Здесь водятся драконы (СИ) - Батыршин Борис Борисович

— И что же, добивался?

— Ещё как! Самое громкое его дело — ограбление Бойлстоунского национального банка в Бостоне, в шестьдесят девятом. Уорд и его компаньон, взломщик Буллард, которому он годом раньше устроил побег из тюрьмы, сняли дом по соседству с банковским хранилищем, разобрали стену, взломали сейф и вынесли миллион долларов наличными и в ценных бумагах, после чего сбежали в Англию.

Там Уорт взял имя покойного редактора «Нью-Йорк таймс» Генри Раймонда и вскоре сделался некоронованным королём преступного мира Британии и, заодно, половины Европы Дело он поставил на широкую ногу — Уорд планирует грабежи банков, железнодорожных касс, почтовых отделений, просто богатые дома. За полтора десятка лет он создал в Лондоне настоящую уголовную империю; рядовые воры, которых находили для очередного дела через цепочку посредников, никогда ничего о нём не знали и, даже попавшись с поличным, не могли выдать ни самого Уорта ни его ближайших помощников, даже если бы и хотели.

— Н-да, интересный господин… — Остелецкий встал, прошёлся по комнате. — Признайтесь, вам приходилось иметь с ним дело?

— Было пару раз. — подтвердил Кухарев. — Уорт и его преступная сеть работают и по заказу третьих лиц, и не только одних преступников. Вот, скажем, нужно вам подкупить банковского служащего? Проще простого — свяжитесь с Уордом и он найдёт к нему подход. Для некоего дельца требуется опытный взломщик, или фальшивые документы? У Адама Уорта найдётся всё, что нужно и в любой точке Европы. любой вкус. Вот и мне понадобились однажды услуги подобного рода. Уорт всё устроил в лучшем виде — правда и денег взял немало…

Какие именно услуги понадобились Кухареву (а значит, ведомству графа Юлдашева) Остелецкий уточнять не стал. Доверие-доверием, но в ведомстве действовало непреложное правило: каждый знает только то, что необходимо для работы. Сочтёт нужным — сам расскажет, а пока не стоит проявлять излишнего любопытства.

— Я к чему это всё рассказываю… — продолжал меж тем Кухарев. — Бёртон англичанин и, как я понимаю, довольно хорошо известен у себя на родине? Вот я и подумал — что, если мне тряхнуть прежние свои связи и обратиться к Уорду? Не может быть, чтобы он совсем не слыхал а Бёртоне! Заплатим ему, сколько попросит — глядишь, и поможет, по знакомству-то?

— Мысль интересная…. — медленно ответил Вениамин. — Только цена может оказаться выше, чем вы думаете… если этот ваш Уорт вообще согласится. За Бёртоном стоит военно-морская разведка Британии, а связываться с этими джентльменами рискнёт далеко не всякий, будь он даже король лондонского преступного мира. Но… — Остелецкий отхлебнул из чашки давно остывший кофе, — … но может статься, Дмитрий Афанасич, что у нас с вами попросту не останется иного выхода.

[1] Соответствует калибру 11,43 мм.

[2] Бытует версия, что Адам Уорт стал прототипом профессора Мориарти, криминальном гении из рассказов о Шерлоке Холмсе.

V

Индокитай,

аннамская провинция Тонкин.

Долина реки Красная.

Лагерь бурлил, как вскипевший котелок. Или как муравейник, в который ткнули палкой. Проходили в разных направлениях группы вооружённых людей, некоторые в форме кохинхинских стрелков; сновали посыльные, пару раз проволокли старые китайские пушки на самодельных деревянных лафетах. Их доставили в лагерь из разных мест — пушки должны были поддержать нападение на французский укреплённый лагерь Йенбай, защищающий речные подступы к Ханою. Времени терять нельзя, объяснял Казанков своему «штабу», состоящему из старшего офицера «Манджура», Осадчего и Матвея. Французы пока не знают о разгроме речного каравана и пребывают в уверенности, что их позиции ничего не угрожает. Но стоит им получить эти сведения — ощетинятся стволами, штыками, удвоят, утроят караулы, и тогда о внезапности можно будет забыть. Если и бить — то сейчас, убеждал Казанков, и бить изо всех сил, наотмашь. Тогда можно рассчитывать, что в случае успеха в Ханое вспыхнет восстание, которое аннамиты давно уже исподволь готовят — и тогда весь ход войны в провинции Тонкин изменится кардинально.

На успех замысла работало ещё и то обстоятельство, что несколько дней назад все три мореходные канонерки, стоявшие возле французского лагеря на якорях и прикрывавшие своими орудиями подходы к нему, снялись с якорей и ушли вниз по реке, к морю. Почему, зачем? Это как раз и есть самое интересное: пленный французский офицер рассказал, что адмирал Курбэ спешно собирает силы, опасаясь нападения китайского флота.

Откуда китайцы возьмут для этого корабли, пленник не знал. По всему выходило, что неоткуда — разве что Бэйянский флот нарушит, наконец, нейтралитет — а это для любого, хоть сколько-нибудь разбирающегося в политических раскладах империи Цин, представляется крайне маловероятным. По сложившейся много веков традиции, чиновники китайских провинций отнюдь не рвались оказывать друг другу помощь и поддержку, когда в этом возникала необходимость.

Вот и сейчас история повторялась, и в самых неприглядных деталях. Несмотря на то, что в распоряжении адмирала Дин Жучана в главной базе флота, гавани Вэйхайвэй имеется не менее девяти боевых кораблей( в их числе два новеньких, с иголочки, малых крейсера британской постройки в дополнение к трём броненосным «рэнделловским» канонеркам) — до сих пор его участие в боевых действиях свелось к отправке одной-единственной канонерской лодки, на которой адмирал посетил порт Циньчжоу в Тонкинском заливе. Возможно, Дин Жучан (безусловно, талантливый адмирал, известный в том числе и личной храбростью) поступал так по наущению своего покровителя, наместникапровинции Чжили и фактического создателя Бэйянского флота Ли Хунчжана. Но факт остаётся фактом: Курбэ спешно выскребает по сусекам всё, что возможно, чтобы усилить свою эскадру. Значит не вполне уверен в своих силах, но и уступать не намерен — собирается одним ударом покончить с китайским присутствием и в Тонкинском заливе, и на море вообще. Этот шаг позволил бы перейти к осуществлению следующего этапа адмиральского плана: установить «рисовую» блокаду, с целью поставить Китай — весь Китай, не только воюющие провинции! — на грань голода.

Разведчики-туземцы подтверждали уход всех трёх французских кораблей, а наблюдение за постами и караулами вокруг французского лагеря подтверждали расчёты Казанкова — там ещё пребывают в безмятежном расположении духа, несут службу через пень-колоду и, похоже, не помышляют о нависшей над ними опасности. Имелась лишь одна загвоздка — и как раз для того, чтобы решить, что с ней делать, Казанков собрал сегодня заседание своего штаба.

— Вы говорили, Сергей Ильич, что аннамиты сносились со своими соглядатаями во французском лагере? — спросил Осадчий. — А как они туда попадали, коли вокруг караулы? Или лягушатники совсем уж мышей не ловят?

Казанков разгладил ладонями расстеленную на столе карту — трофейную, взятую у пленного французского офицера, на которую он сам нанёс сведения, добытые разведчиками. Были здесь отмечены и маршруты пеших патрулей, обходивших лагерь, и расположение постоянных постов, караулов и секретов. Так что, если командование французского гарнизона полагало, что система обороны составляет для неприятеля тайну — оно сильно заблуждалось.

Караулы у них, и правда, неважнецкие. — подтвердил он. — Но всё же они есть, и если сунуться в лагерь — вполне можно и попасться, и тогда пощады не жди. Нет, аннамиты слишком хитры для этого. А ещё они непревзойдённые мастера устраивать всякие подлые ловушки и рыть тоннели, по которым пробираются в тыл врага и наносят внезапные удары.