Приговор - Юрий Вахтин

  - Извини меня, Максим, я говорила правду.

  Максим посмотрел ей в глаза и легко пожал протянутую ладонь Галины.

  - Забудем. Этого разговора просто не было. До свидания, Галина Ивановна. Всего вам хорошего.

  Галина пошла в свой кабинет. Нет, не злость, растерянность охватила ее. Конечно, она не привыкла к отказам мужчин. Она не могла даже вспомнить, когда она так открыто себя предлагала. Никогда! Всегда инициатива исходила от мужчин. Красавчик Макс отверг ее без вопросов и надежды на будущий успех. "Так меня, наверное, никто не любил, Саша Воробьев, но он слишком слаб по характеру. Я прежде всего женщина, и хочется иметь рядом сильное мужское плечо, а не бабу в штанах. Хотя каждому свое. Кто-то за обиду идет бить морду, а кто-то садится в угол и плачет. Плакать я не умею, - размышляла Галина. - А бить Максима не смогу, зачем мне инвалид после нужен будет, - попробовала шутить Галина, понимая, что и парни Короля не заставят Максима встречаться с ней. - Но самое интересное, что вы, Галина Ивановна, наверное, действительно влюблены, но ваша любовь, как у Татьяны Лариной, осталась без ответа".

  Зазвенел телефон. Галина подняла трубку, звонил Зуб.

  - Слушаю тебя, Славик. Что случилось? Ты беспокоишь одинокую женщину в столь поздний час, - спокойным голосом спросила Галина, хотя ее разозлил звонок Зубарева.

  - Хочу узнать, не тот ли день месяца сегодня? - съязвил Зуб.

  - Какой день? - не поняв сразу, о чем он говорит, спросила Галина.

  - Когда хочу, - ответил Зуб и засмеялся. - А если серьезно, мать...

  Он часто называл в телефонных разговорах Галину матерью. И даже просто в разговоре стал называть. Нет, не по возрасту, Галина всего на два года его старше, просто уголовник Зуб видел в Галине сильную личность, всегда прислушивался и выполнял ее поручения, наверное, и мать отсюда, как уважение к сильной женщине.

  - В общем, - продолжал Зуб, - видел я сегодня, вот только что с Узбеком на хату проводили твою родственницу.

  - Какую родственницу? - не поняла Галина. - Зуб, расскажи толком, не спеши, но быстро, я уже домой ухожу с работы.

  - Кто ждет дома? Холодная кровать? В гости хоть пригласила бы за старание в службе, - снова пошутил Зуб. - В общем, ехали мы в пол-одиннадцатого по улице Невского, знаешь? Видим, посреди дороги баба идет в шубе, без шапки, в руке шарф. Пьяная, конечно, в хлам! Я говорю Узбеку: "Возьмем, девчонку, может? Развлечемся!" Остановились. Это Вика, помнишь, ты мне следить за ней говорила, я еще фотографировал, поэтому и запомнил хорошо. Ты еще говорила, подруга твоего брата. Да одна! Пьяная в ноль и уже с пузом, пузо заметное, большое. В общем, мы с Узбеком хотя и бандиты, но гуманные советские, отвезли ее, она нам тот, же адрес назвала, на Шендрикова. Представляешь, как пьяному эту улицу назвать, - загоготал Зуб. - Я ее до двери проводил, даже дверь открыл, она ключом попасть не могла.

  - И не трахнул? - с наигранной издевкой спросила Галина.

  - Обижаешь, мать. Беременная она. Я не маньяк-извращенец, - не понял шутки, стал оправдываться Зуб.

  - Славик, спасибо, что позвонил. Да! Очень важное сообщение. Спасибо. Удачи.

  Галина повесила трубку. Стала взвешивать сообщение Зубарева. "Наверное, причина должна быть веская, если, конечно, эта женщина не склонна к употреблению. Вика, конечно, выпить любит, и Зуб еще это отмечал, но не до такой степени, значит, есть причина и, очевидно, это Лобов. Она жила с ним. Видимо, "игрушка" надоела "папику", и он решил ее поменять. Не учитывая, что "игрушка" скоро превратиться в двух. Да, Лобов! Конечно Лобов! Я не думаю, что ее посетило раскаяние за загубленную жизнь братца. Такие никогда не раскаиваются, наоборот ищут оправдание, и уверена - она Виктора во всем и обвиняет".

  Галина садилась в свои "Жигули".

  "Если Лобов ушел, она попробует вернуться к Виктору. Я думаю, сто одна женщина из ста на ее месте сделала бы именно так, - продолжала размышлять Галина. - Хватит у Виктора сил дать ей отказ?" Галина вспомнила, что на свидании с братом в шутку сказала ему:

  - Может, профессора с ней в их "Волге" в реку бросить. Я могу устроить.

  - Не вздумай! Если хоть один волосок упадет с ее головы по твоей вине, ты мне не сестра. Пусть живет. Если есть Бог, он всех рассудит.

  - А если Бога нет? - спросила Галина.

  - Пусть живет. Я думаю, не будет у нее счастья. Может, такая жизнь и есть ее счастье. Я сам дурак, не поверил честному человеку. Никто не будет ее любить, как я, да и хозяйка она никудышная. Все у нее зависит от настроения. Думаю, Лобову это не понравится. Давай сменим тему, Галюнь, - предложил тогда Виктора. Значит, не разлюбил, не выбросил он ее еще из сердца, если напоминание о ней вызывают душевную боль.

  Ее мысли снова вернулись к Максиму. Он чем-то схож с Виктором. Наверное, своим характером, прямотой, честностью. Совсем немного осталось таких мужиков. Да, плохо, выходит, она знала своего брата.

  - Где ты, мой рыцарь? - грустно проговорила Галина, - Я уже устала ждать тебя в холодной постели, а то обижусь и позову Зуба, - Галина вздохнула и нажала педаль акселератора.

- 13 -

  Время заглушает боль. Иван Егорович Захаров после приговора суда просто был взбешен. Он даже накричал на адвоката Митина:

  - Что, вы не могли этого предусмотреть?

  Митин молчал, затем, вынул из кармана деньги - гонорар за ведение дела, полученный от Захарова, положил на стол:

  - Возьмите, Иван Егорович. Я согласен, я плохой адвокат, не сумел достичь нужного результата. Ваше право, у вас 10 дней. Наймите другого, Резника из Москвы, например. Вы можете подать кассационную жалобу на приговор суда. Будет пересудок. Но уверен, и там Виктор скажет то же самое. Слишком честным вы его воспитали, Иван Егорович! Извините...

  Митин хотел уйти. Иван Егорович взял его за руку:

  - Извините, Федор Федорович, ради бога, извините. Я не знаю, что говорю. Но и меня поймите правильно: даже прокурор запрашивал условный срок. А тут! Конечно, здесь нет вашей вины. Что будем делать дальше?

  - Не знаю, Иван Егорович. Я спросил у Виктора, жалобу будем писать? Он ответил: "Не стоит. Я получил минимальный срок три года за жизнь человека". Этим, пожалуй, все сказано. Ваш сын вбил себе в голову, что лишение свободы искупит его вину. Если она есть вина. Самое интересное, он сам не уверен, делал ли он движение. Куклин говорит, последнее, что он видел, Виктор с фотографиями стоит почти в двух метрах. А Фокин бутылку об бордюр разбил, "розочку" сделал. Он явно понимал, что Виктор сильнее и боялся его, приготовился защищаться. А если бы Виктор был уверен, что хотя бы движение в сторону Фокина сделал, он сам, наверное, просил бы суд наказать его по 102 статье Умышленное убийство. Да, такой у вас сын, Иван Егорович. Виктор - "Победитель".

  Митин сел на стул, опустил седую голову, он очень болезненно переживал все проигранные процессы, а здесь... Он защищал воров, кравших у работяг, бандитов, насильников, убийц. Но он знал их вину. А подобных случаев в его практике не было.

  - Знаете, Иван Егорович, - помолчав, добавил Митин, - я даже рад, что у вас такой сын. Значит, у России есть будущее, если есть такие люди, как Виктор. Вам есть, чем гордиться.

  - Я понимаю, Федор Федорович, но для всех теперь мой сын - просто уголовник, совершивший, пусть и неосторожное, убийство. Суд признал его вину, значит, так оно и было. Немногие поймут меня, если я даже попытаюсь объяснить, как все было на суде. Вы понимаете меня, Федор Федорович?

  - Да, вы правы. Судят по результату, а результат - три года усиленного режима. Я попробую еще раз с ним поговорить через несколько дней, пусть пока все взвесит. Я советовал ему остаться отбывать наказание здесь, в СИЗО, его статья и срок позволяют. У вас нет знакомых среди сотрудников, руководства СИЗО? Пусть они поговорят с ним. В зоне с его характером ему будет очень тяжело. Я ему сказал об этом. Не знаю, какое он примет решение.

  Через пять дней адвокат Митин посетил СИЗО, еще раз поговорил с Виктором Захаровым и услышал тот же ответ:

  - Три года за жизнь - это меньше минимума.

  Но на вопрос, где он собирается отбывать наказание, Виктор уже не был так категоричен. Сказал:

  - Я подумаю. Скучно очень в камере. Мысли давят, душу разрывают. Лучше быстрей работать, все забываешь, и время быстрей идет. А то с утра до вечера слушаешь всякие небылицы из блатной жизни соседей по камере. Хотя врут больше половины. Напускают на себя фарс. Послушаешь, и деньгами сорили, рестораны, юг после дел. Каких дел! Один сидит за старушку, она его пробку электрическую заменить позвала, он кошелек с пенсией стащил, двадцать восемь рублей. Она увидела, бросилась отнимать, он толкнул ее, она упала, голову рассекла, два месяца в больнице лежала. Да и простила она его, на суде за него просила, но его по новому трезвому постановлению признали алкоголиком по статье 62 и уже условно осудить не могли. Три года тоже. А вы говорите писать мне жалобу на несправедливо суровый приговор.