Бойцовский клуб (перевод Д.Савочкина) - Чак Паланик

Я позвонил Марле из гостиничной комнаты в Сиэтле, чтобы спросить, делали ли мы это.

Ну, вы знаете.

Далеко отсюда Марла говорит:

— Что?

Спали вместе.

— Что!

Я когда-нибудь занимался с ней, ну, вы знаете, сексом.

— Господи!

«Ну?»

— Ну? — говорит она.

«Мы когда-нибудь занимались сексом?» — Ты просто кусок дерьма.

«Мы занимались сексом?»

— Я могу убить тебя!

«Это значит да или нет?»

— Я знала, что это случится, — говорит Марла. — Ты такой козёл. Ты любишь меня. Ты не замечаешь меня. Ты спасаешь мне жизнь и ты готовишь мыло из моей мамы.

Я щипаю себя.

Я спрашиваю у Марлы, как мы познакомились.

— На этой долбаном раке яичек, — говорит Марла. — А затем ты спас мне жизнь.

«Я спас ей жизнь?»

— Ты спас мне жизнь.

«Тайлер спас ей жизнь».

— Ты спас мне жизнь.

Я засовываю палец в дыру у себя в щеке, и проворачиваю его. Этого должно быть достаточно даже для высшей лиги боли, чтобы разбудить меня.

Марла говорит:

— Ты спас мне жизнь. «Регент Отель». Я нечаянно совершила попытку самоубийства. Помнишь?

О-о.

— В ту ночь, — говорит Марла, — я сказала, что хочу иметь от тебя аборт.

Только что мы потеряли давление в кабине.

Я спрашиваю Марлу, как меня зовут.

Мы все умрём.

Марла говорит:

— Тайлер Дарден. Тебя зовут Тайлер Жопо-подтирачка-для-мозгов Дарден. Ты живёшь на 5123 НЕ Пейпер Стрит, который временно кишит твоими маленькими апостолами, бреющими свои головы и сжигающими свою кожу щёлоком.

Мне надо немного поспать.

— Тебе стоит вернуться назад, — кричит Марла в трубку, — пока эти маленькие тролли не приготовили мыло из меня.

Мне надо найти Тайлера.

Шрам на её руке, я спрашиваю Марлу, откуда он у неё?

— Ты, — говорит Марла, — ты поцеловал мою руку.

Мне надо найти Тайлера.

Мне надо немного поспать.

Мне надо поспать.

Я ложусь спать.

Я говорю Марле «спокойной ночи», и крик Марлы всё тише, и тише, и тише, исчез, пока я вытягиваюсь и ложу трубку.

22

Всю ночь напролёт твои мысли витают в воздухе.

Я уже сплю? Я вообще спал? Это бессонница.

Пытаешься расслабиться понемногу с каждым выдохом, но твоё сердце всё ещё несётся куда-то, а мысли проносятся у тебя в голове маленьким торнадо.

Ничто не работает. Даже направленная медитация.

Ты в Ирландии.

Даже считание овец.

Ты считаешь дни, часы, минуты с момента, когда ты последний раз спал. Твой врач посмеялся. Никто никогда ещё не умирал от недостатка сна. Старый увядший фрукт, вот на что похоже твоё лицо, ты думаешь, не умер ли ты ещё.

В три часа ночи в гостиничной постели в Сиэтле уже слишком поздно, чтобы найти группы поддержки рака. Слишком поздно, чтобы найти маленькие голубые капсулы Амитала Натрия, красные как губная помада Секоналки, целый игровой набор «Долина Кукол». В три часа ночи ты не можешь попасть в бойцовский клуб.

Тебе надо найти Тайлера.

Тебе надо немного поспать.

А затем ты просыпаешься и Тайлер стоит в темноте возле постели.

Ты просыпаешься.

И в момент, когда ты начинаешь засыпать, Тайлер стоит там, говоря: — Просыпайся. Просыпайся, мы решили проблему с полицией здесь, в Сиэтле. Просыпайся.

Комиссар полиции собирался прикрыть то, что он называл деятельностью бандформирований и ночными боксёрскими клубами.

— Но не волнуйся, — говорит Тайлер. — Господин комиссар полиции не будет проблемой, — говорит Тайлер. — Мы теперь держим его за яйца.

Я спросил, не следил ли Тайлер за мной.

— Забавно, — говорит Тайлер, — я хотел спросить у тебя то же самое. Ты говорил обо мне с другими людьми, ты, маленький засранец. Ты нарушил своё обещание.

Тайлер поинтересовался, когда я его вычислил.

— Каждый раз, когда ты засыпал, — говорит Тайлер, — я убегал и делал что-нибудь дикое, что-нибудь сумасшедшее, что-нибудь совершенно ненормальное.

Тайлер становится на колени возле кровати и шепчет: — В прошлый четверг, когда ты уснул, я сел на самолёт до Сиэтла и полетел на маленькую инспекцию бойцовского клуба. Проверить количество переведённых и всё такое. Найти новые таланты. В Сиэтле у нас тоже есть Проект «Вывих».

Тайлер проводит пальцами по моим распухшим бровям.

— Проект «Вывих» у нас есть также Лос-Анджелесе и Детройте, серьёзный Проект «Вывих» идёт в Вашингтоне, округ Колумбия, в Нью-Йорке. У нас такой Проект «Вывих» в Чикаго, ты не поверишь.

Тайлер говорит:

— Не могу поверить, что ты нарушил обещание. Первое правило — ты не говоришь о бойцовском клубе.

Он был в Сиэтле на прошлой неделе, когда бармен с шейными скобами сказал ему, что полиция собирается прикрыть бойцовские клубы. Особенно хотел этого лично комиссар полиции.

— Ты понимаешь, — говорит Тайлер, — у нас есть полицейские, которые влезли в бой в бойцовском клубе и их по-настоящему попёрло. У нас есть газетные журналисты, секретари и адвокаты, и мы знаем всё ещё до того, как оно происходит.

Нас должны были прикрыть.

— По крайней мере в Сиэтле, — говорит Тайлер.

Я спрашиваю, что Тайлер сделал по этому поводу.

— Что мы сделали по этому поводу, — говорит Тайлер.

Мы созвали собрание Комитета «Насилие».

— Нет больше тебя и меня, — говорит Тайлер и щипает меня за кончик носа, — я думаю, что ты это постиг.

Мы вдвоём используем одно и то же тело, но в разное время.

— Мы дали специальное домашнее задание, — говорит Тайлер, — мы сказали: «Принесите мне тёплые яички его многоуважаемой чести, Комиссара Полиции Сиэтла Как-его-там».

Я не сплю.

— Нет, — говорит Тайлер, — спишь.

Мы собрали команду из четырнадцати космических обезьянок, причём пятеро из них были полицейскими обезьянками, и мы были каждым человеком в парке, где его честь выгуливал в тот вечер свою собачку.

— Не волнуйся, — говорит Тайлер, — с собачкой всё в порядке.

Целиком нападение заняло на три минуты меньше, чем наш лучший результат на репетиции. Мы ожидали по меньшей мере двенадцать минут. Наш лучший результат на репетиции — девять минут.

Пятеро космических обезьянок держали его.

Тайлер рассказывает мне, но откуда-то я всё это уже знаю.

Три космические обезьянки стоят на шухере.

Одна космическая обезьянка занимается эфиром.

Одна космическая обезьянка стягивает многоуважаемые подштаники.

Собачка — спаниель, и она только лает и лает.

Лает и лает.

Лает и лает.

Одна космическая обезьянка три раза затягивает резиновую ленту, пока она не затягивается достаточно туго у основания многоуважаемой мошонки.

— Одна обезьянка становится между ног с ножом, — шепчет Тайлер. поднося своё избитое лицо к моему уху. — И я шепчу в его самое многоуважаемое ухо комиссара полиции, что ему лучше прекратить облавы на бойцовские клубы, или мы расскажем миру, что у его многоуважаемой чести нет ни одного яйца.

Тайлер шепчет:

— Как далеко по-вашему вы сможете дойти, ваша честь?

Резиновая лента вызывает онемение там, внизу.

— Как далеко по-вашему вы сможете дойти в политике, если избиратели будут знать, что у вас нет орехов?

В этот момент его честь онемел полностью.

Слышишь, его орехи холодные, как лёд.

Если хотя бы один бойцовский клуб прикроют, мы пошлём его орехи на запад и на восток. Один попадёт в «Нью-Йорк Таймс», другой — в «Лос-Анджелес Таймс». По одному в каждую. Что-то типа пресс-релиза.

Космическая обезьянка убирает пропитанную эфиром тряпку от его рта и комиссар говорит: «не надо».

И Тайлер говорит:

— Нам нечего терять кроме бойцовского клуба.

Комиссар, у него есть всё.

Всё, что осталось у нас — это грязь и дерьмо мира.

Тайлер кивнул космической обезьянке с ножом между ногами комиссара.

Тайлер говорит:

Представь, что до конца твоих дней твой мешок будет болтаться пустым.

Комиссар говорит: «нет».

И «не надо».

Хватит.

Пожалуйста.

О-о.

Боже.

Помоги.

Мне.

Помоги.

Нет.

Мне.

Боже.

Мне.

Хватит.

Всё.

И космическая обезьянка проводит там ножом и отрезает только резиновую ленту.

Шесть минут всего, и мы закончили.

— Помни об этом, — говорит Тайлер, — люди, которым ты пытаешься ставить подножки — мы те, от кого ты зависишь. Мы — те, кто стирает твоё бельё, готовит тебе еду и подаёт тебе обед. Мы заправляем твою постель. Мы охраняем тебя, пока ты спишь. Мы ведём к тебе «скорую помощь». Мы соединяем твой телефонный звонок. Мы — повара и водители такси и мы знаем о тебе всё. Мы рассматриваем твои требования на страховку и заявления об утере кредитной карточки. Мы контролируем каждую частичку твоей жизни.

— Мы — внебрачеые дети истории, взращённые телевидением с верой в то, что однажды мы станем миллионерами, кинозвёздами или рок-звёздами, но мы не станем. И мы только что это поняли, — сказал Тайлер. — Так что не еби нам мозги.