Золото Югры - Владимир Дегтярев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда в Сибирь поплывет папский легат Винченто. Должность у него посольская, значит, ему и плыть в Сибирь!
Граф Эссекса, со смешком добавил:
– Заодно и наметит, где Церковь будет ставить свои миссии.
Макар оперся плечами о стену и под звуки голосов заговорщиков, извергающих непонятные морские термины, размышлял о своем завтрашнем дне. Вспомнилась не к месту вдова Катарина, которая сегодня к вечеру будет жарить ему, Макару, рыбу. Судя по всему – не дождется сегодня Макар жареной рыбы.…
За столом заговорили о двух кораблях. Макар прислушался.
Графу Саутгемптону велено было две китобойные шхуны, построенные на верфях его отца, вывести в дальний залив, туда, где десятый год строится замок графа Эссекса. Подобрать на корабли другую команду и дооснастить шхуны запасными парусами, порохом, мушкетами, пушками и прочими припасами.
Над столом прошуршало. Господин Эйнан протянул графу Саутгемптону бумагу для Адмиралтейства на получение особых, боевых припасов.
– Две новых шхуны стоят немалых денег… – начал было говорить граф, но господин Эйнан перебил:
– Сейчас не получишь ни фартинга, ни пенса. Расчет по концу операции, дурак! Хватит, потянули с нас денег! Граф Эссекс! За вами общее руководство. Кто будет старшим в этой экспедиции?
– Капитан Ричардсон! А вторым кораблем будет командовать Артур Пекни! Это племянник его высочества, графа Мальборо!
– Когда шхуны будут готовы к выходу в море?
– Через две недели, господин!
– Отлично, капитан Ричардсон! Только не врите мне, как московский царь! При такой погоде и таком состоянии льда, когда теперь войдете в Обскую губу?
– Не могу сказать!
– Дурак! Граф Эссекс, подберите другого капитана!
– Извините, господин, но мой капитан Ричардсон прав. Говори, капитан, без утайки.
Капитан снял парик, расправил его на ручке кресла и снова надел. Заговорил медленно, но решительно:
– Шхуны новые, господин. Поэтому при начале похода надобно зайти в хороший северный норвежский порт, чтобы подконопатить борта, палубу и укрепить такелаж. Снять часть киля, укоротить рулевое перо… Придется еще взять доброй норвежской солонины в бочках. Я планирую заход для этих целей в норвежский город Тронхейм.
Макар выпрямился. Английский капитан проговорил сейчас важные сведения о корабле. Убрать заднюю часть киля и «подрубить» рулевое перо значило, что шхуны от северного берега Норвегии готовятся идти только вдоль берега Северного океана. И, если даст им ихний Бог, только по реке Оби. Короткий руль и тот же укороченный киль не дадут кораблю цепляться за отмели на реке. Правда, судно потеряет половину нынешней способности к маневру… Но не в бой же идут английские шхуны. А просто прогуляться!
Капитан закончил свою речь:
– А главное, надо обязательно поговорить с рыболовами, уже ходившими нынче в те края. Они точно опишут ледовую и погодную обстановку.
– Грамотно, – подтвердил господин Эйнан. – Но все же – когда можно выйти в реку Обь?
– В месяце мае, господин.
«Выйдешь ты в Обь в месяце мае, – злобно помыслил Макар. – В мае по реке такая ледяная шуга по реке прет, горы сворачивает. А тут твоя шхуна плывет навстречу! Дрова получишь в мае, а не шхуну!»
– Основные вопросы решены. – Господин встал, рукой подстегнул встать и Макара.
Старинов поднялся, полагая, что в плаванье возьмут и его, вроде как знающего местность проводника.
– Ты куда дел полученные тобою за лживые карты и лоции двадцать семь тысяч фунтов стерлингов, полученных от графа Эссекса, шпион московский?
Ну, всякого Макар ожидал, но чтобы на него вот так, запросто, навалили покражу денег, которых стоят три морских корабля!
– Никуда не девал, ибо не получал их! – изумился Макар. – Не получал! А карты и лоции просто подарил капитану Ричардсону за то, что тот меня спас из московской тюрьмы.
Капитан Ричардсон встал с кресла. Прокашлялся. Прогундел:
– Никто мне карт и лоций не дарил. А про эти слышал, что они графом Эссексом куплены за двадцать семь тысяч фунтов стерлингов. У кого – не знаю.
Господин Эйнан надел свою широкую шляпу, откинул портьеру позади себя и пропал за тяжелой тканью.
Граф Эссекс стукнул о паркет напольным канделябром. В заду вошли шестеро стражников в легких кирасах, с обнаженными морскими палашами.
– В Тауэр его! – приказал стражникам граф Эссекс. – Потом станем вести разбор.
Макар не упомнил, как очутился в крепких руках стражников и не видел, куда его волокут. Бешенство и беспомощность напрочь закрутили голову…
* * *На следующий день, в воскресенье, в Лондоне ждали особого праздника, которого не одобряли ни католики, ни протестанты, – зато обожал английский народ. В тот день отмечали именины королевы Елизаветы, и по случаю такой радости в Тауэре казнили преступника, как бы вместо королевы. Детали этого древнего обряда постарались вымарать из голов подданных сами короли, но праздник остался.
А сегодня, в субботу, во дворе Тауэра на обычном месте ставили эшафот. Мимо его толстых столбов и прогнали шесть стражников Макара Старинова, направляя узника к стене, сплошь затянутой кованой решеткой. Поближе подошли; оказалось, что решетка просто перекрывала внутренние казематы в толстой стене Тауэра.
На обратной стороне тюремного двора тоже виднелась решетка. Но она охраняла не узников, а пять рядов скамей, предназначенных для высокородных зрителей, возжелавших увидеть правосудие в Тауэре.
Вход в казематы закрывался решетчатой же калиткой, возле нее торчал стражник. Макара подвели к третьему с правого края каземату, стражник спросил имя и прозвище, потом долго возился с запором кованой калитки.
– Поп? – спросил страж калитки, забирая у приведших Макара стражников сопроводительную бумагу.
Лучше со своими стражами говорить на одном языке. На ихнем.
– Поп, – согласился Макар, – только русский, московит.
– Это хорошо, – сказал страж, проталкивая Макара в нутро сырого и вонючего каземата, – но свои молитвы громко не читай, понял?
– Понял, – согласился Макар и тут же был утянут в темноту двумя узниками очень страхолюдной внешности.
– Тебя не обыскали при входе. Зачем?
– Откуда я знаю! – Макар вырвался из цепких рук. Но все же ответил: – Так я же поп!
Темные люди отошли. Макар огляделся. В каземате помещалось человек двадцать, половина из них упорно кашляла – видать, давно здесь сидела. Солома, лежавшая на полу толстым слоем, давно промокла и провоняла отходами испуганных и загнанных людей.
Макар не пошел исследовать нутро каземата, а примостился рядом с калиткой, подсунув себе под бок ком соломы. Помолился, что под рясу надел почти новый лоцманский китель, единственное добро, нажитое мужем Катарины.
На больших часах стукнуло полдень. В каземате загомонили, зашевелились. Возле калитки оказался десяток людей с оловянными матросскими мисками в руках. В той стороне, откуда начинался счет казематных камер, загремели посудой и заругались.
Наконец люди с едой подошли к третьему каземату. Один человек в лохмотьях катил тележку с открытой бочкой. От бочки шел пар и пахло рыбой. Второй человек помахивал ковшом с длинной ручкой, чтобы удобнее разливать горячее варево.
Страж откатил калитку на один фут. Сразу в дыру потянулись руки с мисками. Человек с половником черпал и наливал в миски, не задумываясь, попал он в миску или не попал.
У Макара сразу сжало брюхо, захотелось есть. А куда принять похлебку? Только подумал, а возле него уже терлись два громилы, пытавшие его час назад, зачем его не обыскивали.
– Миска. Тебе, – сказал рыжий громила, для наглядности вытирая оловянную миску драным рукавом.
Макар сдури протянул руку.
– Шесть пенсов, обалдуй! – прикрикнул на Макара второй громила. Он держал в руке несколько деревянных ложек корабельной выделки.
Макар пошарил во внешнем, всем приметном кармане рясы, достал английскую мелочь. Отдал шесть пенсов рыжему торговцу мисками, и еще два пенса – ложкодержателю. Огромные деньги даже на воле. Неделю можно жить.
Когда поел отвратительной рыбной похлебки с куском прогорклого сала, к нему опять примкнулись два казематных пройдохи.
– Поел? Гони назад посуду!
Макар прямо миской закатал промежду глаз рыжему торговцу. Тот завыл и стал кататься по соломе. Его напарник быстро отошел в толпу.
– Правильно, – неожиданно одобрил Макара стражник, – хотя попам вера драться не разрешает.
– Вера драку разрешает, если драка во славу Господа и раба его – человека.
– Правильно, – опять хохотнул страж, – только теперь ночью не спи. Эти бандиты могут и зарезать… во славу Сатаны. Особенно тот, рыжебородый. Его зовут Марк, он плотник на королевской верфи. А у плотников рука на долото да на топор крепко настроена.
И страж, угрожающе звякнув алебардой по кованой чугунной решетке, отошел постоять у простенка.