Стать счастливой - Джейн Лувако

пропустить возвращения брата. Мы знали, что он придёт сюда и мы дождались. Из портала шагнул бледный и как будто повзрослевший брат. Запнулся и чуть не упал. Филька успел поддержать и помог сесть в кресло. Он же и убежал на кухню, вернувшись с бутербродами и восстанавливающей настойкой.

Мы не торопили Нафиса, давая время собраться с мыслями и перекусить. Все ждали, хотя это было невыносимо. Я держалась из последних сил, рассматривая брата и отмечая все изменения. На левой руке не хватало мизинца, рана была обработана, но заживлена ускоренно с помощью магии. Следы от дезинфекционного препарата виднелись все равно. На среднем пальце появился массивный перстень из чернёного серебра с незнакомым сине-зелёным камнем.

Все своё внимание перевела на него, камень мне оказался незнаком, поэтому я с интересом его разглядывала. Все лучше, чем ждать ответов на невысказанные вопросы. Помогло, а то уже думала брошусь к Нафису и стану его трясти, ну нельзя же так мучить мои нервы.

Когда брат заговорил, подняла на него глаза. Мне не показалось он и правда повзрослел и, как выяснилось, было от чего. Тар Рагнози — ночной король, глава Гильдии Воров, Наёмников и Ремесленников был родным отцом Нафиса. Новость всех повергла в шок, мы знали, что он встречается с ним, но думали, что это входит в план обучения. Но и это оказалось не все. Рагнози сам отдал его в род Каности, таким образом спрятав сына от покушений.

Нафис говорил ровно, безэмоционально, а я понимала, что это шок и скоро начнётся откат, каким бы сильным не был парень. С главой Гильдии оказалось не все так просто, на нем было смертельное проклятие и зная, что умирает он тихо готовил сына как своего преемника.

Сегодня тар Рагнози скончался на руках у сына, передав все полномочия ему. Нафис принял наследие отца и встал во главе гильдий. Перстень, который так заинтересовал меня, был символом власти, а отрубленный мизинец — отказ от семейных обязательств. Странный и дикий обряд попахивал каким-то варварством. Но Нафис не роптал и прошёл все положенные ритуалы.

Мы ещё долго разговаривали, пытаясь поддержать брата. Ведь на него свалилась ужасная ответственность. Пусть он к ней давно готовился, но это всегда неожиданность. Да и горе лучше пережить в кругу семьи. Разошлись мы поздно и проспав привычный подъем, узнали, что Нафис ушёл утром с Эдхаром и больше так и не появился до самого вечера. В академию мы возвращались без него. Ещё раньше ушёл встревоженный Филька, ему было тяжелее остальных, ведь он учился один. Но мы обещали сообщать любые новости.

Шагнув из портала подумала, что не хочу идти в комнату. Выходные были испорчены, на душе скребли кошки. Глянув на спины парней, приотстала и решила прогуляться в парке. Порывы ветра забирались под одежду холодные и промозглые. Этот осенний вечер оказался пасмурным и холодным, как и моё настроение. Но я упорно брела по аллеям, ветер кружил, швыряя под ноги листья.

Резко остановилась, так как маг вестник упал прямо передо мной, чуть не ударив по носу. Сердце пропустило удар и понеслось вскачь, неужели выходные можно спасти? Быстро вскрыв записку увидела только то, что меня ждут у ворот, ведущих в город и радостно бросилась туда. Я была уверена, что записка от Эдхара. Да кто ещё мог бы мне её написать? Знала бы я к кому так радостно бежала, сама себя посадила бы под домашний арест до конца жизни.

Глава 13

Я приходила в себя очень долго, ужасно болела голова. Боль разливалась по всему телу сковывая, пошевелиться не было никакой возможности. Время от времени я проваливалась в небытие, сколько раз это повторялось, даже не знаю. В очередное пробуждение поняла, что могу пошевелиться. Но головная боль не утихла, а наоборот, грозила расколоть мою бедовую голову пополам. Подняла руку потрогать, не случилось ли этого уже, и удивилась, так как за правой потянулась и левая. Не стала мучиться, мыслить здраво все равно не выходило, поэтому решила проверить свою черепушку обеими руками.

На лоб упало что-то тяжёлое, но холодное. Одновременно заставляя стонать от боли и радоваться прохладе. Кое-как разлепив глаза смогла рассмотреть украшения на своих руках. Ну и какой шутник надел на меня кандалы? А что вообще вчера было? И где я? В голове было пусто. Кряхтя как старая бабка, смогла сесть на узком и жёстком ложе, на котором я спала.

Комнатушка оказалась похожа на чулан и безбожно качалась. Или это меня так штормило? Схватившись за голов, попробовала остановить эту бешеную качку, но у меня ничего не вышло. К горлу подкатывала тошнота. Ноги не держали, но я смогла открыть двери и выползти из этой кладовки. Деревянный коридор встретил недружелюбно. Но меня это мало волновало, я никак не могла вспомнить, что было вчера и где я?

Обстановка не давала объяснений. Уходящая вверх крутая лестница хорошо освещалась и оттуда задувал свежий воздух, к ней я и направилась. Мутило нещадно и хотелось покинуть это странное место как можно скорее. Кое-как на четвереньках, с остановками и отдыхом, смогла забраться на небольшую лесенку. Свежий воздух, ура!

Нет, не ура, по глазам резануло яркое солнце, палуба закружилась и я на чистом автопилоте добралась до борта. Свесившись за него, опустошила желудок. Сил не осталось и я сползла по борту. Как же я оказалась на корабле? Ответ пришёл откуда не ждали.

Не успела я прийти в себя как передо мной остановились сапоги, два сапога: терракотовые, замшевые, мужские. Я тупо пялилась на них, не понимая, что им от меня нужно. Пока не догадалась поднять взгляд выше, чисто машинально отмечая увиденное.

Там оказались чьи-то ноги в темно-коричневых штанах с тонкой, более темной полоской, заправленные в эти сапоги. Выше увидела сложенные перед собой руки, грудь, плечи. Они были одеты в странную, очень тонкую фуфайку из того же материала, что и брюки. Больше похожую на тонкий, мягкий доспех, чем на одежду для тепла и уюта. Из распахнутой на груди фуфайки выглядывала белая кружевная рубашка. И все это венчала голова в широкополой шляпе. Весь вид этого человека напоминал пирата из моей бывшей жизни.

Его голова находилась высоко и за ярким светом не была видна. Но стоящий передо мной мужчина стал медленно наклоняться вперёд, и я с ужасом в нем узнала безумного профессора Барфинора.

— Ну здравствуй, Алина. Помнишь меня? — на лице старика расползлась