Камень Януса - Гриффитс Элла

— Кристоферу… — повторил старший инспектор. — Уж не из той ли семьи?

— Из той самой. — Сержант говорил так, будто был очень доволен собой, хотя до этого сам совершил недосмотр вселенского масштаба. — Отец Родерика Спенса, дед Эдварда Спенса.

— Это объясняет, почему он до сих пор владеет участком, — догадалась Таня.

Сержант бросил на нее сердитый взгляд.

— Семья Спенсов действительно проживала в доме? — спросила Джуди.

— Похоже на то. Вот данные переписи 1951 года: Кристофер Спенс, Розмари Спенс, дети Родерик и Аннабел.

— Так. — Нельсон поднялся. — Клафи, выяснишь все, что удастся, о семье Спенсов. Джуди и Таня, вы отправитесь в лабораторию за результатами анализа. А мне надо перекинуться парой слов с Эдвардом Спенсом.

Весь путь в Суоффхем была хорошая погода, но когда Рут свернула с шоссе, небо затянуло темными облаками. Она остановилась на траве у подножия холма, упали первые крупные капли дождя, и начался ливень. Рут смотрела, как, держа над головой куртки и куски брезента, вниз по склону, хохоча, бежали студенты. Большинство спрятались в пабе. Другие вскочили в машины-развалюхи и умчались в клубах выхлопного дыма. Вскоре у подножия холма остался ее «рено».

— Это так важно, Гарри? Обычно люди стараются освободить выходные для общения с родными.

— О, это важно, мистер Спенс, — мрачно подтвердил Нельсон. Он решил обойтись без предисловий и любезностей. — Почему вы мне не сообщили, что ваша семья жила на Вулмаркет-стрит?

Короткая пауза.

— Полагал, что вы сами знаете.

— Никогда ничего не полагайте, мистер Спенс. Итак, даже после того, как на раскопках был найден труп, вы не признались, что этот дом принадлежал вашим родным?

— Я никогда в нем не жил. В 1960 году дом сдали в аренду епархии.

— Но вы тем не менее продолжали им владеть.

— Да. Только вы интересовались годами, когда в нем находился детский дом. В это время семья Спенс не имела к нему никакого отношения.

— А теперь нас интересуют годы, когда там жили Спенсы, — вкрадчиво сообщил старший инспектор.

— Что вы хотите сказать?

— Появились свидетельства, что скелет принадлежал ребенку, который жил от начала до середины пятидесятых годов. Когда вам удобно, чтобы я заскочил?

Дождь закончился, и Рут, испытывая после поездки легкую дурноту, все-таки решила прогуляться. Только до раскопок и обратно. Она вышла из машины и надела желтую ветровку с капюшоном.

Подъем показался тяжелым. Рут поймала себя на том, что смотрит в траву и огорчается, что ноги плохо ее слушаются. Когда она добралась до вершины и огляделась, оказалось, что небо почернело. Вдали раздался первый, еще слабый раскат грома.

Когда Рут шла к главной траншее, ей показалось, будто она что-то заметила краем глаза. Она быстро обернулась, но там ничего не было — лишь ветер шевелил жесткую траву. Однако Рут не сомневалась, что что-то видела — черный силуэт, мелькнувший на краю раскопок. Скорее всего зверек, но Рут почему-то испугалась. В ушах зазвучал голос Макса: «Считается, что она посещает перекрестки и разъезды со свитой призрачных собак».

Не будь смешной, сказала Рут себе. Псы Гекаты вряд ли кого-либо подкарауливают. Наверное, лисица или кошка. Тем не менее она поторопилась спуститься с холма, хотела сесть в машину и быстрее уехать от этого места. Остановила только мысль, что напрасно одолела тяжелый подъем. Она быстро осмотрит главную траншею и вернется. Чтобы можно было сказать, что ездила сюда не зря.

Небо снова заворчало громом. Натянув на голову капюшон, Рут спустилась в траншею. Но споткнулась и чуть не упала на утрамбованную землю. Внезапно небосвод прорезала молния. Рут закрыла глаза. А когда вновь открыла, у ее ног лежал мертвый ребенок.

20 июня

Праздник в честь Суммануса

Прошлой ночью мне приснился страшный сон: женщина с головой змеи, мужчина с двумя лицами и брошенный в печь ребенок. На нем плавилась плоть, как у упавшей в огонь пластмассовой куклы. Я проснулся в поту и настолько испугался, что боялся снова заснуть. Так и бодрствовал, читая Плиния и ожидая рассвета. За что это мне? Я приносил все положенные жертвы, а боги на меня гневаются.

Потеплело. Вчера Сьюзен работала в саду с закатанными рукавами. Я видел ее руки, в крапинках, как куриные яйца, покрытые на удивление толстыми светлыми волосами. Конечно, пришлось сделать ей выговор. Ведь я хозяин.

Я устал. Иногда мне хочется лечь, уснуть и обо всем забыть. «Сном кончаешь тоску и тысячу природных мук, наследье плоти… Умереть, уснуть. — Уснуть? И видеть сны, быть может». [10]

Вот в чем трудность.

Глава 19

Рут плыла в темном море. Тоби находился где-то рядом, но она не могла ни увидеть, ни коснуться его. И вдруг почувствовала, что проникла внутрь его существа: знает его надежды и страхи, привязанности и все, что ему ненавистно, словно он ее давнишний друг, а не трехмесячный зародыш. Даже слышит, как звучит его голос. А звучал он так, будто он с ней прощался.

Она у моря, прилив костей накатывает на берег. Слышит голос Эрика — он разговаривает с Тоби. «Таков цикл жизни: человек рождается, живет и умирает. Плоть обращается в дерево и камень». Хочется крикнуть: «Он еще не родился». Но голова каким-то образом оказывается под водой, и нет возможности ни слышать, ни говорить, ни кричать.

Прилив выбрасывает ее на берег, но на сей раз она в траншее, где так темно, что ничего не видно. Только сознает, что рядом кто-то есть. Различает женщину с двумя черными собаками, перекресток, желтые глаза совы.

В голове звучит голос Макса: она была богиней очень многого. Греки называли ее «царицей ночи», потому что она обладала даром проникать взглядом в подземный мир… Еще она богиня перекрестков, тройных путей… Ее другое имя — Геката Kourotrophos, то есть Воспитательница Юношей.

— Геката! — с трудом выдыхает она. — Спаси меня!

Ее накрывает очередная волна, и все в глазах чернеет.

Нельсон ехал допрашивать Эдварда Спенса, когда зазвонил его телефон. Он внимательно выслушал, развернулся так, что завизжали покрышки. И включил сирену.

Она снова в море. Прилив таскает ее то к берегу, то от берега, обдирая тело о камни и затягивая в темноту. Качаясь вверх и вниз во мраке, она видит где-то очень далеко свет. Слышит голоса — то тихие, то громкие. Говорят мать, Фил, Шона, Тед и медицинская сестра из больницы. Вы одна?

Вдруг раздался громкий голос Нельсона: «Рут, просыпайся». Но это ему надо просыпаться, вставать и уходить. Возвращаться домой, пока его не хватилась жена. Они больше никогда не будут вместе. Спасибо. За что? За то, что ты там.

Двое детей копают на берегу колодец и поют: «Динь-динь-дон, колокольчик близко, на дне колодца пушистая киска…» Появился Флинт, огромный, облизывающий языком усы. За ним Спарки с кровавым ожерельем. В клетке щебетала безголовая птица. В колодце желаний поблескивали брошенные на дно монеты. Что задумали? В колодце киска…

Эрик вез ее на берег и рассказывал о погребении викинга. «Паруса полны на закате ветром, рядом с мертвецом меч, на его груди щит». Прилив подбрасывал лодку, и она раскачивалась вверх и вниз. «Не бойся, — сказал он ей, — еще не твое время». Ни время, ни море не ждут человека. Прилив пронес ее через всю ее жизнь: Элтем, школа, университетский колледж, Саутгемптон, Норфолк, Солтмарш, детское тельце, погребенное в магическом кругу, Катбад с поднятым факелом. Богиня Бригита, прими нашу жертву.

Следующая волна выбросила ее из воды и оставила дрожать и ловить воздух ртом на ярко освещенном берегу. Она открыла глаза и увидела, что на нее смотрят Макс, Нельсон и Катбад.