Вот был слуЧай 2. Сборник рассказов - Александр Евгеньевич Никифоров

оставалась, отметил, а тут на тебе, указ с реформой. Теперь добираться, как раку до свистка, да и то, похоже, он, вперед доберется. У нас вон, как, обнулять научились.

– Вы этим мрачным мыслям не поддавайтесь, – вскочил с кресла хозяин кабинета, – знаете же. Все что не делается, к лучшему. Наш незаменимый, он ведь, абы что не подпишет, тем более что перед этим говорил, что пенсионный возраст не поднимет – он взглянул на фото, – но люди – то с каждым годом все здоровее, все дольше живут. И почему бы им не поработать. Так что тут, дорогой наш Емельян Спиридонович, вынудили обстоятельства, нарушить свое слово.

Емеля взглянул на часы, стрелки стремились образовать прямой угол.

Он обреченно вздохнул в ответ на слова Владимир Владимировича, выражая свою гражданскую покорность.

–Так вы звали – то чего? – спросил.

– Вы вывеску на дверях кабинета прочли? – вопросом на вопрос ответил Владимир Владимирович.

– Прочел. Я еще Ксении сказал, что букву «у» надо убрать, а то читается «ТПРу» вроде, как лошадь тормозишь.

– Вот такие наблюдательные люди нам нужны,– положил ему на плечо руку, хозяин кабинета, – такие вот. Неравнодушные люди, готовые реагировать на все негативные проявления в нашей действительности.

– Да я же ничего, – подскочил Емеля, – я же только сказал, что, если все прочитать, так как есть.

– И хорошо сделали, что сказали, – успокоил его Владимир Владимирович, – я одного не могу понять. Как вы заметили, а Ксения, сотню раз за день порхающая туда – сюда, не обратила на это внимание. А?

Ксения зардевшись, как заря перед восходом солнца, опустила голову.

– Исправить немедленно, – сказал хозяин кабине, возвращаясь в свое кресло, – исправить и доложить.

Тотчас же, ласточкой, Ксюша выпорхнула за дверь.

–У меня к тебе, Емельян. Ничего, что на ты? – оставшись вдвоем, обратился к Емеле, Владимир Владимирович.

– Так даже лучше, привычней, – одобрил тот.

10

–Меня тоже можешь на ты. Наедине, конечно. При народе, только официально. Согласен?

– Без балды, – кивнул Емеля головой.

–Понимаешь. Задание у меня, оттуда, – кивнул на фото хозяин кабинета, – нашу организацию, товарищество наше, конкретно засветить на предстоящих выборах.

– Как это засветить? – уточнил Емеля.

– Чтоб все узнали о нашей организации предпенсионеров. Что поняли, что есть в нашем городе, такое общество, влияющая сила, а не просто вывеска на кабинете. Надо показать всем, что мы действительно работаем, защищаем предпенсионеров. Вот ты, например, до сегодняшнего дня, слышал о нашем обществе?

–Нет, – честно признался Емеля.

– Безобразие, согласен? Ты предпенсионер, а об организации объединяющей таких как ты, не слышал. А должно быть по – другому. Должен не только ты слышать, но и твои знакомые, вся округа должна о ней знать. Это ты понимаешь?

– Конечно, понимаю, – согласился Емеля.

– Друзей – то у тебя, я думаю много?

– Этого добра, как грязи. На улицу нельзя выйти, проходу не дают.

– Вот видишь, – обрадовался ответу Емели, Владимир Владимирович, – а я что говорю? Ты именно тот человек, который поможет нашей организации выйти из начального состояния. Вырасти, так сказать, из эмбриона в полноценную личность. От друзей не отворачивайся, береги их. Друзья они, как говорится, на дороге не валяются.

–Мои запросто, – сказал Емеля, – а это, – он потер пальцем о палец, – чтоб друзей – то сберечь?

– С этим поможем, фонды нам на это выделены, – заверил его Владимир Владимирович, одарив фото, верноподданным взглядом, как бы благодаря, за оказанную поддержку.

Дверь кабинета открылась. Вошла Ксения, и с порога доложила о выполнение задания.

– Хвалю за оперативность, присаживайся, – похвалил свою сотрудницу председатель товарищества «ТПР» теперь уже без «У», – мне надо выйти, а ты пока, прими, как положено, товарища Горбачева в члены нашего товарищества. Смотри, как здорово, «товарища в товарищество», ты Ксения запомни, а лучше запиши.

Оставшись в кабинете вдвоем, Ксения взяла со стола Владимир Владимировича папку, с большими красными буквами «ТПР» на обложке, и почему – то с изображением серпа и молота под ними. Открыла. Достала из нее листок, и положила его перед Емелей.

– Заполните, Емельян Спиридонович, – попросила она.

– Анкета – заявление, – прочитал заголовок вверху листа Емеля.

– Куда само донос писать, – поинтересовался он.

– Это не само донос, как вы выразились, а заявление на вступление в наше товарищество,

– пояснила Ксения, – вы же не против, оказать посильную помощь обществу.

– Это да, – согласился он, – помощь общества, завсегда готов. Только, чего там надо вы сами напишите, а я автограф поставлю, – вернул Емеля, листок.

– Ну что ж, давайте, – взяла Ксения ручку, и начала писать.

Записав фамилию, имя, отчество, она подняла на него глаза, – русский?

– А то, – горделиво ответил он, – из Рюриковичей, можно сказать. Новгородский я.

– Так они же варяги, – улыбнулась ему девица.

– А кто их встречал?

–Ну не будем ворошить историю, – согласилась Ксения, заполняя графу «национальность»,

– семейное положение?

– Я же вам еще тогда говорил, в разводе, – напомнил Емеля.

Дальнейшее заполнение анкеты было прервано появлением Владимира Владимировича.

–Ну что ж, – отдуваясь, бухнулся он в кресло, – поздравляю. С руководством, – глаза его по привычке вздернулись к фото, – все решено. Будем выдвигать вашу кандидатуру на муниципальных выборах. До них у нас еще три месяца, так, что успеваем.

– Да я же, – удивленно охнул новоявленный кандидат.

– Ксюша, что у нас там с семейным положением? – не принимая возражений, продолжил хозяин кабинета.

11

– В разводе он, – ответила Ксения, посмотрев виновато на шефа, будто она виновница развода кандидата с женой.

– Неприятно, – ответил на ее взгляд тот, – семья у нас, как говориться, надежда и оплот, первичная ячейка общества. Неприятно, но не смертельно. Причина развода в чем, Емельян Спиридонович?

– Так я ж дома редко бывал, – подумав секунду, ответил Емеля, – работал, можно сказать, трудовой пот не успевая вытирать. Друзья опять же, за советом постоянно обращались, как ни как, человек семейный, авторитетный. Как с работы иду, навстречу, через одного за советом. Жене, конечно, все это не в нюх. Им бы надо, чтоб при них сидели, да бока их поглаживали.

–Емельян Спиридонович, – кивнул Владимир Владимирович на Ксению.

Емеля прикрыл рот рукой, извиняясь перед дамой, приложил руку к сердцу.

Та кивнула в ответ, принимая извинения, и усмехнувшись, погрозила пальчиком.

– Причина развода, так себе, – продолжил Владимир Владимирович, – сугубо бытовая. Но ничего, мы этот вопрос подработаем, добавим, так сказать «секрет на миллион». Напишем, например, что мешала думать о социальных проблемах. О неравенстве, засилье женщин. Об их неугасимом желание возродить матриархат. Ничего, придумаем, как это все преподать.

– Так – так, и надо, – встрепенулся Емеля, – правильно ведь вы сказали. Придешь, бывало с работы. Усталый, полный дум всяких. Только на диван присядешь, она тут, как тут, ну, словно черт из табакерки. И ни слова не говоря, орать начинает, – опять, Диоген хренов, философствуешь? Диогеном, она меня звала, – пояснил он.

– А почему Диогеном? Философов много, – спросил хозяин кабинета.

–А, наверное, потому, что грек, этот, чокнутый в бочке проживал.

–Ну, вы же, не в бочке живете? – не поняла Ксения.

– Так квартира у меня однокомнатная,