Человек в витрине - Хьелль Даль

— Это ты? — услышал он на том конце линии голос Иттерьерде.

Гунарстранна выпил; виски приятно согревало пищевод.

— Почему ты удивляешься?

— Обычно ты бурчишь в трубку, а сегодня какой-то добренький, — сказал Иттерьерде. — Я уже забеспокоился, не случилось ли чего.

— Что у тебя? — спросил Гунарстранна.

— У нее есть любовник, — ответил Иттерьерде.

— Имя?

— Эйольф Стрёмстед. Учитель танцев… у него нечто вроде своей школы или студии. Сегодня он давал урок сальсы и африканских танцев. Видел бы ты, что там творилось! Чернокожий лупит в барабан, а полсотни норвежек увлеченно трясут задницами.

— А что наша дама?

— Сначала я подумал, что она тоже пришла на урок, но она сразу подошла к типу в желтых штанах и серебряной рубашке. На морде у него микрофон, вроде как у телеведущего. Он ходил между учениками и вопил в микрофон, чтобы его было слышно… Кстати, что ты там слушаешь?

Гунарстранна оглянулся на проигрыватель.

— Одну певицу. Джазовые баллады.

— Нет, там было не то, там была сальса. Когда пришла наша дамочка, ему пришлось подсуетиться. Он срочно вызвал кого-то себе на замену.

— Она тебя видела? Ты ведь тоже приходил на урок?

— В зале была целая толпа. Она не обратила на меня внимания.

— Продолжай.

— Они вышли, сели в машину и уехали. Ну а я поехал за ними. Они оставили машину на стоянке у Музея Мунка. В неприметном месте, под деревьями у самой ограды Тёйен-парка. Они почти сорок минут сидели в машине и обнимались, то есть, наверное, они не только обнимались. Потом она отвезла его назад, в школу танцев, а сама поехала домой.

— А ты что?

— Поняв, что вдова поехала домой, я со спокойной душой стал следить за ее хахалем. Ждал его у школы танцев. Через некоторое время он вышел, запер дверь и зашагал домой пешком. Живет он на улице Якоба Олля, в Майорстуа. Там-то я и выяснил, как его зовут. Минут пять назад он поднялся к себе в квартиру.

— Молодец, Иттерьерде! Сейчас холодно. Иди домой, грейся.

— А я никогда не мерзну, — засмеялся Иттерьерде. — Знаю, в мороз многие принимают рыбий жир и витамины, а толку никакого! В мороз главное — есть побольше острого и пряностей. Ты, кстати, тоже запомни, пригодится. На завтрак добавь к яичнице три-четыре дольки чеснока и перец чили — самый острый, такой, чтобы нос пробило и бросило в пот. При такой огневой поддержке у тебя никогда не будут мерзнуть руки. Можешь гулять при минус двадцати без рубашки, и от тебя будет валить пар. Ни один микроб, ни один вирус к тебе не пристанет! Как дохнешь на комнатные растения, они завянут! Ты станешь бессмертным, старина, бессмертным!

— Да, да, — отозвался Гунарстранна.

— Будь уверен, — не сдавался Иттерьерде.

— Спокойной ночи, — сказал Гунарстранна и повесил трубку, не дожидаясь, пока коллега поделится с ним рецептом от бессонницы.

Он допил виски. Потом взял шариковую ручку и нарисовал на листе бумаги треугольник. В двух нижних углах написал имена Ингрид и Рейдара Фольке-Есперсен, а наверху — «Эйольф Стрёмстед». Под треугольником он нарисовал три крестика — точно такие, как на лбу покойного Есперсена.

Глава 19

ТАИНСТВЕННАЯ МАШИНА

Войдя в кабинет, Фрёлик увидел, что Гунарстранна сосредоточенно читает «Афтенпостен».

— Про нас что-нибудь есть? — поинтересовался Фрёлик.

Гунарстранна покачал головой.

— А что с завещанием? — спросил Фрёлик.

Гунарстранна положил газету.

— Не оправдало ожиданий. Перечисление конкретных предметов имущества: Карстену платяной шкаф и так далее. Старик ничего не говорил о том, что лишает кого-то из близких наследства или, наоборот, кому-то отдает преимущество. Никаких тайных наследников, ничего. Только список из двадцати или тридцати предметов и людей, которым они достанутся. В основном он отдавал все Ингрид или Карстену.

— Но ведь он аннулировал завещание. Что теперь будет?

— Все имущество попадает в общий котел. Ингрид причитается половина как супруге плюс половина от доли мужа. Долю Карстена выплатят деньгами. Только и всего. Разве что Ингрид и Карстену придется поспорить из-за шкафа — кому он достанется.

— Но зачем ему понадобилось аннулировать такое дерьмовое завещание за несколько часов до того, как его убили?

Гунарстранна в ответ вздохнул:

— Еще одна тайна.

— Что за вещи там перечислялись?

— Шкафы, порнографические китайские статуэтки и так далее. Я все записал. Ну а у тебя что?

Фрёлик вздохнул и потер глаза.

— Допросил всех до одного жильцов их дома, — ответил он, глядя в свои записи. — Тебе интересно?

— Расскажи вкратце самое основное.

— На первых этажах только магазины. Весь второй этаж занимает Ингрид Есперсен. На третьем две квартиры. В одной живет семейная пара по фамилии Хольмгрен. Обоим за пятьдесят. У него бюро по прокату инструментов, она — его секретарша. В пятницу, тринадцатого, они ничего не слышали. Вечером смотрели телевизор и легли спать примерно в половине первого. В соседней квартире живет мать мужа, Аслёуг Хольмгрен. Ей почти восемьдесят, она ровесница убитого. По ее словам, Рейдар Фольке-Есперсен был надменным снобом и фигляром. Об интересующем нас вечере ей рассказать нечего. Слух у нее уже не очень хороший, и она обычно ложится спать, посмотрев «сериал про ФБР». Заодно она полила руководителей нашего телевидения — за то, что ставят детективные сериалы так поздно. Еще она хочет, чтобы вернули сериал «Инспектор Деррик». По ее мнению, нам, норвежским стражам порядка, есть чему там поучиться. Короче говоря, она легла спать в одиннадцать и ничего не слышала.

Инспектор Гунарстранна прикусил губу и задумался.

— Других жильцов нет? — уточнил он.

— Я и в дом напротив тоже зашел, — сказал Фрёлик. — И у нас наконец-то появилась зацепка. Некая таинственная машина.

— Вот как?

— Я пытался сообразить, из каких квартир видно магазин. Ведь Есперсена убили ночью. Значит, многие могли видеть убийцу… В общем, я постарался опросить как можно больше народу.

— Что там за люди?

— В основном связаны со СМИ. Например, печатник из типографии газеты «Ворт Ланд». Он живет один, с собакой. Есть еще молодая пара: он оператор на телевидении, а она работает в «Дагбладет». Кроме того, женщина — редактор издательства. Она обещала расспросить и своих детей-подростков, — когда я приходил, их не было дома. Так вот, редактор сказала, что обратила внимание на такси, которое довольно долго стояло у антикварного магазина. По ее словам, не меньше часа.

— Такси?

Фрёлик кивнул:

— Представь себе, такси. Я спросил, была ли включена лампочка на крыше. Была. Она еще подумала: странно, что такси так долго стоит с работающим двигателем и включенной лампочкой.

— Как долго?

— По ее прикидкам, не меньше часа. Трудность в том, что она видела такси довольно рано, между девятью и десятью вечера. Она часто берет работу домой. В тот день она была на совещании и домой вернулась только в восемь, то есть через полчаса после Есперсена. Она точно не помнит, стояло ли такси у магазина, когда она возвращалась. Приняв душ, она выглянула в окно и увидела, что такси припарковано под ее квартирой и мотор работает. Прошло еще три четверти часа, она снова посмотрела в окно. Машина стояла на прежнем месте.

— А она не…

— Погоди, все по порядку, — перебил его Фрёлик. — Позже она выглянула снова — перед тем, как лечь спать. На улице стоял «мерседес». Ей кажется, что такси с работающим мотором — то, что она видела раньше, — тоже было марки «Мерседес». Но машина, которую она видела перед тем, как лечь спать… стояла с выключенным мотором.

— Цвет?

— Темный.

Гунарстранна и Фрёлик переглянулись.

— Она могла видеть три разные машины, — сказал Гунарстранна. — В Осло каждое второе такси — «мерседес». А район там один из самых густонаселенных.

— Этажом выше живут двое мужчин, — продолжал Фрёлик. — Один из них работает на местном радио и называет себя Терье-Телемонстр. Может, ты о нем слыхал? Он названивает людям по телефону и разыгрывает их. Например, если его жертва работает в отеле, он говорит, что его случайно заперли в кладовке и он сидит там уже сутки. А если жертва — врач скорой помощи, он говорит, что сейчас лежит с его женой и не может вытащить из нее свою штуковину. Весельчак!

— Похоже, шутник первостатейный, — с непроницаемым видом ответил Гунарстранна.