Наследие - Чайка

— Буду стараться, — ответил младший из советников.

— В таком случае мы пойдём, — ответила Джонсон и, поднявшись из кресла, вышла из кабинета.

Уотерс удалился следом, и теперь Никола и Салли вновь остались наедине. Впрочем, советник быстро нашёл себе занятие — принялся строчить длинное-длинное письмо. А вот секретарь… Она молчала. Попросту не знала, что может сказать и тихо сидела за стопкой бумаг, украдкой поглядывая своими грустными глазами на сидящего рядом мужчину.

Однако сам Никола не был слепым глупцом. Он никак не мог не заметить происходящего, поэтому, тихо вздохнув, он отложил перо в сторону.

— Мне бы очень хотелось, чтобы всего произошедшего никогда не было, — печально начал он.

— Я тоже, — отвечала секретарь. — даже не знаю, справилась бы со всем этим, навались оно на меня, а не… Ну… Тебя…

— Я ещё хоть как-то держусь только благодаря тому, что ты рядом.

— Мне льстят такие слова, — Салли чуть-чуть засмущалась.

— Это не лесть, — добродушно продолжил Никола. — это чистейшая правда.

Влюблённые улыбнулись друг другу. Этот разговор не продлился даже нескольких минут, но уже помог хотя бы немного расслабиться и прийти в себя. Атмосфера в кабинете ощутимо разрядилась.

— Давай уедем куда-нибудь, когда всё закончится? — размечтался Никола. — Просто отдохнуть. От суеты, от работы, от всего этого стресса. Только ты и я. Что думаешь?

— Ох, я… Я буду только за! — обрадовалась Салли.

— Тогда решено. Куда хочешь? На юг или в горы?

— Ну… Думаю, для меня главное, чтобы там не было шумно. Было бы неплохо навестить мою кузину. Она сейчас живёт в небольшой деревушке в нескольких километрах отсюда.

— Интересно. А вот я хочу как-нибудь отправиться на острова на западе. Слышала про них?

— Это те, что в океане между материками?

— Они самые. Никогда там не был, пускай они и не далеко. Говорят, живописное место, и вода там совсем не такая. А ещё я слышал, что оно популярное у мужчин, которые хотят сделать предложение своим возлюбленным.

Сказав это, Никола тут же отвернулся и сделал вид, будто бы он чем-то занят. Хотя покрасневшие уши выдавали его без шансов на оправдание. А вот Салли чуть ли не окаменела от услышанного. Слишком уж это было внезапно. Бедняжка даже из рук всё выронила и даже не заметила этого.

— А… Ну… — начала Салли, когда пришла в себя. — Наверное, можно и туда… Если ты так хочешь…

— Мне важно и твоё мнение, — тихо выдавил Никола. — мне хочется быть уверенным в том, что ты… Согласна…

— Тогда… Да. Я согласна.

Сцена вышла крайне неловкой и смущающей, но… В конце концов, что он, что она были счастливы. Казалось бы, это всего лишь ничего не значащие слова, однако в их сердцах они имели большой вес.

И как же жаль, что момент длился недолго. Его прервал странный шум в коридоре, больше похожий на погром. Никола и Салли переглянулись, понимая, что происходящее явно не предвещает ничего хорошего. Кто-то неистово пробирался сквозь всех служащих, и в конце концов таки добрался до кабинета, где были эти двое. Этот “кто-то” выбил дверь ногой из-за чего та просто напросто слетела с петель и с грохотом упала на пол.

В дверном проёме показался Вэдко. В глазах его кипел гнев. И этот взгляд безумных глаз он медленно перевёл на Салли.

— На выход, — злобно процедил Вэдко.

Девушка тут же испуганно посмотрела на Николу, но тот жестом показал, чтобы та бежала прочь, и Салли быстро засеменила к выходу, обходя при этом Вэдко, который так и не сдвинулся с места. Когда в кабинете не осталось лишних, Никола начал разговор.

— Вэдко, какого чёрта ты…

Закончить фразу советнику было не суждено. В этом ему помешал размашистый удар кулаком, который от соприкосновения с его лицом заставил того упасть с кресла.

— У меня к тебе встречный вопрос… — прорычал Вэдко. — Как ты мне объяснишь вот это!?

Перед Николой упало то самое письмо, которое сегодня же доставили Вэдко в бар. Не понимая о чём речь, советник принялся читать текст на помятом листке.

— Как ты мог так поступить!? — Вэдко сорвался на крик и ударил кулаком по столу.

Дочитав письмо, Никола поднялся.

— Я сделал то, что должен был, — сурово ответил он.

— То есть, продавать родную сестру куда-то за десятки километров отсюда входит в обязанности советника!?

— Я никого не продавал! Здесь опасно, и некому о ней позаботиться, так что я не вижу ничего зазорного в том, что она будет жить в приличной семье в безопасном месте!

— Ей нет даже восемнадцати, а ты выдал её неизвестно за кого!

— Это лучше, чем подвергать её опасности!

— Ты вонзил ей нож в спину! — от злости Вэдко опрокинул стол. — Я-то думал, что хоть ты не будешь таким же уродом, но ты совсем как папаша…

— Не смей говоришь о нём! — взбесился Никола. — Не тебе упрекать меня в чём-либо! Ты даже не пришёл на похороны собственного отца!

— А ещё я не бросал Лу, — тихо и едко подметил Вэдко.

Младший из братьев отвернулся и направился к выходу.

— Я сделал всё правильно, — не унимался Никола. — и я хочу, чтобы и ты ушёл из города.

— Зачем же? — горько усмехнулся Вэдко.

— Потому… Что вскоре начнётся чистка совместно со столичной армией, — с трудом выдавил советник. — и я не хочу, чтобы ещё и мой брат погиб.

После всего этого у меня больше нет брата, — тихо ответил Вэдко и опёрся о дверной косяк. — я часто благодарил судьбу за то, что ты не вёл себя, как наш отец, восхищался тобой, но… Похоже, я ошибся, когда поверил в тебя…

Младший окончательно скрылся за углом, а старший так и стоял на всё том же месте. В конце концов, чуть успокоившись, Никола поставил кресло обратно и чуть ли не упал в него. Он держался за горящую щёку, по которой пришёлся удар, а в это время из-за дверного косяка показалась знакомая голова его секретаря.

— Что у вас произошло? — робко спросила Салли и подошла ближе.

— Вэдко… Сильно рассердился из-за того, что я сделал… — тихо ответил Никола.

— Но Лу ведь была не против, — недоумевала Салли.

— Она точно так же и в письме писала, но для него это всё равно не аргумент… Поможешь прибраться?

— Да, конечно!

Пара принялась за уборку, в ходе которой они продолжили разговор.

— Как скоро он отойдёт? — спросила секретарь.

— Если бы я знал, — угрюмо вздохнул Никола. — никогда не видел его настолько разгневанным.

— Правда?

— По крайней мере, он никогда