Паустовский. Растворивший время - Олег Д. Трушин

свой устав. Он даёт исчерпывающий ответ, почему клуб был назван именно так: центром клубных встреч был «…чайный стол, который в хорошую погоду выносили наружу и располагали под старой разлапистой яблоней»87.

Клуб «Под яблочным деревом» стремится стать олицетворением литераторов в Одессе. Члены клуба задумывали издать собственный сборник, но он так и не увидел свет.

Говоря о дружеских пристрастиях Паустовского в его первый одесский период, можно безошибочно назвать имена не только литераторов из клуба «Под яблочным деревом», но и тех, с которыми Константин Георгиевич был по-особому близок. В этом списке наиболее выразительна фигура Исаака Бабеля.

Уже тогда подающий большие надежды молодой писатель Бабель, даже не написавший своих знаменитых «Одесских рассказов» и «Конармии», будет замечен в писательских кругах не только в родной Одессе, но и в Москве, которую ему предстоит покорить. О нём будут говорить. О нём будут писать. Встречами с ним будут восторгаться.

В 1924 году в Москве в издательстве «Л. Д. Френкель» выйдет в свет книга Василия Львова-Рогачевского «Новейшая русская литература», о Бабеле автор напишет: «Из молодых подают большие надежды Д. Крептюков и в особенности… Бабель. Оба они… принадлежат к группе левых попутчиков. Их произведения появились в “Красной нови” и “Лефъе” в 1924 г.». Разве это не известность!?

Для Паустовского Бабель станет загадкой. Он будет благоговеть перед ним, как перед человеком удивительной натуры и волшебником, умеющим «жонглировать» словом и в письме, и в устном рассказе. Уже в ранних произведениях Бабеля жизнь рисовалась невероятной игрой, где фантастика и реальность, словно две пряди, заплетённые в одну косу, дополняли собой форму изложения.

«Соперничество» Бабелю в дружеском пристрастии Паустовского мог составить разве что другой одессит – Эдуард Багрицкий. Причём и с тем, и с другим Паустовский до Одессы знаком не был.

Оба рождённые в еврейских семьях, впитавшие с молоком матери дух Одессы, они, бывшие по большей части противоположностью друг другу, имели и много общего, что не отдаляло их друг от друга, а наоборот – крепче связывало. И если Бабель был для Паустовского источником внутреннего душевного света, то Багрицкий – воплощением сущности свободы.

Они оба были гениями места – Одессы. И этому нельзя было не позавидовать! Первый родился в доме на Базарной улице, другой – на знаменитой Молдаванке. Они пришли в земной мир, словно братья-погодки – Бабель в 1894-м, Эдик Дзюбан, именно такова была фамилия Багрицкого, – годом позже. Их отцы служили по торговому делу, хотя роскоши в их домах не было и в помине. Одесская коммерческая школа имени императора Николая I для Бабеля и Одесское реальное училище Святого Павла, а затем Одесское реальное училище В. А. Жуковского – для Багрицкого выявят в них склонность к сочинительству. Оба в пятнадцатилетнем возрасте откроют в себе литературный дар. В своём творчестве Багрицкий начнёт с сатиры, Бабель – с прозы, также пропитанной сатирой, из-за чего в свои 22 года будет привлечён к уголовной ответственности. Багрицкий пройдёт службу в одесской милиции и послужит в особом партизанском отряде ВЦИК. Бабель, словно догоняя своего брата-одессита, отслужив солдатом на румынском фронте, поступил на службу в Одесское ЧК. Впоследствии их обоих сведёт в одесском «Моряке» журналистика, и в степенном Бабеле и эксцентричном Багрицком появится что-то общее, неподвластное объяснению. Разобраться в их схожести не сможет и Паустовский. Среди них он будет казаться учеником, впитывающим в себя все оттенки «южнорусской» литературной школы, в которую он благодаря случаю ворвался «варягом» и в которой преуспел не менее тех, кто уже был предрасположен к учёбе на «отлично».

Для Паустовского и Бабель, и Багрицкий в какой-то степени были мудрецами, способными своим творчеством обернуть ветхозаветную жизнь в краски гротеска и придать ей смысл. В таком качестве он и пронесёт память о них всю свою жизнь.

Но вернёмся ко времени появления Паустовского в Одессе в 1919 году.

Черноморский берег. Шелест морского прибоя и резко-протяжные крики чаек над морем. Широкая Потёмкинская лестница, с которой рисуется вид Одесского залива. Тенистые каштановые бульвары, таинственные улочки, хранящие в себе покой уснувшей старины… Город мечтаний, «обласканный» юношеской романтикой путешествий.

«В Одессе я снял светлую комнату-клетушку на Французском бульваре» и «поступил на службу в контору Центросоюза». Этот первый одесский адрес вскоре сменится Черноморской улицей на приморской низменности Ланжерон, «тянувшейся по обрыву над морем». Здесь «в частном санатории для нервнобольных доктора Ландесмана», который к этому времени был закрыт, Паустовскому и «досталось» жильё. «Отопление в санатории не работало, комната у меня была очень высокая, с широкими окнами, и потому маленькая железная “буржуйка”, как ни старалась, никогда не могла нагреть эту комнату. Дров почти не было. Изредка я покупал акациевые дрова. Продавали их на фунты. Я мог осилить не более трёх-четырёх фунтов, – не было денег»88. Уже чуть позже его «приютом» станет комната в дворницкой, находившейся во дворе санатория.

Прежде чем поступить в редакционный отдел «Моряка», 17 февраля 1920 года Паустовский устраивается в Опродкомгуб, сокращённое название Одесской губернской особой комиссии по снабжению Красной армии продовольствием.

Организация таких комиссий была порождением принятого 2 ноября 1918 года декрета Совета народных комиссаров (СНК), по которому в прямом подчинении председателю комиссариата создавалась Чрезвычайная комиссия по снабжению Красной армии. Но уже менее чем через год, 8 июля 1919 года, декретом Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) всё обеспечение армии передавалось в ведение Наркомпрода, в составе которого было образовано Главное управление по снабжению Красной армии, которое имело свои представительства – особые комиссии во всех регионах, где устанавливалась советская власть. В «красной» Одессе образование Особой комиссии по снабжению армии произошло практически сразу, как только большевики заняли город.

Паустовский поступил на службу в Одесский продкомгуб на должность секретаря информационно-издательского отдела. Особая комиссия занималась не только выпуском специального бюллетеня, но и издавала ряд газет рабочей направленности, в том числе такие, как «Вопросы продовольствия», «Плуг и молод». В обязанность Паустовского входило составление и представление руководителю отдела сведений по продовольственному снабжению, и не только в Одесской губернии, но и в других сопредельных областях. Работа не пыльная, но весьма ответственная. Работа в режиме «военного коммунизма», породившего продразвёрстку и запрет частной торговли, что спровоцировало нехватку продовольствия и голод среди гражданского населения не только в провинции, но и в крупных городах, включая Москву и Петроград. Сотрудники особых комиссий, выполняя наложенные на них обязательства, работали в тесном контакте с продотрядами и комитетами крестьянской бедноты (комбедами).

Опродкомгуб не был военной организацией, но в то же время её сотрудники несли