Агент Фейри (ЛП) - Кроуфорд К. Н.

— Простите, — выпалила я, уже закрывая дверь, но тут узнала вишнёво-красные волосы. — Эльрин?

Она развернулась и посмотрела на меня своими льдистыми глазами.

— Кассандра. Ну конечно, с тебя станется ворваться.

— Я просто... искала туалет.

— Нет тут туалета. Фейри не писают весь день, как твой вид.

— Я понимаю, что вы все очень гордитесь своими могучими мочевыми пузырями, но мне пора, — я начала отступать наружу.

— Подожди. Зайди. Пожалуйста, — её голос внезапно сделался умоляющим и отчаянным. — Через минутку можешь воспользоваться ведром в углу, как свинья.

— Свиньи не писают в вёдра, — пробормотала я. Она только что назвала меня свиньёй, но в то же время она казалась отчаявшейся и одинокой невестой, которой нужна помощь. Сбитая с толку, я вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

Она повернулась и посмотрела на меня, оставаясь обнажённой по пояс. Ниже талии прекрасное льдисто-голубое платье струилось до самого пола, но она не надела его до конца.

— У Дома Араун есть традиция. Пленяемая женщина должна готовиться к церемонии в одиночестве, — тон Эльрин был горьким. — И я пыталась, но не могу застегнуть пуговки на спине платья. Мне нужна твоя помощь.

— Ладно, — я подошла к ней, косясь на серебристое ведро в углу. Эльрин повернулась ко мне своей прекрасной бледной спиной, изувеченной лишь в одном месте — прямо под плечом, где Сиофра заклеймила Эльрин железом во время её плена.

— Уродливо, да? — сказала она, услышав, как у меня перехватило дыхание.

— Ты всё равно прекрасна, — я поколебалась. — До сих пор болит?

— Уже нет. Остались только воспоминания и кошмары.

— Да уж, — я очень хорошо знала, о чём она говорит. Эльрин аккуратно подняла корсаж выше, и голубой шёлк облегал её бёдра. Более бледная полупрозрачная ткань покрыла её груди, расшитая жемчужными цветочными узорами, которые расходились по плечам. Она выглядела ошеломительно, её огненные волосы ярко контрастировали с холодной голубизной платья, а длинные ноги слегка просвечивали сквозь юбки. Но когда я наполовину застегнула платье, её плечи задрожали, и отрывистые рыдания отчётливо послышались в тишине комнаты.

— Эльрин, ты в порядке?

— Меня должны были одевать мои сестры, — сказала она. — Так мы это делаем. Но фейри Двора Печали считают, что церемония — это серьёзный обряд. Что мы должны провести время наедине с собой, в скорбной рефлексии о смерти наших былых жизней. Так что мне досталась лишь ты.

Оу. Я не знала, что сказать.

— Знаю, я тебе не нравлюсь, но...

— Не нравишься? Кассандра, я тебя ненавижу, — выплюнула она через плечо.

Я сделала шаг назад, потрясённая пылкостью её тона. Я развернулась с гулко стучащим сердцем, решив, что возьму серебристое ведро и оставлю Эльрин саму застёгивать платье.

— В этом нет ничего личного, — отчаянно выпалила она, когда я отошла от неё.

— Нет ничего личного в том, что ты меня ненавидишь? — рявкнула я.

— Я ненавидела бы любую, кто оказалась бы на твоём месте. Любую.

— Из-за Роана.

— Я должна была быть предначертанной парой Роана, — она резко развернулась ко мне лицом, и её покрасневшие глаза были полны злости. — Мы были рядом много столетий. Лучшие друзья. Мы всегда поддерживали друг друга. Мы бесчисленное количество раз спасали друг другу жизнь. Я знаю его с детства. Когда он ещё был в тюрьме. Всего лишь одинокий мальчишка с разбитым сердцем. Я любила его пять сотен лет, и я знаю его так, как ты никогда не узнаешь.

Я молчала, моё сердце сжималось. Я почти сочувствовала ей. Но её слова ранили. «Я знаю его так, как ты никогда не узнаешь».

— Я не знаю, как это случилось, — слёзы покатились по её фарфоровой коже, глаза расфокусировались. — Однажды я протащила еду своему другу в тюрьму, и когда он улыбнулся мне, я внезапно поняла. Я просто знала, каково было бы лежать с ним в траве и целовать его в губы. Каково было бы прижаться к нему своим телом, и как бы он ответил. Я знала, как бы он улыбнулся мне, как бы его руки ощущались на моём теле. Я знала, что сделала бы его счастливым, и он был для меня тем самым. Единственным. Иногда я знала, что он говорил мне кое-какие вещи, и это было намёком, что он тоже любит меня, хоть и не признаётся вслух. Я просто знала, — тяжёлая слеза скатилась по её щеке. — Иногда я сомневалась, наверное, а потом мне казалось, будто он подаёт мне тайный намёк, что мне надо верить. Что однажды он справится со своим прошлым, и мы наконец-то будем вместе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она пожала плечами, выглядя почти сбитой с толку.

— Это было подобно очарованию, которое разрушится, если заговорить вслух. Это знали только мы, но нам не нужно было ничего говорить. Это было негласное понимание. Мы просто знали. Это была фантомная любовь, усиленная своей секретностью, — она подавила рыдание. — Вот только... это всё было в моей голове. Ты знаешь, каково это — когда ты понимаешь, что твой великий роман был вымыслом? Что ты была в этом одна?

Я с трудом сглотнула. Это самая печальная свадьба из всех, на которых я побывала.

— Ты никогда ничего не говорила ему?

Она покачала головой, и её слёзы катились градом.

— Наверное, какая-то часть меня боялась правды — что я изобрела это всё. Я не хотела, чтобы фантом ускользнул от меня. Это всё, что у меня было. Я хотела, чтобы он первым сказал что-нибудь. Он бы осознал, что любит меня, и эмоции взяли бы над ним верх, и он нарушил бы наше негласное понимание. Он бы признался во всём, и я смогла бы смотреть ему в глаза, целовать его губы, — она вытерла слёзы тыльной стороной ладони. — Этого никогда не случилось, но я так ярко всё представила, что это кажется более реальным, чем мои воспоминания. Это ощущалось реальным. Просто... это было реальным только для меня.

Я кивнула, ошеломлённая признанием Эльрин.

— Я всё надеялась, что когда он отомстит, мы сможем признаться во всём друг другу, — продолжала она. — Я думала, что когда мы вместе свергнем Огмиоса, он сможет оставить прошлое в прошлом и двинуться дальше. Он наконец-то увидит меня — женщину, которая всё это время была рядом с ним. Его истинную предначертанную пару, — она умолкла, затем испустила долгий прерывистый вздох. — А потом появилась ты.

Я уставилась на свои руки, смутившись.

— Я знала, что он хотел тебя, но это не могло быть серьёзным, — продолжала она. — Ты была пикси. Личом ужаса. Ты из дома его врагов, из числа тех, кого он поклялся перерезать. Я думала, что ты была всего лишь маленькой неприятной частью пророчества Каллах. А потом однажды я увидела в нём перемену. То, как он произносит твоё имя. Как он говорит о тебе. Благоговение в его голосе, желание оберегать. То, как он всегда хочет быть рядом с тобой. И я поняла, — она громко шмыгнула носом. — Ты красивая, способная, добрая, с сильной волей. Все те качества, которые ценит Роан. И я запаниковала. Я сказала ему, что хочу быть пленённой им, образовать с ним связь до конца жизни.

Я знала об этом. Роан мне рассказал. Но всё равно слышать это от неё было шоком.

Боль исказила её черты.

— Он сказал, что я для него как сестра. Всё это время я думала, что наша любовь так сильна, потому что мы не говорили о ней вслух... а он ничего не чувствовал. А когда я увидела, что связь между вами спасла тебя от яда дознавательницы, я поняла правду. Вы предначертанная пара, — её лицо исказилось от горечи. — И те столетия, что я была влюблена в него, столетия, что он не любил меня в ответ... всё это было грустной шуткой.

Эльрин была не особенно добра ко мне, но я не могла игнорировать её саднящую боль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мне очень жаль.

Она пожала плечами.

— Тебе не о чем сожалеть. Как я и сказала, тут ничего личного. Что есть, то есть. Если уж на то пошло, я должна извиниться за то, что ужасно к тебе относилась.

Меня во второй раз накрыло волной шока.

— О. Ладно.

Она одарила меня грустной полуулыбкой.

— Могла бы сказать, что моё отношение было не таким уж ужасным.