Экзамен на профпригодность - Андрей Величко

Первой командовал мало кому известный генерал-майор Максим Васильевич Берг. Пятнадцать лет назад Миних представил его императору, и вскоре Новицкий лично убедился, что это весьма инициативный и грамотный военный — правда, почему-то не попавший в материалы, сохраненные в памяти планшетов. Ну и хрен с ними, решил император, присмотревшись к Бергу. Мало ли, вдруг он в той истории перешел кому-то дорогу и потерял возможности для карьеры. Или просто погиб в одной из тех войн, что Россия под управлением Новицкого не вела вовсе или вела с куда меньшими потерями, чем в другой истории. Главное, чтобы командир был грамотный! В общем, Берг был поставлен командовать первой армией, включающей в себя тридцать тысяч человек при трехстах пятидесяти пушках. С первого взгляда могло показаться, что артиллерии не так уж много, но это были лучшие орудия Российской империи. В том числе четыре двухсотмиллиметровых осадных гаубицы, хоть и гладкоствольных, но заряжающихся с казны и стреляющих оперенными снарядами с пироксилином в качестве взрывчатого вещества.

Перед армией стояли три задачи. Первая — взять Азов. Вариантов тут не предусматривалось. Вторая — после взятия Азова осадить Керчь. Получится — хорошо, нет — не очень, но все равно терпимо. Третья — взять Керчь, после чего развивать наступление на Кафу, которая скоро должна вернуть себе историческое имя Феодосия. На столь крупный успех в самом начале войны император не очень надеялся, однако задачу все-таки поставил.

Самой большой и сильной была вторая армия под командованием фельдмаршала Миниха — сто двадцать тысяч штыков и сабель при четырехстах с небольшим орудиях плюс пять тысяч башкирской конницы. Правда, примерно половину пушек составляли так называемые тактические мортиры, к которым некоторые относились пренебрежительно, но Христофор Антонович был не из их числа, ибо не раз видел мортиры в деле. Тем более что многие из них имели доработанный станок и могли стрелять не только минами по крутой навесной траектории, но и картечью по настильной. Задача второй армии состояла во взятии Перекопа с дальнейшим маршем на Бахчисарай, а затем, если получится — марш вдоль берега до соединения с первой армией и, наконец, полная оккупация Крыма.

Третья армия была самой небольшой — двадцать восемь тысяч человек. Правда, у нее имелось довольно много пушек, но в основном старых, времен еще Северной войны. С личным составом тоже обстояло не идеально — армию сформировали из полков, последними перевооружившихся на новые штуцеры и не успевших еще толком переучиться. Командовал третьей армией генерал-майор Петр Александрович Румянцев.

При дворе знали, что император пошел на такое назначение не очень охотно, уступив серьезному нажиму Миниха, считавшего Румянцева одним из самых способных полководцев. Однако дело обстояло не совсем так. Петр Второй не хуже фельдмаршала знал о полководческих талантах Румянцева, но он знал и другое. То, что генерал-майор весьма любил гульнуть, причем отнюдь не на трезвую голову, и хоть немного остепенился он только перед самой войной. То есть эффект еще не закрепился, и, если Румянцеву удастся одержать громкие победы, то как бы он не зазнался и не спился на радостях. Терять перспективного генерала, да еще по такому поводу, Новицкому не хотелось, вот он и вручил ему самую слабую армию, поставив задачу — взять Очаков и удерживать его сколько возможно. Имея в виду, что скорее всего никакого взятия не получится, но и подкреплений туркам оттуда в Крым не придет — тамошние войска будут заняты разборками с третьей армией и выделить на помощь избиваемым крымчакам никого не смогут.

Миних взял Перекоп практически с ходу, задержавшись перед ним меньше чем на сутки. Армия подошла к укреплениям вечером двадцать второго декабря и сразу начала демонстративно готовиться к штурму прямо по центру укрепленных позиций. С утра подготовка продолжилась, и в полдень фельдмаршал, решив, что татары уже собрали к месту предполагаемого штурма всех, кого смогли, отдал приказ о начале артподготовки. Ну, а если кто не успел сбежаться в центр, ничего страшного. Пленные тоже нужны — император говорил, что в случае успешного завершения этой войны он собирается закончить то, что неудачно начал его дед, то есть канал между Волгой и Доном.

Для артподготовки все орудия, в том числе и тактические мортиры, были собраны на фронте чуть менее километра протяженности. Все четыреста, и через минуту после первого залпа позиции татар скрылись за облаком порохового дыма, несмотря на боковой ветер. Но расчеты умели стрелять и вслепую, так что артиллерийская подготовка продолжалась час. Кода пушки замолкли, потребовалось еще минут десять, чтобы рассеялся дым, и Миних, взяв подзорную трубу, убедился, что час такого огня был явной перестраховкой. Двадцати минут вполне хватило бы, все остальное было почти ненужной тратой пороха, бомб, мин и ядер. Особенно не радовала ситуация с минами — тактические мортиры из-за своей высокой скорострельности израсходовали почти половину боезапаса. Впрочем, впереди особо достойных целей для них не предвиделось, да и его величество обещал, что в конце января придет большой обоз с боеприпасами, так что фельдмаршал отдал приказ о начале штурма.

Он почти не встретил сопротивления и прошел практически без потерь, ибо живых и готовых сражаться татар после артподготовки осталось очень мало. К шести часам вечера вал был занят весь, от Перекопского залива до Сиваша. Оставив пять тысяч солдат разбираться с пленными и еще не совсем пленными татарами, армия этим же вечером двинулась на юго-юго-восток, в сторону Бахчисарая. Останавливаться на ночлег в месте, где долго жили и, пардон, обильно гадили татары, Миних не хотел. Он хорошо помнил, сколько раз император напоминал ему про кишечные инфекции, чуму и холеру.

Под Азовом столь быстрой и убедительной победы не получилось, но она и не планировалась. За трое суток армия Берга обложила крепость плотным кольцом. Так как Дон был покрыт льдом, то никакой помощи с моря турки оказать не могли, а со стороны суши их никто не собирался пускать. Были оборудованы позиции для пушек, находящиеся вне досягаемости артиллерии турок, и началась неспешная стрельба. На такое расстояние могли уверенно вести огонь всего восемнадцать пушек из трехсот пятидесяти — четырнадцать бывших двадцатичетырехфунтовых, а ныне стопятидесятимиллиметровых пушек на лафетах, допускающих стрельбу с довольно большими углами возвышения, и четыре двухсотмиллиметровых казнозарядные гаубицы. Пушки стреляли внутрь крепости зажигательными бомбическими ядрами, а гаубицы долбили стену в выбранном месте, показавшемся Бергу наиболее удобным для штурма. Именно так, а не наоборот! Ибо пушки были старые, то есть дульнозарядные, а гаубицы новые. Их снаряды пока начинялись пироксилином, тринитротолуол еще не вышел из стадии лабораторных испытаний. В принципе до стены могли дострелить и стодвадцатки, и даже сотки, но зачем зря тратить порох, если их ядра, да еще на излете, все равно существенного вреда крепости не нанесут.

Через две недели стрельбы боеприпасы почти кончились, и Берг совсем было собрался отдавать приказ о подготовке к штурму, но прискакал курьер с вестью, что обозу из России осталось три дня пути. Таким образом, можно было отложить штурм и продолжать разрушать крепость огнем артиллерии. Временем же, к которому обязательно нужно было взять Азов, была середина марта, ибо потом Дон вскроется, и у турок появится возможность поддержать крепость флотом. То есть к середине февраля Азовская крепость была еще не взята, хоть и сильно повреждена артиллерийским огнем, а ее защитники вынуждены были тушить постоянно возникающие пожары.

А вот у Очакова все сразу пошло не так как планировалось в Москве. Подойдя к крепости, армия Румянцева, даже не озаботившись ее блокированием, сразу начала артиллерийскую подготовку. Для этого все пушки, включая легкие, были сосредоточены в полукилометре от стен и палили практически в одно место почти сутки, несмотря на ответный огонь крепостной артиллерии. Потом кончились ядра, да и около трети пушек были уже потеряны — часть от огня османов, а часть просто разорвало из-за увеличенных зарядов пороха, без которых они вообще не наносили стенам никакого вреда.

Несмотря на то, что стены разрушить не удалось — они были только повреждены, утром двадцать восьмого декабря начался штурм, и к четырем часам пополудни крепость была взята. Потери русских составили девяносто пушек и около трех тысяч человек убитыми и ранеными. Впрочем, в крепости удалось захватить почти такое же количество орудий — и почти такого же качества, как потерянные. Плюс довольно большой запас пороха и ядер. Правда, порох оказался хуже русского, а большинство ядер — каменными, но это все же было лучше, чем ничего.

Получив радиограмму о делах под Очаковом из Киева, где был развернут промежуточный узел связи, император удивился: