Чужие степи — часть шестая - Клим Ветров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стрельба, дым, рёв танка — теперь он как-то странно ездил, зигзагами, и почти не стрелял. В общем, страшно, и перспективы вырисовывались самые что ни на есть нехорошие.
Вот не первый раз под обстрелом, и никак не привыкну. Не вздрагиваю уже, нет, и в землю от ужаса не вжимаюсь, но страх искоренить не получается. Чем больше в мою сторону летит, тем больше я хочу жить, и тем больше боюсь.
Даже от трескотни не по себе. А ведь должны миномёты уже отработать, но то ли случилось что-то, то ли они все в рукопашную пошли. — Чёрт его знает. Василич вон тоже, чуть не угробил нас от усердия. И ладно бы толк был, но ведь нет — впустую всё. Так и помрём тут дружно.
Пока боялись, со стороны чужого лагеря донеслись крики. Громко так, по нарастающей. Я даже повыше приподнялся, пытаясь разглядеть что же там происходит.
— Чё орут-то? — приложил ладонь к уху Василич. Он тоже слышал крики, и так же как и я был в недоумении.
Я прищурился, но кроме дыма и неясных силуэтов ничего не разобрал. Хотел поближе подползти, но тут где-то совсем рядом рвануло.
Откатившись назад, мы с Васильчем синхронно закрутили головами, но бежать было некуда. Прятаться тоже. Рвануло метрах в двадцати от нас, — похоже что всё же заработали минометы. Только почему сюда бьют? Неужели настолько косые?
За первым разрывом тут же прошёл второй — позади. Василич дёрнул меня за рукав, и крикнув что-то непонятное, неожиданно, по-молодецки, рванул куда-то вбок. Я же пока соображал — затупил. Разрыва не слышал, всё просто исчезло. Звуки, чувства. Даже больно не было.
«Вилка» — вскинулась лишь запоздало угасающая мысль.
Что было дальше, я уже не видел. Себя не ощущал, а если и ощущал — очнувшись, не помнил.
Такая же темнота. Запах чего-то пряного. Очень знакомый запах.
Попытался пошевелиться, — не вышло. Тело ощущалось чужим, и единственное что мне удавалось — думать.
Еще хотелось пить и спать.
Сопротивляться не мог, уснул. Сквозь сон слышал как кто-то разговаривал поблизости.
— Надо убирать осколок, только не факт что получится. — говорил кто-то знакомый, но я никак не мог понять кто именно. Вертелось в голове, но стоило сфокусироваться — ускользало.
— Другого выхода всё равно нет, тут хоть какой-то шанс. — ответил другой, тоже знакомый, и так же неузнанный человек.
— Что так, что этак... Проще в лотерею выиграть... — вздохнул первый.
— Так что же теперь вообще ничего не делать?! — повысил голос второй.
— Ну почему же... Попробуем. Только на успех я бы не особенно рассчитывал. Даже если всё получится, реабилитация будет очень долгая, и вряд-ли полностью восстановятся все функции.
Понимание ситуации пришло не сразу, но я всё же допёр. Попав под минометы, я словил осколок во что-то важное, возможно в спину, или шею. Вот врачи и решают что со мной делать. И, что самое интересное, меня это нисколько не волновало. То есть не волновало заявление про количество шансов — как я только что услышал. Жить инвалидом не хотелось, поэтому успех и неуспех операции был для меня примерно на одном уровне значимости. Получится — значит поживу, не получится — тоже хорошо, меньше проблем домашним будет.
Глава 12
Не знаю сколько я пробыл в таком положении — в моём состоянии чувство времени полностью атрофировалось. Но когда меня повезли куда-то, а потом переложили на живот, почувствовал.
Обезболивающего давно нет, это я знал, но боли не боялся. Если во мне осколки, а я их не чувствую, значит нервы не работают. Так что и смысла переживать нету.
Вот сколько у человека чувств? Шесть? — Осязание, обоняние, вкус, зрение, слух — шестого не помню. Я бы ещё интуицию добавил, но она не у всех развита, поэтому не может быть обобщена. Вот только у меня сейчас оставались лишь слух и обоняние. Запахи я чуял, ну и слышал что вокруг происходит.
Долго что-то гудело, кто-то приглушенно разговаривал, но меня как-то так уложили, что звуки доносились как через вату, отдельные слова я понимал, но сути разговора уловить не мог.
Потом всё стихло, и меня опять куда-то повезли и снова переложили. Не понятно куда возили только. Если на операцию, то прошла она как и предполагалось — никак. Будь это иначе, я бы почувствовал. Наверное.
Привезли и, вроде бы, оставили. Во всяком случае как я не прислушивался — ничего не слышал. Может это послеоперационая? Бывает такое? — комната куда свозят людей после операции. Или это всё же реанимация?
Мне всё сильнее хотелось пить, но я терпел. От моего желания сейчас ничего не зависело. А что если так ещё долго будет продолжаться? Как люди которые в коме лежат? Годами ведь. Может и понимают всё, но так же как и я, сделать ничего не могут. Даже самоубиться. Самое странное — я не чувствую своего дыхания. Запахи ощущаю, а вроде и не дышу.
Вот кто-то пришёл, шум шагов я слышал отчётливо. Тяжело сопя и шмыгая носом сколько-то постоял рядом, и так же топая, вышел.
А пить хотелось всё сильнее и сильнее. Неужели они не додумаются напоить меня? Да хотя бы губы смочить.
Но время шло, люди приходили и уходили, а я уже умирал от жажды. Вот, кстати ещё одно чувство — потребностей организма. Я же чувствую что хочу пить? Это же чувство?
Внезапно что-то звякнуло, и «перед глазами» замелькали картинки.
«Ты кто?» — удивился я.
Появившийся в моём мозгу человек недобро усмехнулся и посмотрел куда-то за меня. Сказал что-то, потом протянул ко мне руку и я внезапно оказался вне своего тела, под потолком.
А тело лежало внизу и я отлично его видел. Лицом вниз, накрыт простынёй и с кучей воткнутых в руки и ноги капельниц. Чем меня прокапывают — непонятно. Лекарств-то, у нас нет.
Человек посмотрел на меня, погрозил пальцем, и что-то сказал. Я хоть и не слышал звука его голоса, но знал что он попросил задержаться.
Но как я должен задерживаться, и что я вообще теперь такое — не объяснил. У меня не было тела,
