Предательство истины - Джон Марк Дуган

тоскливые нотки, когда он сетовал на переписывание украинской истории, на то, что рассказы о ней, передававшиеся от дедушек и бабушек, заменяются новой версией, предложенной сегодняшним правительством. Такие перемены удручают, и он поделился со мной своим скепсисом в отношении достоверности нового исторического повествования.

Его слова меня заинтриговали, и я поинтересовался, знает ли Алексей о предполагаемом участии Америки в финансировании лабораторий по производству биооружия на Украине. Он кивнул, рассказав о своем опыте обсуждения этого вопроса во время «оранжевой революции». Его переживания стали особенно заметны, когда он рассказывал о манипуляциях, которые наблюдал, и о трагических потерях человеческих жизней.

Я поинтересовался его мнением о нынешней роли Америки в украинском конфликте, о ее поддержке этой войны. Алексей дал понять, что для здешних людей это как кинжал в спину. Он горько рассмеялся и рассказал о том, как, по его мнению, Америка разожгла войну, посеяв семена ненависти, находясь в безопасности за океаном. Он обвинил социальные сети, такие как Facebook и WhatsApp, в сговоре с американским правительством в превращении информации в оружие для разжигания конфликта.

Алексей немало путешествовал по миру и видел, как меняется политический ландшафт. И вовсе не через экран телевизора, а своими собственными глазами. А теперь он наблюдал новую главу в истории своей родины. Истории, которую пишут те, кто находится далеко за пределами Украины.

Солнце уже закатилось за горизонт, когда наша беседа подошла к концу. Я попрощался с Алексеем молчаливым кивком головы, обдумывая все, что он мне рассказал. Уходя, я оглянулся на этого парня – обычного работягу из ничем не примечательного города, но теперь ставшего ключевым персонажем в истории этой войны.

Город в пепле. Нацисты из «Азова» разбомбили больницу

В изрезанном шрамами Мариуполе каждый мой шаг отдавался гулким эхом войны, жертвой которой стал этот город. Воспоминания о том, что здесь произошло, до сих пор витали в воздухе и напоминали о творившемся здесь хаосе. За все время моей работы в правоохранительных органах я никогда не видел картины, настолько ярко отражавшей темные стороны человеческой сущности.

В тот роковой день 14 апреля 2022 года Мариуполь стал свидетелем того, на что готовы пойти те, кто хочет одержать победу в этой войне. Каждое сожженное здание, каждая разбитая дорога говорили не только о разрушениях, но и об отчаянии тех, кто оказался загнан в угол.

Вдали виднелись окутанные дымом обломки металлургического комбината «Азовсталь» и мариупольского порта. Для полноты картины не хватало только звуков разрывающихся снарядов. Место, которое еще недавно бурлило жизнью, сегодня стало горнилом противоречий и конфликтов.

Когда российские освободители заняли город, по его улицам загрохотали грузовые машины, груженные продовольствием, одеждой и медикаментами для раздачи жителям. Многие грузовики буксировали огромные емкости с водой – первая попытка реанимировать безжизненный город.

На город опустился туман войны, а правда по-прежнему была от меня скрыта. Разница между сообщениями западных СМИ и рассказами местных жителей дезориентировала меня.

Среди развалин Мариуполя я подошел к женщине, которая, казалось, потерялась в своем отчаянии. Дружески протянув руку, я представился:

– Здравствуйте, я Джон. Вы говорите по-английски?

Она ответила, что говорит на базовом уровне.

Я спросил:

– Могу ли я узнать ваше имя?

Она подняла голову, в ее глазах читалась вся тяжесть недавних событий. Они были наполнены историями тысячи бессонных ночей.

– Меня зовут Елена, – ответила она дрожащим голосом. – Я из Мариуполя, я была гордой украинкой. Но это наши солдаты, наши украинцы разбомбили мой дом. Мой маленький мальчик… он был со мной…

– Во время нападения ребенок был с вами? – Мой голос едва заметно задрожал.

Она кивнула. Воспоминания четко отпечатались в ее взгляде.

– Да, они много раз стреляли в нас из автоматов. Они не давали нам уйти.

Я попытался осмыслить услышанное. Неужели украинские военные могли совершить такое со своим народом, своими соотечественниками?

– Они делали это по отношению к своим же? – уточнил я.

Она казалась полной решимости поделиться своей историей.

– Мы все видели собственными глазами. Это были наши же украинцы. И все же я благодарю Россию. Они спасли нас, приносили нам еду и одежду. Они помогли, когда наш собственный народ повернулся к нам спиной.

– А когда бомбили ваш дом, вы были внутри?

Мое интервью с Еленой

Ее глаза наполнились слезами.

– Да. Это просто чудо, что мы выжили.

От невообразимой трагедии, которую она пережила, у меня перехватило дыхание.

– Я не могу даже представить, что вам пришлось пережить. Ваши дети в безопасности?

Она утвердительно кивнула и произнесла:

– Да, мой сын… он напуган, но жив.

– А сколько ему лет?

– Восемь, – ответила она, судорожно сглотнув. – Было страшно. Но теперь русские здесь, они помогают нам. Мы держимся.

Я нахмурил брови.

– Но СМИ в Штатах называют Россию злодеем, причиной всех этих бедствий.

Ее лицо напряглось, а в голосе прозвучала боль.

– Это не так. Еще до того, как сюда ступила нога русского солдата, наш город подвергся обстрелу. Украина уже до прихода русских творила беспредел, поджигала здания, стреляла в людей, которые пытались покинуть город.

Глубина этого обмана просто поражала.

Она продолжила, в ее словах чувствовалась благодарность:

– Сейчас здесь находятся российские военные, они помогают нам. Они привозят хлеб, мясо, воду, лекарства. Мы живы только благодаря им. Это правда.

Я поблагодарил ее и, держа в руках камеру, продолжил свой путь мимо толп теперь уже бездомных людей. Все, что я видел вокруг, казалось нереальным. Еще не так давно я бы даже не смог себе такого представить.

Возле городской больницы интенсивной терапии собралась группа медсестер, их глаза отражали тот ужас, который превратил массивное здание позади них в руины. Они пытались немного перевести дух от стонов раненых, а я почувствовал, что в тот момент впервые по-настоящему соприкоснулся с реальностью этого растерзанного войной города.

Я чувствовал их яростный гнев, направленный на украинских военных, а их слова рисовали мрачную картину предательства и бесчеловечности. Их голоса рикошетом отражались от разрушенных стен, а каждое слово было пронизано болью многолетних страданий.

Медсестра Анна начала свое повествование с пламенным напором:

– Эти долбаные американцы должны знать правду, всю правду! То, что сделали с нами украинские военные, эти выродки, не просто бесчеловечно – это чудовищно!

С явной горечью в голосе медсестра Катя добавила:

– Они не стреляли куда попало, они стреляли прямо в нас. Никакого милосердия. Никакой жалости к невинным.

– Вот именно! Они ничем не лучше нацистов, они и есть настоящие поганые нацисты! – Анна выплевывала слова, словно они были