Девушка у Орлиного перевала - Маргарет Роум

— О, да, спасибо, — запинаясь ответила она, только теперь осознав, насколько хорошо себя чувствует. За короткое время с ней многое случилось, так что у нее не было времени подумать о своем здоровье. И сейчас, когда прозвучал вопрос, она вдруг поняла, что никогда не чувствовала себя лучше. Упаковки с таблетками, без которых до последнего времени не могла обходиться, лежали где-то забытые в ее спальне, а сегодня утром, одеваясь, она заметила, как тесны вдруг стали в талии ее брюки.

Он снова насупился — он часто хмурился в последнее время: обаятельный мужчина, каким она увидела его впервые, остался в мечтах и воспоминаниях; реальный, настоящий Лиан разительно отличался от того, прежнего, и тем временем настойчиво расспрашивал:

— Ты уверена? Я бы не хотел снова увидеть тебя измотанной и нервной, какой приехала сюда. Это же так очевидно, что кто-то должен заботиться о тебе, тот, кто не побоится вмешаться в случае угрозы здоровью. Есть ли у тебя такой человек?

Вопрос прозвучал как выстрел и требовал такого же быстрого ответа, но она решительно не нашлась, что сказать.

— Нет, в действительности, нет… Моя мать… но она всегда так занята. Да мне никто и не нужен…

— Есть ли кто-нибудь, кому ты дорога и кто мог бы защитить тебя от тебя самой, от ненасытной твоей жажды работать?

Перед ней мелькнуло лицо Уолли. Она почти забыла, что он вообще существует! Она скептически спросила себя: «Как могло случиться, что я совершенно забыла человека, за которого еще неделю назад собиралась выйти замуж?» Но не позволила себе честно признаться: «Потому что на самом деле я не люблю его!» — запрятала этот ответ в самый дальний уголок сознания, чтобы не растревожить еще больше нарушенное спокойствие.

Она ухватилась за Уолли как за спасительную соломинку, и эта вовремя пришедшая подсказка о его существовании зажгла свет в ее раскрытых глазах — их сияние не осталось незамеченным для наблюдательного взгляда.

— Да, да… — с готовностью пролепетала она. — Это Уолли, Кассел Уолли. Мы помолвлены… почти помолвлены, он хочет укрепить свое положение в фирме и потом сделает мне предложение. Мы… — она подавила вздох, — без слов понимаем друг друга и прекрасно ладим.

— Так! — сквозь зубы сказал он. Его лицо при этом ничего не выражало. Короткое слово, казалось, отскочило от стен и еще усилилось эхом, вместо того чтобы смягчиться среди тяжелых парчовах портьер и громадного ковра, в котором утопали ноги. Джорджина не понимала, почему он так сердит; да, без сомнения, он зол, он был просто в ярости! Он так крепко сжал кулаки, что суставы пальцев побелели, а глаза грозили надвигающейся бурей.

Она сделала шаг назад, удивленная неожиданным эффектом своих слов и обеспокоенная случившейся в нем переменой. И добавила еще огня в горящее пламя его гнева, с волнением спросив:

— Разве Дейдра не ждет тебя?

Он протянул руки и схватил ее за плечи: чувствовалось, он едва сдерживает себя. Его слова ранили так, словно с нее живьем снимали кожу.

— Да, Дейдра! Ты кстати напомнила о ней! Завидуешь ее чувству долга и порядочности, соблюдения которых она требует и от других? Кажется, ты испытываешь наслаждение, соединяя наши имена, и кто знает, может, мне следует прислушаться к твоим советам. Она по крайней мере не станет разыгрывать любовь, которой нет, только для того, чтобы успокоить задетое самолюбие, как и не станет принимать предложение от мужчины с положением только ради утоления жажды мести за воображаемое к ней неуважение! Да, я должен бы с большим вниманием относиться к Дейдре. Она бы никогда не приняла мое предложение, если бы дала слово другому!

Он так неожиданно отпустил ее, что у нее подогнулись колени, и чтоб не упасть, она вынуждена была за что-то схватиться. Выходя из комнаты, он через плечо послал ей последний гневный взгляд, сильно хлопнул дверью и оставил поникшей и сбитой с толку своим непонятным чувством обиды.

Глава 11

С трудом поднимаясь наверх к себе в комнату, Джорджина слышала цоканье лошадиных копыт о булыжную мостовую перед домом и веселый голос Дейдры. Девушка торопила Лиана быстрее ехать, пока не взбунтовалась под седлом ее лошадь. В голосе Лиана, отвечающего ей, не осталось и следов гнева, который он, похоже, припасал исключительно для Джорджины. Продолжая подниматься по лестнице, Джорджина с горечью подумала, что это ее последний вечер в Орлином перевале: она, как розовый шип, доставляла одни только неприятности гордому хозяину дома.

У нее не было никакого желания помогать Кейте на кухне, и несколько часов она занималась упаковкой вещей к отъезду на следующий день. Потом машинально стирала пыль с мебели в своей комнате и смотрела в окно на полюбившийся пейзаж, жадно запоминая каждую черточку волшебной красоты, пока не убедилась, что все отпечаталось в памяти.

К ланчу Лиан и Дейдра не вернулись, так что она в одиночестве кое-как перекусила, затем вернулась в свою комнату и вымыла волосы, готовясь к вечернему празднику. Наконец мимо ее двери прошли легкие ноги Дейдры в направлении отведенной ей в конце коридора комнаты, и вскоре Джорджина услышала звук бегущей воды.

Лишь теперь Джорджина почувствовала в себе достаточно сил, чтобы начать одеваться. Она боялась этого вечера и от волнения пальцы отказывались повиноваться, пуговицы и застежки с трудом застегивались. Она только наполовину оделась, когда вдруг услышала, как легким шагом Дейдра прошла мимо ее комнаты к лестнице, очевидно, готовая присоединиться к Лиану и выпить с ним бокал вина перед тем, как отправиться на праздник.

Джорджина стала поспешно заканчивать туалет. Волосы, мягкие после мытья, не слушались, заколки их не удерживали, так что пришлось отказаться от любимой гладкой прически, и она просто распустила темную как вороное крыло массу по плечам струящейся волной. Она посмотрела на себя в зеркало, в потемневших испуганных глазах поплыл серый туман, ей показалось, что она попала в водоворот. Пришлось подождать, пока успокоятся руки, чтобы обвести губы легкой розовой помадой в тон к прелестному шерстяному платью, на котором она остановила свой выбор, Кейта настаивала именно на скромном платье, объясняя его преимущество тем, что фермеров может оттолкнуть как роскошный, так и строгий наряд. Перед тем как спуститься вниз, Джорджина еще раз окинула критическим взглядом свое отражение в зеркале и состроила гримасу: Кейте она, по крайней мере, понравится. Теперь, если бы кто-нибудь принял ее за настоящую гельтскую девушку, его ошибку едва смогли бы обнаружить, — с нее смылась печать Нового Света, она и выглядела, и чувствовала себя более робкой и застенчивой, чем любой из тех, с кем ей предстоит скоро встретиться.