Увлечь за 100 слов. С чего начинается бестселлер? - Луиза Уиллдер

денежки за книгу в твердой обложке с супером? Подозреваю, что это издательская уловка, и даже, скорее, авторская: и те и другие хотят сказать первое слово (слова) до того, как их скажет критик, подсказать критику, как следует читать книгу. Журналист Том Пэйн пишет, что таким образом «издатель создает репертуар высказываний, которые он желал бы видеть в критическом обзоре».

Я надеюсь, что возврат к коротким текстам продлится. Потому что издательское дело двигается по кругу. И намеки на это имеются: снова входят в моду малые, карманные форматы, вроде серий Vintage Minis, очаровательно тонкие книги издательства Fitzcarraldo с короткими блербами. Вполне возможно, что круг замкнется, и будут обходиться вообще без блербов, их заменят списки других книг издательства, как это было в девятнадцатом веке. (О ГОСПОДИ, ТОЛЬКО НЕ ЭТО! Мне же еще ипотеку выплачивать!)

И все же я приветствую любой отказ от «продолжения на заднем клапане», хотя это и нарушает мои планы на безбедную старость. Краткости достичь трудно, но от этого она только слаще. Сенека в трактате «О скоротечности жизни» писал: «Нет, не мало времени мы имеем, а много теряем». Думаю, он имел в виду следующее: жизнь коротка, так пусть ваши блербы будут покороче.

Матерись с умом

О том, как правильно браниться

Тот благовоспитанный господин, который считает, что ругательства – удел необразованных или тех, кто не умеет пользоваться словами, просто псих хренов.

Стивен Фрай

А ругаться-то весело! И вполне интеллектуально, если верить науке. В 2015 году два американских психолога провели серию экспериментов и установили, что у тех участников, кто виртуознее ругался, и общий словарный запас был богаче. Вот их вывод: «Владение обширным табуизированным лексиконом следует считать скорее индикатором здоровой вербальной активности, нежели маскировкой ее недостатков». Как говорила Джулия Уолтерс, исполнительница главной роли в фильме «Воспитание Риты»: «Образованные-то по этому поводу не заморачиваются! Аристократы – вот кто больше всех матерятся. “А передайте-ка мне этого гребаного фазана…” и все такое прочее».

Существуют также доказательства, что при ругани активизируется больше зон мозга, чем при обычной речи. В «Семи словах, которые нельзя произносить на телевидении»[153] профессор психологии Стивен Пинкер утверждает: «Брань полнее, чем другие речевые стили, использует наши экспрессивные возможности: комбинаторику синтаксиса, ассоциативность метафор, удовольствие, которое доставляют аллитерации, размер и ритм, мыслимое и немыслимое. Она активнее использует возможности мозга, левое и правое полушария, то, что считается возвышенным и низким, дошедшее с древних времен и современное».

Пытаясь понять, почему, ударившись большим пальцем ноги или пролив бокал вина, наш вокабуляр «внезапно обращается к сексуальности, телесным выделениям или религии», Пинкер предполагает, что табуированные слова устанавливают связь с наиболее глубинными и древними областями мозга (то есть с теми, которые были у нас до того, как мы научились обрабатывать землю, менять электрические лампочки и печь банановый хлеб), а именно – с миндалевидным телом, которое обогащает воспоминания эмоциями. Когда человек видит слово-табу, его миндалевидное тело возбуждается – он даже слегка потеет. Даже те, у кого мозг поврежден или целый участок удален хирургически, все равно сохраняют способность ругаться как извозчик. (Вот те самые семь слов из монолога американского комика Джорджа Карлина: срать/дерьмо, ссать, трахаться, слово на букву «п», …сос, долбо… и сиськи. Сиськи? Какого хрена сиськи, позвольте осведомиться?)[154]

Размышляя, почему так много бранных слов имеют отношение к сексу, телесным функциям или религии, Пинкер утверждает, что их роднит эмоциональный накал – ассоциации с благоговением, страхом, отвращением, ненавистью или унижением. К тому же ругательства зачастую односложные, и в них часто встречаются такие агрессивные согласные, как f, g или k. Так что если хотите привлечь чье-то внимание, хороший способ – выругаться. Что доказано великой традицией литературной брани, начиная с «Рассказа мельника» Чосера, «Вот те стихи» Филипа Ларкина и бессмертного творения Ирвина Уэлша «На игле»:

Выбери жизнь. Выбери ипотечные платежи и стиральные машины, выбери новые автомобили, выбери сидение на софе, уставившись в экран, на котором показывают отупляющие сознание и вредные для души игровые шоу, выбери бездумно засовываемую в рот псевдопищу. Выбери смерть в собственной постели по уши в дерьме и моче под присмотром ненавидящих тебя эгоистичных, бестолковых ублюдков, которых ты породил на свет. Выбери жизнь.

Еще один шотландский ублюдок – конечно, Малькольм Такер, герой телесериала Армандо Ианнуччи «В гуще событий»[155], который довел ругань до уровня высокого искусства: «Прощай, козел, прощай», «Возвращение в Дерьмохед» и «Убери ноги с мебели, ты, мудак оксфордский, это тебе не гребаная плоскодонка».

В этих примерах бранные слова работают так здорово, потому что именно их мы ждем от рискованной комедии о худших представителях человечества. (Что касается либеральных ругательств Ларкина, которые он часто употреблял в письмах, то делал он это для того, чтобы «получатель письма почувствовал себя таким же солдатом тайной армии, что и отправитель».) Что касается всей остальной лексики сериала, то она настолько богата и метафорична, что, слушая диалоги, мы кажемся себе умнее. Вместе с создателями сериала мы участвуем в одном грязном розыгрыше. Диалоги нарочито агрессивны, они написаны так, чтобы мы, задыхаясь от смеха, все равно поеживались.

Тот, кто намеренно и провокационно бранится, вызывает у зрителя или читателя дискомфорт, а значит, нельзя отрицать, что кому-то это не нравится. Поэтому такой литературный прием следует использовать, тщательно взвесив все за и против, и только в ситуации «В экстренном случае разбить стекло». Если же применять его направо и налево или безосновательно, он теряет свои потенциальные возможности. Недавно я была на стендап-шоу, в котором каждая шутка заканчивалась словом на букву «б». Я вовсе не была шокирована, но к концу представления мне это просто надоело.

Можно ли разумно использовать ругательства в текстах блербов, задача которых – продать товар? Похоже, мода на ругательства на книжных обложках то приходит, то уходит. Название книги Сары Найт The Life-Changing Magic of Not Giving a F**k[156] сработало из-за эмоционального заряда помещенного в конец грубого ругательства, а также потому, что все это выражение полностью соответствует наплевательскому духу книги. (Имеется и подзаголовок: «Как перестать тратить время, которого у вас нет, на дела, которые вы не хотите делать, вместе с людьми, которые вам не нравятся».) Парочка слов обсценной лексики (f**k) по-умному подброшена и на заднюю обложку: «А пошло бы всё и все, кто нам не нравится, на …». Книга стала бестселлером и породила аналогичные: «Сгреби в кучу все дерьмо», «Искусство посылать на …» и «Успокойся, мать твою!».

«Дерьмовые работы»[157] – название книги покойного Дэвида Грэбера,