает голову в его берлогу и чувствует, что сейчас задохнется - такая вонь идет от детских пеленок и нищенского тряпья. Неряха Анчка, сидя на табуретке, кормит с ложечки сопливого ребенка; другой, еще сопливее, сидит на полу и сосредоточенно играет мутовкой.

- Пепек дома?

- Спит еще.

В углу на постели послышалось кряхтение и скрип, Пепек поднял взлохмаченную башку.

- Что? Что такое?

- Я тебе кое-что принес.

- Ладно, погоди на улице, я сейчас.

Пепек, зевая, выходит на крыльцо в штанах и рубашке.

- Здорово, Станда. Что там у тебя?

- Прочитай-ка вот, - показывает Станда.

Испек, зевая, чешет волосатую грудь.

- Я сегодня газеты еще не покупал. Ну-ка, покажи!- И он с угрюмым видом пробегает заметку.Ну и что?

- Что ты об этом скажешь?

- Шуму-то сколько! - презрительно цедит Пепек.- Лучше бы деньжуры побольше подбросили.

- Какой деньжуры?

- Ну деньжат. За такую хлопотливую работенку, братец... надо платить не повременно...

- А показать Анчке не хочешь? Что ты в газету попал?

Пепек злобно дергает головой, точно ему тесен ворот рубашки.

- Да на кой черт! Бабы разве что в этом понимают! - Пепек хмурится. Пишут тоже - опасный участок! Им-то легко говорить! Послали бы туда этих храбрецов, вот это да!

- Каких храбрецов?

- Которые пишут! Терпеть не могу, когда меня по плечу похлопывают молодец, мол! Заплатили бы получше, чем языком чесать; а в газетах печатать, от этого толку мало. Из-за славы, что ли, работаем? Разве что Андрее, - усмехнулся Пепек, - а о нем-то как раз и не пропечатали!.. Мне, брат, всю ночь мерещился этот ход, все будто кровля валится...

Станда сильно разочарован тем, как Пепек отнесся к их прославлению.

- А вчера у Малека хорошо как было, - заговаривает он о другом.

- Да, первый класс! - оживляется Пепек. - С Андресом-то смеху сколько было!

- И Ханс пришел.

- Что ж Ханс, - замечает Пепек. - Коли он в наше положение входит - я не возражаю; он был вместе с нами и видал, какова там работенка. Да-а, умей он по-чешски, мы с ним поговорили бы.

- А ты видел, что и Адам пел?

- Да, видел. Что ж, Адам, он хороший товарищ.

Пепек подумал. - Послушай, Станда... ты ничего но заметил, как там у них теперь? Я имею в виду - как дела у Адама с Марженкой.

- Не знаю, - уклончиво сказал Станда. - Они все через меня вроде как переговариваются.

- Ври-и! Что ж, они не разговаривают?

- Разговаривают, но... почему-то у них не получается. Будто они... стесняются, что ли.

- Гм, - размышляет Пепек. - Гляди-ка, Станда, а ведь ты бы мог их помирить. Ты человек образованный, тебя Мария, может, и послушает. Сказал бы ты им - не дурите, мол, люди добрые, или вроде того... Да, а Мария видела, что Адам в газету попал?

- Видела. И тут же хотела спрятать на память!

- Вот это хорошо, - обрадовался Пепек. - Ты еще покажи ей, что Адама там называют раньше всех, на первом месте.

- Это, наверно, по алфавиту,- усомнился Станда.

- Все одно, она, может, не разберет. Понимаешь, пусть видит, что Адам... лучше всех, ясно? Для бабы это иной раз главное дело, - с видом бывалого человека сказал Пепек. - Вот он какой герой, наш Адам. Сколько лет жить рядом с этакой красоткой, вроде как из-за нее в уме помешаться, и ни-ни, даже не КОСНУТЬСЯ... кому это, брат, под силу! И все время Марженка да Марженка... Нет, Станда, хвалиться тут нечем, но... ей-богу, я бы так не сумел!

Станда молчит, потому что и сам испытал: сходить с ума по Марии и не сметь ничего, ничего... даже, например, погладить ее склоненную голову или взять за полную гладкую руку... Откуда тебе понять, Пепек, какая это пытка!

Пепек размышляет и шумно скребет себе грудь; такая история как раз по нем, потому что Пепек страшно любопытен, когда дело касается женского пола; такой уж он завзятый бабник.

- Ну, я пошел, - поспешно говорит Станда.Не знаешь, где живет Суханек?

- Дед? Хочешь и ему показать? Тогда спустись вог здесь и дуй по дороге через переезд -там тебе всякий покажет, где Фалтыс живет. И скажи ему,- паясничает Пепек, - что обушок, мол, нашли и с музыкой доставили в дирекцию. Ну, с богом, Станда!

И Пепек, зевая, начинает для разнообразия скрести себе спину.

У Фалтыса в доме красиво и чисто, как у Адама; перед домом садик: в нем грядка с фасолью и помидорами, клумба анютиных глазок, обложенная кусками шлака, дорожки, посыпанные красным песком,- тут просто чудесно. Из окна выглянул сам дед Суханек.

- А-а! - вполголоса восклицает он. - Сейчас ВЫЙДУ.

Суханек появился в жилете и рубашке, очевидно праздничной, - так туго она накрахмалена.

- Я тут у дочек, - зачастил он, словно оправдываясь.- Фалтыс-то, зять, значит, спит еще - в ночной смене работал, а Лойзнчка куда-то побежала... Хочешь поглядеть?

- На что?

- Ну, на детей.

Дед Суханек на цыпочках вводит Слайду в дом.

Там душно и чисто, на плите кипятится белье; у окна сидит девушка, у нее ножки как спички, прекрасные испуганные глаза; она пытается встать.

- Это Аныжка, - шепчет дед Суханек.

"У нее, вероятно, что-то с позвоночником - оттого она и калека", подумал Станда и дружелюбно кивнул ей. Аныжка покраснела и снова опустилась на свою подушку. На полу играла девочка, которая испуганно вытаращила на Станду такие же, как у Аныжки, красивые глазенки и спрятала за спину чумазую куклу.

- Боится, - засмеялся дед Суханек, показывая беззубые десны. - К ней тут доктор ходил - золотуха у нее, - вот и боится. А старший-то внучек, Еничек, уже в школу ходит. Да ты вот сюда погляди, в колясочку!

Станда наклонился над коляской; там, сжав крохотные кулачки, спит ребеночек, удивительно маленький, только лоб у него огромный, выпуклый; пахнет мокрыми пеленками и детской присыпкой.

- Это наш Тоничек, - гордо шепчет дед Суханек и пальцем отводит замусоленный кулачок ог полураскрытого ротика.

Ребенок захныкал, и дед мигом: "ш-ш-ш", и Kaчает колясочку. Станда чувствует себя здесь как-то глупо, неловко; ну что ему тут делать, зачем ему вес это показывают?

- Я принес вам кое-что! - бормочет он и выходит на цыпочках. - Вот здесь, прочитайте.