Такси счастья (СИ) - Лунина Алиса

— Кать, тебя послушать, можно подумать, что ты жила где-то в голодном африканском племени и деньги являлись для тебя вопросом выживания!

— Нет, не в африканском племени, а в Москве, где деньги имеют большое значение! — возразила Катя. — Да, представь, хочу быть богатой и независимой!

— Какая шустрая барышня! Хочет независимости и больших денег! А что имеем в активе? Две модельных ноги, красивую попку и очаровательную мордашку? На честно заработанные достижения не тянет, извини.

— Нет, ты все-таки старая зануда, — вздохнула Катя. — Молодость и красота — не достижения, а подарок природы, который можно и нужно использовать.

Саша улыбнулась — молодец Катенок! Вот она, психология настоящей стервы! Сашина бывшая приятельница Света поставила бы Кате «зачет», нет, пятерку с плюсом за высший пилотаж — стервозную сущность в ангельском обличье.

— Все-таки правильно говорят, что любовь придумали русские, чтобы денег не платить! Скажи мне, Саша, какие бонусы в итоге получает честная женщина за добродетель? Вот я смотрю на свою мать: такая красивая женщина, может, даже более красивая, чем я. И что? Что она получила за красоту, моральные принципы, верность одному-единственному мужчине? Унизительное существование? Безденежье? Глядя на нее, я поклялась, что никогда не позволю себе дойти до такого состояния! Использую свою красоту и молодость, стану целеустремленной, небрезгливой девушкой, но до мамашиного унижения не опущусь. Саша, я видела, как она годами сидела у телефона и ждала, что ей позвонят со студии, ее пригласят, про нее вспомнят! Считала копейки, лежала в больнице в общей палате, рано состарилась. Разве она не была достойна лучшей доли? В результате мать превратилась в больную, сломленную женщину, сделав невыносимой не только свою жизнь, но и нашу с отцом. Как она срывала на нас раздражение за свои неудачи, знала бы ты! Да я в пятнадцать лет была готова уйти из дома хоть куда-нибудь, потому что не могла все это выносить, а уйти было некуда.

— Ну, бедная девочка, душа и руки в шрамах, — усмехнулась Саша, — сочувствия небось ждешь! Снять бы с тебя штаны да отхлестать хорошенько за твои рассуждения. Только боюсь, это надо было сделать лет десять назад.

Они молчали. Пауза затянулась и становилась угрожающей. Сложно наладить отношения с сестрой, с которой познакомилась два дня назад, а она оказалась взрослой барышней с хитрой житейской правдой.

— Продаться хочешь подороже, Катенок? Понимаю. И не осуждаю, потому что нет у меня такого права, и вообще я не об этике, а, как ни странно, о логике. Ты сказала, что боишься зависимости? Так ведь, Кать, ты сейчас как раз и делаешь все для того, чтобы пройти путем своей мамы и впасть в зависимость от кого-то. Ну, поспонсируют тебя богатые дяденьки еще лет десять, нет, сейчас с деньгами и при правильном подходе к здоровью эти сроки можно продлить, — лет двадцать, а дальше что? Вот и будешь сидеть, как мама, и ждать, позовут не позовут, выберет тебя какой-нибудь богатый папик или не выберет?

Катя задумалась, а потом, обрадовавшись удачно найденному решению, выпалила:

— Так я за эти двадцать лет денег успею накопить!

— Ну, если успеешь… А по мне — все равно лучше надеяться на себя!

— Вот ты и надейся! А я как-нибудь своим умом проживу.

Саша поняла, что если дальше развивать данную тему, то они поссорятся.

И стали сестрицы (такие разные!) вместе жить-поживать. Правда, спокойно пожить получилось недолго, потому как начали к ним захаживать незваные гости.

В тот вечер Саша притащилась домой совершенно измочаленная, даже Катя, свободная от таких предрассудков, как жалость, взглянув на нее, прониклась сочувствием.

— Во-во! Посмотришь на тебя, Саша, и сразу поймешь, что если женщина сама зарабатывает на жизнь, то как женщина она заканчивается.

— Неужели все так плохо?

— Еще хуже! — хихикнула Катя. — Сань, давай я за едой схожу. Тем более у нас и коньяк закончился!

Катенок ускакала за хлебом насущным. А через пять минут после ее ухода раздался звонок. «Ключи забыла, раззява!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Саша открыла дверь, а там не Катя, а какой-то хмырь, ростом под потолок.

— Здрасьте!

Только Саша было приготовилась спросить, чьих он будет, а он раз — и не дожидаясь приглашения, всунулся в прихожую, и входную дверь прикрыл.

— А я к Кате! Уверен, она будет очень рада!

Неужели тот самый таинственный покровитель? Лет средних, вертлявый какой-то, ухмылочка будто приклеенная, с уголовными замашками и раскинутыми веером пальцами.

— Мужчина, а вы всегда в гости без приглашения ходите?

— Ага!

Нарочито развязно уселся на диван.

— Ну и где Катенок?

— А вы с какой целью интересуетесь?

— Она мне кое-что должна. Кстати, а ты, собственно, кто, девушка?

— А я, собственно, Катенкина мамаша!

— Да ну?

У него во взгляде даже какая-то осмысленность появилась, и удивление. Видимо, нехитрые математические операции он все же был способен произвести и быстро подсчитал, что Александра мамашей и при всей нынешней распущенности нравов быть никак не может, ну разве что она очень удачно натянула морду, и лет ей на самом деле куда больше, чем кажется.

В общем, Саша озадачила товарища.

— Ладно, расслабьтесь, мужчина, я — сестра.

Мужчина расслабился и заулыбался, типа, я так и думал.

— Слушай, сестра, а ты не знаешь, чего Катя с базара съехала?

Саша пожала плечами.

— Не могу знать, какой там у вас базар, и о чем вообще речь!

— Ну как же! Ушла девушка в подполье, думала, наверное, что ее не найдут! А я вот нашел, хочу ей в глаза посмотреть и послушать, что она скажет в свое оправдание.

— Мужчина, а чего вы Катенка обижаете? Она ведь ребенок. Нельзя обижать детей и животных, вы разве не знали?

Тут его прямо, как в народе говорят, приподняло и шлепнуло от возмущения. Ребенок, говоришь?! И пошел он правду-матку резать, что там на самом деле под Катенкиной сущностью скрывается. В итоге нарисовался живописный портрет, увы, отъявленной стервы.

— Да, мужчина, как мне ни больно это сознавать, в чем-то вы, вероятно, правы, в Катином воспитании имеются некоторые упущения, уж извините нас! Но вам-то чего печалиться? Вам сейчас, согласно логике вещей, можно вздохнуть с облегчением. Этакая стерва сама ушла от вас! Забудьте ее, как кошмарный сон, и устремитесь на поиски чистой, добродетельной, бескорыстной девушки! А ну как свезет, и обрящете?

— Не ты ли это? — усмехнулся он.

— Нет. Не я. У нас стервозность — наследственное!

И тут на пороге появилась Катенок. Веселая, с пакетом еды.

— Саш, я столько вкусной жрачки купила!

— Небось на мои деньги? — ласково поинтересовался гость.

Катя, как его увидела, так и окаменела. Превратилась в памятник куртизанке. Правда, она быстро пришла в себя, набрала в легкие побольше воздуху и заорала:

— Ты откуда взялся вообще? (И далее нелестно для мужчины и непечатно.)

В ответ последовала не менее длинная тирада с перечислением всех Катиных то ли достоинств, то ли недостатков и склонением по всем… падежам.

В общем, прелестная семейная сцена. И вдруг Катя попросила:

— Саш, оставь нас наедине. Нам с Артуром надо поговорить.

Ага, он, значит, зовется Артуром. Имя для пуделей… Саша усмехнулась — мужчину с таким именем серьезно воспринимать не нужно. Ну ладно, попросили выйти вон — выйдет.

Саша ошивалась поблизости, в коридоре, на всякий случай. Но через пятнадцать минут Артур вышел из комнаты и, сухо попрощавшись, удалился. Саша, как подорванная, бросилась смотреть, что там с Катенком. А все нормально — сидит девушка в кресле, курит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сань, давай, наконец, ужинать! Я еды принесла!

— Ты что, Катя? Какой ужин? Я вообще голодовку объявляю до тех пор, пока ты мне все не расскажешь! Это он?

Катя молча пожала плечами.

— Тоже мне, демоническая личность! Ты говорила, что он опасный, страшный человек! А мне показалось, так… Шут гороховый! А как он тебя нашел?