Дважды возрожденный - Виктор Мурич

- Не дергайся ты так, - положил мне руку на плечо Мотор. - Он ничего не знал. Он просто играл. Играл, не думая о последствиях своих игр. Мы ожидали увидеть здесь воина, а встретили ребенка. Не убивать же его! Да даже если и захотели бы, он бы мигом нас в бараний рог свернул. Ему это раз плюнуть.

- Именно, играл, - поддержал его Мичман. - Понимаешь, Виктор, по виду ему лет восемь-десять, а фактически ему более трехсот.

- То есть как?

- Ты же сам рассказывал об их длительном сроке жизни.

- Он ничего не помнит о войне с гномами, наверное, тогда он был слишком мал. Мальчик даже с трудом помнит родителей. Он рос сам, на этой дикой пустынной планете, без родителей, без воспитания. У него даже не было понятия о жизни и смерти.

- Варвар какой-то, - говорю я.

- Он сам себе придумывал игры, - недовольно глянул на меня Мичман за то, что я его перебил. - И мы были для него игрушками. Своего рода оловянными солдатиками. Я сам такими играл в детстве. Бывало, построишь их в ряд - и давай стрелять в них камешками...

- Представляешь, Витек, он просто играл. Мы все были не более чем игрушками, - возмущенно рычит Мотор. - Этот маленький засранец, играя, приводил из соседних миров разных тварей и натравливал их на нас и гномов. Ты себе это представляешь?

- С трудом, - все еще недоверчиво качаю я головой. - А как вы с ним общались? Он что, знает русский?

- Они врожденные телепаты, - отвечает Мичман. - Я когда первый раз услышал в голове его голос, подумал, что сошел с ума. Потом привык. Мы за несколько дней научили его, что такое доброта, сочувствие, любовь... Попытались сделать из него человека... Он впитывал все новое для себя, как губка воду. И самое главное, - он сделал эффектную паузу, - он сказал, что ему нравится быть человеком.

- А потом он ушел, - добавил Мотор.

- Куда?

- Мы научили его ходить по срезам, и он ушел, пообещав, что будет себя хорошо вести и никого не будет обижать. Он решил стать великим путешественником и пройти все срезы, - гордо задрал подбородок Мотор. - Это я его надоумил.

- Сколько же я здесь провалялся?

- Четыре дня, - ответил Мотор. - Мальчик сказал, что ты проспишь несколько дней и будешь здоров. - Он неожиданно хихикнул. - А еще мы ему имя дали Петя.

- У него что, и имени даже не было? - в очередной раз удивляюсь я.

- Не-а, - продолжает веселиться Мотор. - Мы для него теперь что-то типа крестных отцов.

- А почему ваш Петя меня вылечил? - интересуюсь я с легким сарказмом в голосе. - Он ведь тогда еще не знал о доброте и сочувствии.

- Его удивило твое самопожертвование ради Мотора, - поясняет Мичман. - Он с таким чувством до сих пор не сталкивался, и оно ему очень понравилось. Он решил оживить сломавшуюся игрушку, чтобы еще раз ощутить твои эмоции.

- Теперь, Витек, я твой должник, - обнимает меня Мотор за плечи. Спасибо.

- Мелочи, - отмахиваюсь я, как будто каждый день кому-то жизнь спасаю. Сочтемся.

Мичман с довольным лицом выуживает из кармана трубку, и через несколько минут его голос звучит из табачного облака:

- Мы выполнили твое обещание перед гномихой. Лакт никогда больше не будет на них нападать. Он понял, что силу можно применять лишь для защиты, и не более. Теперь можно смело отправляться домой.

- А почему... - начал я, но Мичман перебил.

- Не задавай вопросов "почему" в отношении ребенка. Нам не понять мышление ребенка чужой расы, прожившего большую часть своей длинной жизни в уединении, не имея возможности покинуть этот мир. Иногда даже нашего, земного малыша не всегда поймешь, а тут совершенно чуждый нам разум. Учти это.

Я учел и решил не задавать накопившихся у меня вопросов. Теперь у нас остается лишь одно дело - попасть домой.

- Раз так, давайте перекусим - и в путь, - предложил я и пошел к вездеходу, сопровождаемый удивленными взглядами друзей. - А, вот еще что, остановился я на полпути. - А ваш Петя не говорил о каких-то изменениях в моем организме после воскрешения? А то сила в руках прям дурная появилась, показываю я на разорванные консервные банки, о которых в ходе разговора все забыли.

- Говорил, - кивает Мотор. - Он точно не знает, но возможны какие-то временные аномалии. Он до сих пор еще никого не оживлял и поэтому не уверен, что все сделал правильно.

- Ну спасибо, - нахмурился я, услышав об аномалиях. - Умеешь ты, Мотор, утешать.

- Стараюсь, - хмыкнул он в ответ.

ГЛАВА 13

- Все чисто, - говорит Мотор, выглянув в мир копачей. - Чистое поле. Вдалеке виднеется город. Можно идти.

Мы полностью собраны для дальней дороги. На спинах ранцы с продовольствием и боеприпасами, в руках оружие. Можно отправляться домой. Вездеход нам придется бросить здесь, так как мы не умеем перетаскивать с собой такую массу. А жаль. В нем путешествовать намного комфортнее.

Закрываю глаза и начинаю искать Столбы, соединяющие срезы. Первый Столб, пульсируя потоками светящейся энергии, вырисовывается из темноты почти сразу. И неудивительно, ведь мы всего в нескольких километрах от шахты, сквозь которую он проходит. Ближе к нему подходить нельзя, иначе нас может выбросить неизвестно куда, и возвращение будет очень проблематичным. По крайней мере, именно так говорила гномиха. Второй Столб появляется спустя полминуты. Провожу между ними вымышленную линию, и она сразу же возникает прямым лучом, соединяющим светящиеся колонны. Теперь перемахнуть через нее сверху - и все.

* * *

Яркое желтое солнце на фоне голубого безоблачного неба режет глаза. Я щурюсь и прикрываю их рукой. Это тебе не серенькое несчастье каменного мира. В метре от меня появляются Мотор с Мичманом.

Вокруг нас до самого горизонта тянется поле, засеянное каким-то злаком высотой в пояс. Слева виднеется небольшой городок, окруженный крепостной стеной с высокими башенками, укрытыми чем-то вроде шляпок грибов.

- Прибыли, - бормочет, оглядываясь. Мотор. Мичман с интересом рассматривает кажущийся с такого расстояния игрушечным городок.

- Городок прямо как из сказки, - высказывает он вслух мою мысль. - Как с обложки детской книжки.

- Хватит пялиться, - беспокойно вертит головой Мотор. - Давайте двигаться дальше. Не знаю как вы, а я на гномов уже насмотрелся до не хочу.

Он закрывает глаза, и его тело принимает расплывчатые очертания. Как будто мы смотрим на него сквозь густой туман. Именно так со стороны выглядит заглядывание на другой срез. Через секунду он становится опять реальным и с брезгливой миной на лице сплевывает под ноги.

- Что там? - спрашиваю его.

- Море. - Он брезгливо морщится. - Полное здоровенных медуз, жрущих друг друга. Плавают там, как куски холодца. Фу, мерзость! С детства медуз ненавижу.

- Берега не видно? - интересуется Мичман.

- Какой берег? Я под водой высунулся. Там кроме медуз ни черта не видно.

Это известие меня очень огорчило. Теперь даже неизвестно, в какую сторону нам двигаться в поисках места для перехода в верхний срез. Кто его знает, насколько велик водоем, внутри которого вынырнул Мотор. Это может быть все что угодно, начиная от океана и заканчивая крохотным озером.

Мичман предлагает наиболее разумный шаг: вернуться в серый мир, проехаться на вездеходе к Цитадели и уже оттуда попробовать попасть домой. Его решение правильно и безопасно. С уходом лакта из того мира он становится довольно спокойным. По крайней мере, мы знаем его, в отличие от мира копачей. Но, несмотря на это, я и Мотор отвергаем его предложение. Возвращение в серый мир кажется шагом назад на пути домой. По лицу Мичмана вижу, что он рад нашему сопротивлению, так как и ему не хочется обратно.

- Тогда выбираем направление и идем, периодически заглядывая в верхний мир, - предлагает он. - Не может же этот медузий рай быть бесконечным.

Согласно киваем головами и не сговариваясь идем в сторону, противоположную гномьему городу. Встречаться с копачами ни у кого нет ни малейшего желания.

* * *

Мы бредем по бесконечному полю уже часа три. Городок теперь кажется крошечной точкой на горизонте. Солнце беспощадно поливает нас лучами с голубого неба. По мере движения приходится разоблачаться. Жарко. Все трое уже сняли куртки, и теперь они болтаются, пристегнутые к лямкам ранцев. Я соорудил из большого носового платка некое подобие косынки и повязал голову, надеясь, что это защитит ее от беспощадных лучей. За это время мы несколько раз по очереди ныряли в верхний срез, но каждый раз лишь натыкались на пожирающих друг друга медуз с длинными синими щупальцами. Мотор был абсолютно прав, говоря о мерзости этого зрелища. Может, это и есть разумные обитатели среза? Эта мысль пришла мне в голову, когда я впервые увидел студенистое тело, совершавшее сложные маневры в попытках скрыться от двух преследователей. Пока я размышлял об их разумности, преследователи догнали беглеца, и завязался бой. Медузы грациозно размахивали тонкими синими щупальцами. Каждое прикосновение такого щупальца к телу противника приводило к появлению на нем глубокой раны, из которой обильно сочилась жижа молочного цвета, создавая полупрозрачный туман на месте боя. Вскоре густота тумана уже не позволяла рассмотреть подробности происходящего. В молочном облаке мелькали тени, выплывали куски оторванных зонтикообразных туловищ и синих щупалец. Наконец из тумана вырвалась парочка израненных преследователей, у одного не хватало половины щупалец, а у второго был изрядно порван бок. Не спеша парочка отправилась по своим делам. Облако постепенно расплывалось, обретая прозрачность, пока я не увидел в его центре искромсанное тело беглеца. "Все как у нас", - подумал я, возвращаясь к желтому солнцу. Одни убегают, другие догоняют и убивают.