Японский городовой - Артем Мандров

последовательно из обоих своих 24-сантиметровок правого борта1. Впечатляющей высоты столбы воды поднялись перед носом русского флагмана, а тот пока не открывал огня, заканчивая разворот и сближаясь с шедшим вторым «Ямато». Обе японских «фальшивых древности» открыли огонь из всего, чего могли, поскольку расстояние сократилось уже до восьми кабельтов, однако попаданий им добиться пока не удавалось. Наконец и «Память Азова» закончил разворот и лёг в кильватер «Мономаху», оказавшись на траверзе «Мусаси». «Нахимов» уже несколько минут как вёл огонь, и с «Мономаха» было видно, что «Такачихо» находится под близким накрытием: вздымаемые падением восьмидюймовых снарядов всплески заливали мостик и баковый барбет японского флагмана, мешая управлению и прицеливанию. Идея о пристрелке башенными залпами как будто работала неплохо. Дубасов перешёл на левое крыло мостика и бросил взгляд на ожидавшего команды Цывинского, тот отрапортовал:

- «Ямато» на прицеле у левого борта, готовы к открытию огня.

- Огонь!

Фрегат окутался дымом бортового залпа, вслед за ним открыл огонь и «Память Азова». Если для них всё было просто, как удар молотком по гвоздю, то старший артиллерийский офицер «Нахимова» сходил с ума, переназначая цели для многочисленных башен крейсера и обеих бортовых шестидюймовых батарей по мере разворота корабля. К моменту открытия огня флагманом, носовая башня наводилась на «Цукуси», левая бортовая и левая батарея — на вылезший из-за него с намерением пойти в торпедную атаку «Котака», а кормовая и правая бортовая башни продолжали долбить по «Такачихо», не достигнув пока попаданий, но уже до крайности осложняя жизнь японскому адмиралу и комендорам 26-сантиметрового орудия.

К этому моменту артиллеристы «Мусаси» открыли счёт попаданиям, поразив затянутый дымом от собственного залпа «Память Азова» двумя 12-сантиметровыми снарядами, попавшими почти одновременно. На шеститысячетонный фрегат, выдержавший накануне несколько десятков попаданий почти таким же калибром, это не произвело особого действия. Его артиллеристы пока только пристреливались, на «Мономахе» Цывинский тоже пока подбирал дистанцию и момент залпа, а вот на «Нахимове» веселье уже шло вовсю. «Цукуси» дал залп из обоих десятидюймовок и обоих 4,7-дюймовок разом, резко накренившись от отдачи на противоположный борт, и едва не черпнув воду портами среднекалиберных орудий. Как ни странно, но один из 4,7-дюймовых снарядов при этом попал в цель, вероятно, потому, что ствол неверно нацеленного орудия поднялся от сотрясения. Прошив небронированный борт под левым клюзом «Нахимова», снаряд исчез где-то внутри, но это осталось практически незамеченным — пожара он не вызвал. Ответный залп носовой башни русского гиганта прошёл выше цели.

Котельная и машинная команды «Котака» тем временем выкладывались как никогда в жизни, стараясь вывести свой кораблик в его первую настоящую торпедную атаку. Низкий, едва ли на метр возвышающийся над водой силуэт скользил, разрезая волны глубоко зарывающимся носом, облако густого дыма застилало всё позади фонтанирующей искрами единственной трубы, скорость превысила восемнадцать узлов, чего за последний год не удавалось добиться даже на испытаниях, и командир миноносца в нетерпении стиснул поручень — до дистанции гарантированного попадания оставался какой-то кабельтов, полторы минуты хода. Выпустив носовые торпеды, можно будет повернуть, и четырёхторпедный залп бортовых аппаратов отправит на дно кого угодно, даже броненосец.

До цели оставалось чуть больше трёх кабельтов, с борта «Нахимова» по атакующему миноносцу било всё что могло — многоствольные малокалиберные пушки, винтовки абордажных партий, даже револьверы офицеров, бесполезные ещё на такой дистанции. Залп шестидюймовой батареи заставил всех вздрогнуть, а последовавший через секунду рёв восьмидюймовок левой башни окончательно укрыл всё вокруг дымной пеленой. Стрелять, однако, никто не прекратил, наводчики скорострелок и стрелки продолжали выпускать куда-то во мглу снаряд за снарядом и пулю за пулей. Дымное облако повисло за кормой завершающего разворот крейсера, и все ждали, когда из него выскочит озаряемый вспышками вышибных зарядов низкий, скрывающийся в волнах силуэт… но никто не появился.

Адмирал Иноуэ тоже стискивал рукоять старого меча, наблюдая за отчаянной атакой бронированного миноносца. До пуска торпед оставались считанные секунды, когда едва возвышающийся над водой кораблик скрыла стена всплесков от бортового залпа «Нахимова», и среди них поднялись два исполинских, сорокафутовой высоты столба. Десять секунд спустя вздыбленная вода обрушилась вниз, облако водяной пыли рассеялось, но на поверхности больше ничего не было… миноносец исчез, как будто его никогда не существовало. Бросив к глазам висевший на шее бинокль, адмирал успел разглядеть, как на поверхности моря вспух огромный пузырь перегретого пара, затем облако растворилось в воздухе, и от погибшего за долю секунды кораблика не осталось вообще ничего.

Обстановка на поле боя продолжала меняться ежеминутно. Японская «старая» линия набрала наконец девять узлов; из устья пролива примерно на такой же скорости выходили три канонерки, оставленные охранять гавань Симоносеки, но у них не было шансов принять участие в бою — русские фрегаты уже разогнались до четырнадцати, и продолжали ускоряться, растягивая свой строй. «Мономах» стремительно настигал «Фусо», его носовые пушки уже обстреливали старый броненосец, способный ответить лишь из двух орудий. «Мусаси» пока продолжал энергично перестреливаться с «Азовом», а вот «Ямато» уже горел, хотя пока ещё и держал строй. На «Цукуси», оставшемся один на один с «Нахимовым», все, кто видели громаду русского крейсера, готовились к смерти.

Русские канонерки наконец завершили свой маневр, выстроившись строем фронта поперёк курса «Фусо», до которого пока было от них чуть меньше двух миль. Имея в носовом залпе четыре восьмидюймовки и одну девятидюймовку, канонерский отряд лишь немногим уступал бортовому залпу главного калибра «Нахимова», и грозился обрушить всю эту мощь на старый японский броненосец. Тот, имея обширную мёртвую зону по носу, куда не могло бить ни одно орудие хотя бы среднего калибра, был бессилен ответить чем бы то ни было вообще.

Адмирал Иноуэ гнал «Такачихо» вперёд, силясь настичь закончившего разворот и ускоряющегося «Нахимова», чтобы сойтись с ним в ближнем бою и выпустить в атаку свои миноносцы, пока прячущиеся от обстрела в тени крейсеров. Расстояние уже сократилось до двенадцати кабельтов, скорость японских крейсеров почти достигла шестнадцати узлов,