Аномальщик - Андрей Розальев

думали смеяться. На мой взгляд он сдержанно кивнул, и занялся чаем.

Мужская и женская дружба… Что хотел сказать этим анекдотом сержант? Что всё дело в дружбе? Он ещё что-то про биохимию говорил… Типа женщин не берут, чтобы не было конфликтов на почве ревности? Разумно, конечно… Но делать из этого такую тайну? Как-то глупо.

Чай у сержанта был необычный, я даже не сразу понял, что это. Потом дошло.

— Иван-чай? — удивлённо спросил я.

— Гляди-ка! — Ильич довольно заулыбался. — Ты первый, кто догадался! Он самый, с шиповником, листьями смородины и малины, ягодки сушёные добавляю. На даче собираю, сам ферментирую.

— Ничего вкуснее никогда не пила! — зажмурилась от удовольствия Майя. — Да вы просто чародей, Игнат Ильич!

— Пейте, пейте, для здоровья очень полезно. Правда, один минус есть, — он усмехнулся, — в туалет забегаетесь!

Вечером спокойно поговорить уже не получилось, и наш разговор мы продолжили утром, во время пробежки, немного оторвавшись от остальных.

— Значит, надо профессору сдать кровь? — негромко спросила Майя. — У нас же сегодня кровь брать будут, он разве там не может посмотреть?

Нам всем сегодня после побудки выдали по нумерованной баночке и сказали сдать мочу на анализ, предупредив, что после зарядки возьмут ещё и кровь.

— Зачем ему вообще кровь? — удивился я.

— А ты заметил, как вчера Ильич резко тему сменил? — вместо ответа Майя задала встречный вопрос.

— Конечно, — я тут же вспомнил.

— Думаю, на нём подписок, как на собаке блох, — хмыкнула напарница. — Знает он, но рассказать не может.

— И анекдот он неспроста рассказал, — мои подозрения переросли в уверенность.

— Про мужскую и женскую дружбу? — Майя засмеялась. — Да уж, очень жизненно! Но ты знаешь, давно уже доказано, что смешанные коллективы показывают более высокую эффективность, чем однополые. Хотя часть энергии и уходит на флирт, смешанная среда также добавляет элемент соревновательности. Погоди… Он ведь нам этот анекдот вместо ответа про иммунитет рассказал!

— Хочешь сказать, это была метафора?

Я припомнил содержимое документа. Цифры не вспомнить, но был один пункт, который явно отличал женщин от мужчин.

От догадки я даже остановился, Майя тоже, повернувшись ко мне и взглянув в глаза.

— Симбиоз! — мы одновременно высказали вслух свою догадку.

— Так вот о какой дружбе Ильич говорил! — хлопнул я себя по лбу, возобновляя бег. — Женщины всегда выздоравливают, или сразу, или потом. А у части мужчин образуется устойчивый симбиоз. Но почему он предпочтительнее?

— Может, нам Сергея Вячеславовича спросить об этом? — предложила Майя. — Это профессор Завельев, по биологии который.

— Конечно, спросим, — согласился я. — Может быть, дело в том, что в аномальной зоне просто некогда болеть? Хроническая форма плохо, но и слишком активная болезнь, со стремительно развивающейся лихорадкой — тоже? А так организм с чужеродными бактериями договаривается как-то, и остаётся в строю?

После пробежки мы все дружно сдали кровь из вены. Учитывая количество курсантов, это заняло немало времени, весь час, отведённый с утра на то, чтобы привести в порядок себя и казарму. На это нам выделили десять минут, завтрак тоже сократили, посоветовав глотать на лету. Но на занятия мы попали вовремя.

Неожиданно большой проблемой оказалось просто поговорить с Завельевым. Перемен в привычном смысле здесь не было, нас приводили и уводили сержанты, преподаватели заходили в учебную аудиторию строго в начале занятий, и сразу после уходили. Материал они давали чётко, на вопросы отвечали, но некая граница хорошо ощущалась.

Набравшись наглости, я просто поднял руку в конце занятия.

— Слушаю вас, курсант… — профессор обратил на меня внимание.

— Неверов, — представился я. — Сергей Вячеславович, разрешите нам с напарницей обратиться к вам за консультацией? В свободное время.

— Любопытно, — Завельев склонил голову. — Вечером заходите, я передам заявку. Номера скажите.

Сразу после ужина нас перехватил один из младших сержантов.

— Неверов, Бурова? — уточнил он.

— Мы, товарищ младший сержант! — ответила Майя за двоих.

— За мной, — он развернулся и вышел из столовой, даже не посмотрев, пойдём ли мы следом.

Профессор ждал нас, как дети ждут мультика.

— Я догадываюсь, какой вопрос вас интересует, молодые люди, — заявил он с порога вместо приветствия. — Но прежде чем мы с вами станем что-то обсуждать, мне нужна ваша кровь.

Мы с Майей, переглянувшись, начали закатывать левые рукава.

Кровь профессор взял легко и непринуждённо, с мастерством опытной медсестры не глядя попав в вену. Похоже, у него это хобби такое, или способ знакомства.

— А для чего вам кровь, профессор? — полюбопытствовал я.

— Ваша, Неверов, из любопытства, — хмыкнул Завельев. — А вот кровь Буровой мне понадобится, чтобы ответить вам.

— Мы же ещё ничего не спросили! — удивился я.

Но профессор только отмахнулся.

— Чешуйчатые собаки, я ничего не путаю? — спросил он вдруг, глядя на Майю.

Та вздрогнула.

— Откуда вы это знаете? — спросила она осипшим голосом.

— В личном деле у вас стоит отметка о контакте с иномирными тварями в подростковом возрасте.

— Да, — Майя сглотнула, — как собаки, только в такой колючей чешуе.

— Хеллхаунд, — кивнул профессор. — Расскажите, как вы выжили?

— Меня бабушка в сундук спрятала, и меня не нашли. Я в нём просидела три дня.

Майя отвечала чётко, но не надо было быть психологом, чтобы заметить, как тяжело ей вспоминать.

— А пока сидели, озноб, лихорадка были? — Завельев не отставал с вопросами.

— Были, — подтвердила Майя. — Как при простуде, морозило. Но там любого бы морозило!

— Не любого, — покачал Завельев головой. — Сейчас проведём один эксперимент.

Завьялов пригласил нас в соседний кабинет, где у него, похоже, была лаборатория. Окон в этом кабинете не было. Включив свет в лаборатории, он вернулся в учебную аудиторию и выключил свет там, ещё и жалюзи закрыл.

— Встаньте вон туда, — показал он на дальний от входа угол лаборатории, после чего выключил свет.

Стало темно, как в угольной шахте. Сколько я не моргал, я не видел ни одного источника света даже.

— Сколько я пальцев показываю? — спросил в полной темноте голос профессора.

— Я вообще ничего не вижу, — признался я.

— Четыре, — неожиданно ответила Майя.

— Благодарю! — профессор включил свет. — Ну, давайте ваш вопрос.

Я не сразу переключился с эксперимента на цель визита, Майя и вовсе ушла, кажется, в себя.

— Мы тут поняли одну вещь, Сергей Вячеславович, — постарался я сосредоточиться, — что почему-то в аномальщики нужны те, у кого с иномирными бактериями образуется симбиоз. Но мы не поняли, зачем.

Завельев насмешливо посмотрел на меня, потом показал рукой на Майю.

— Что, никак? — сочувственно спросил он у меня.

— Я стала лучше видеть в темноте вскоре после встречи с теми тварями, — хриплым голосом сказала Майя. — Мне и в голову не пришло кому-то об