Сказка про попаданца 2 (СИ) - Пантелей

Заложил Савелий и железнодорожный университет. Для преподавания общеобразовательных дисциплин кадры пришлём, а для специализированных будем готовить на месте. Здесь у нас самые опытные железнодорожники.

Монтевидео лучший морской порт не только в Рио-де-ла-Плате, но и на всём Южном конусе. Здесь морские суда перегружаются в речные, отсюда идёт снабжение огромного региона по трём крупным рекам: Паране, Уругваю и Рио-Негро. Коксохимическое производство на угле из Кардиффа, большое цементное производство и верфь. Первая имперская верфь для производства невоенных пароходов — морских сухогрузов и рыболовецких траулеров. Острого дефицита рыбы пока нет, хватает прибрежного улова, но учиться ловить и перерабатывать океанскую рыбу пора начинать.

Рыба и вообще морепродукты очень важны для здорового питания, а самые богатые районы океанского промысла здесь, неподалёку — на шельфах Фолклендских и Сэндвичевых островов. В той исторической реальности, один только Соврыбфлот базировал в порту Монтевидео под три сотни траулеров, и всем им было, что ловить. Нам столько рыбы не нужно, но учиться пора начинать.

Город уже шестидесятитысячник. Красивый город. Красивее того Монтевидео, который развивался от порта. Здесь, и порт, и коксохим, и цементный завод — отдалённые западные окраины, пролетарские районы, которые не жалко будет снести, при расширении производств и развитии городского транспорта.

В Монтевидео тоже будет университет, но в следующий очереди. Сейчас преподавательские кадры нужнее в Тауантинсуйу, Нью-Йорке, Эль-Мутуне и Асунсьоне, а доноров этих кадров всего три — университеты Лимы, Маракайбо и Медельина.

Не поленился Савелий выехать в кампу, посмотреть на австралийских страусов и кенгуру. Прижились отлично, ну и хорошо. Когда-нибудь добавим сюда жирафов, зебр и каких-нибудь степных оленей. Пусть пасутся среди говядины и радуют глаз. Бедновата фауна Южной Инки, что есть, то есть.

Из Монтевидео, Савелий отчалил двадцать восьмого октября 1535 года, а шестого ноября получил сообщение о гибели короля Хорватии, адмирала Французской Империи, Гийома Гуфье де Бониве, единственного своего друга среди французов.

Сообщение пришло не от Франциска Первого, хотя тот отлично знал об отношении к Гийому де Бониве в Новом Свете, а от службы дешифровки. До шифрования своих сообщений, без подсказок додумались все, но их шифры являются сложными только друг для друга, а не для компьютера двадцать первого века.

Де Бониве погиб, обеспечивая охрану флоту судов снабжения армии герцога де Гиза, которая всё-таки вторглась в Египет. Погиб ещё восьмого сентября, но телеграмму Франциску Валуа отправили только пятого ноября из ливийского Триполи. Отправил её некий Бриан Соле, виконт де Лакруа, сумевший вырваться из египетской западни и вернуться в Ливию с тремя тысячами всадников, остатками армии вторжения герцога Клода де Гиза. Клод Лотарингский тоже погиб, но его смерть в Империи вряд ли кого-то опечалит, в отличие от Гийома, которого жаль будет очень многим.

Османы устроили идеальную ловушку, одновременно для африканской армии Французской Империи и её флота. Сулейман Первый вывез с левого берега Нила и дельты всё продовольствие, до последнего зёрнышка, потом сжёг фураж, лодки и древесину, которые не успел вывезти, а после разрушил мосты, прикрыв, пригодные для переправ места, ополчением и артиллерией. Своей, самодельной артиллерией, но прикрыл очень плотно. Армия герцога де Гиза осталась без фуража и продовольствия на востоке Ливийской пустыни и завопила призывы о помощи.

К своему несчастью, эти призывы услышал Гийом де Бониве в Триполи. Услышал и выдвинулся спасать непутёвого де Гиза. Этого-то адмирал Пири-реис и ждал. Подробности сражения при Александрии узнаем позже, а пока ясно одно — у французов больше нет флота и африканской армии. Зато у османов теперь есть винтовки, миномёты и пушки собственного производства. Хуже имперских, намного хуже, но зато свои. Молодец Сулейман Великолепный, ничего не скажешь. Если бы он не был так уверен в не читаемости своего кода, составленного по Корану, мы бы до сих пор ничего не знали. Агентурной разведкой в Османской Империи, Империя Инков не занималась. Теперь займёмся, вынудили.

Уже на подходе к Маракайбо, двадцать второго ноября 1535 года, получили расшифрованный радиоперехват о взятии османами Милана. Радиоперехваты с обеих сторон. Османы наступают от Вероны на запад шестидесятитысячным корпусом, а ещё один их корпус, восьмидесятитысячный, сосредотачивается в Швейцарии — Берне и Цюрихе. Это теперь вся, сильно сократившаяся от чумы, османская армия, не считая гарнизонов, конечно. В Африке мусульмане наступать и не планируют, хотя французы этого ждут, и держат в Тунисе тридцатитысячный корпус.

Зато османы сразу привели с собой в Италию семьдесят пять тысяч гражданских переселенцев, привели вместе с войсками, а потому их орда выглядела очень уж внушительно, на что и купился коннетабль, герцог Шарль де ла Тремуй, отступивший со своей семидесятитысячной армией от Милана к Турину. Милан-же, сопротивляться и не подумал, открыл ворота сразу, по получении гарантий неприкосновенности жителей города и их личной собственности. Аллах Акбар, ага.

Duomo di Milano теперь достроят мечетью османы, это не чья-то личная собственность, хотя и с личной не всё так однозначно. Горе побеждённым. Всегда так было, всегда так будет. Обещания, данные всяким ничтожным трусам, исполняют только дураки. А дураков поищите в своих рядах, Сулейман Первый дураком точно не является.

В Маракайбо, Савелий прибыл четвёртого декабря 1535 года. Как раз к приёму гостей, дорогих родственников Василия Третьего и Марии Первой и Генриха Первого д’Альбре. А ещё к похоронам дона Франсиско де Гарай герцога де Ямайка, герцога де Гранада, графа Альмерии, самого старшего из герцогской хунты. Не такого и старого, шестьдесят всего, но слишком фаталистичного. Инфаркт. Сначала первый, после которого нужно беречь себя как минимум год, а дон Франциско вскочил и забегал уже на третий день, после второго инфаркта, он слушался врачей целую неделю, а третий инфаркт уже упокоил его окончательно.

Двух сыновей дон Франциско де Гарай после себя оставил, но ни один из них имперскую карьеру не сделал. Кое-как, на троечки, закончили гимназические курсы, и на этом их образование закончилось. Старший сын, Диего, был отцовским смотрящим в Гранаде, а младший, Педро, на Ямайке. Эти владения они и получили, а дворцы дона Франциско в Тауантинсуйу и Маракайбо выкупила имперская казна по «кадастровой» стоимости. По праву выкупила, такое право оговаривалось заранее. Ни к чему нам в соседях такие малограмотные «колхозники». Предавайтесь равнодушию и лени у себя на задворках Империи, а нам, сюда, в столицы, этих ментальных вирусов заносить не нужно.

Король Западной Германии, Генрих Первый д'Альбре прибыл в Маракайбо девятого декабря 1535 года. Бывший дворец герцога Гранады и Ямайки временно стал вторым гостевым, в него друг Энрике и заселился.

— Как-же так?