Дон Карлос. Том 2 - Георг Борн

Его кровавое поприще отступило на второй план, она видела только его мужественный образ, полный силы, энергии и достоинства, прошлое все ярче вспоминалось ей, она думала о Вироле, об алькальде, о трогательной доброте и любви Тобаля! Она видела в нем сына своего благодетеля, а не палача с окровавленным топором.

Под влиянием этих чувств Белита торопливо шла домой по темным улицам Мадрида.

Вдруг она остановилась.

«Может быть, он узнал меня тогда, — думала она, — но не хотел быть узнан мною! И я не сделала ни одного шага, чтобы увидеть его опять, а он не знает, где найти меня, может быть, он искал меня на Пуэрто-дель-Соль! Мы должны встретиться! Мне нужно преодолеть свой ужас перед его ремеслом, я должна пойти к нему, моему Тобалю, которого я так люблю! Да, я пойду и протяну ему руку! Я не покажу ему, что люблю его, — продолжала она раздумывать, стоя на месте, — довольно того, что я приду и этим докажу ему, что помню благодеяния его отца, помню все, что оба они сделали для меня!

Бедный Тобаль, у него, вероятно, нет друзей, в его положении он должен быть одинок, от палача ведь все бегут! Может быть, для него будет отрадой — увидеть существо, любящее его, преданное ему, хотя он и не признается, конечно, в этом! О! Тобаль, я знаю тебя, внешне ты всегда казался холодным человеком, но сколько доброты и глубокого чувства таилось в твоей душе! Вероятно, и теперь он остался тем же, и, может быть, если он узнал меня тогда, он подумал, что я не захотела его узнать и протянуть ему руку! В его положении должна появляться подозрительность, ему может казаться, что его намеренно избегают! Да, я должна пойти к нему! Но что он подумает и скажет… Нет, прочь колебания и нерешительность! Само небо внушило мне эту мысль! И что же дурного в том, что я хочу видеть его и говорить с ним! Что скажет он? Если он протянет ко мне руки, чтобы сжать меня в своих объятиях, смогу ли я совладать с собой и не броситься к нему, не открыть ему своей любви! О, как я была бы счастлива! Сколько сил на добрые и хорошие дела это пробудило бы во мне!»

Глаза Белиты заблестели от надежды и ожидания; она, из любви к своему Тобалю отказавшаяся от всех удовольствий, от роскоши, от веселой и легкой жизни, в которую бросилась когда-то с таким увлечением, чувствовала себя счастливой от одной мысли о возможности услышать от него доброе слово. Такая радость наполнила ее душу, когда она решилась идти к нему, что она почувствовала, что еще не жила до сих пор, а прозябала, все в жизни показалось ей ничтожным и мелким в сравнении с тем, что она испытывала теперь!

Она вспомнила о своем жалком костюме и покраснела. О, как она прелестна была в этот момент в своей старомодной шляпке, в своем полинялом платье, и еще прелестнее делало ее то, что на самом деле, хоть она и не сознавала того, единственной ее мыслью, единственным стремлением и желанием было увидеть Тобаля и показать ему, что ужасное его ремесло не оттолкнуло ее и что она не боится его.

Под влиянием этих чувств и мыслей она вместо того, чтобы идти домой, свернула в сторону и направилась к Мансаиаресу.

Солнце давно уже село, стало совсем темно, на безоблачном небе блестели звезды. На «маленькой Прадо» мелькали фонари.

Белита поспешно шла мимо домов, из которых доносились звуки музыки и слышался шум. В тавернах, мимо которых она проходила, танцевали и пировали. С шутками и смехом подходили к ней полупьяные мужчины из этих увеселительных мест, но она шла мимо них с таким достоинством, что ни один не осмелился ее преследовать.

Погруженная в свои мысли, она не заметила, как прошла всю улицу и очутилась на пустынной песчаной дороге, которая вела к дому палача, не заметила даже, что ноги ее вязли в глубоком песке.

Вдруг она остановилась и осмотрелась кругом. Тут только увидела она неприветливую окраину, увидела черный забор и за ним домик. Нигде не было ни одного живого существа. Кругом царила глубокая тишина, она поняла, угадала, что этот уединенный двор и домик и есть жилище палача, которое все обходят стороной.

На нее напал страх, но она поборола его и твердо пошла к забору. Смятение охватило ее душу, ей начали мерещиться виселицы, эшафоты и топоры, и она со страхом осматривалась кругом.

Но она шла на свидание с Тобалем, с Тобалем, которого так давно и так сильно любила, неужели она не одолеет своей робости теперь, когда желанная минута так близка?

Мысль о скорой встрече с ним вернула ей решимость, и она быстро направилась к забору. Не задумываясь более ни на минуту, она смело подошла к воротам и дернула звонок.

От его громкого звука она вздрогнула, испугавшись как будто своей смелости и решительности. «Ну а что же я делаю дурного, — уговаривала она себя, — следуя голосу сердца? Разве я пришла сюда с дурными намерениями, разве я не могу увидеть его?»

На дворе послышались шаги.

Сердце ее так сильно билось, что она прижала к нему руку. Ворота отворились, в них показался человек отвратительной наружности, с лицом, обезображенным шрамами, геркулесовского сложения — это был прегонеро. Рукава его рубашки были засучены, он был в коротких панталонах, так что руки и ноги были голыми.

Белиту так напугал страшный облик этого привратника, что она не могла выговорить ни слова.

— Вы звонили, сеньора? — спросил прегонеро. — Кто вам нужен?

— Сеньор Тобаль Царцароза, — ответила наконец Белита.

— Он дома. Вам угодно говорить с ним?

— Да, я прошу вас провести меня к нему, — поспешно сказала Белита.

— Идите за мной!

— Сеньор Царцароза один? — спросила она.

— Разумеется, один, кому же у него быть? К нам сюда неохотно ходят, сеньора, — заметил прегонеро, идя впереди Белиты по темному двору, посредине которого ярко светились окна дома. Белита шла с замирающим сердцем, с каждым шагом она приближалась к решительной минуте, к минуте своего свидания с ним, с Тобалем, и вот наконец ступила на крыльцо дома!

— Войдите, — сказал ей прегонеро, указывая жестом на дверь.

В этот момент дверь отворилась, и на пороге показался Тобаль.

— Вот пришла сеньора, которая хочет говорить с вами, мастер, — сказал прегонеро и удалился от крыльца.

Царцароза, казалось, не узнал в первый момент Белиты, так как на крыльце было темно. Он жестом пригласил ее войти за ним в освещенную комнату, где сидел перед ее приходом.

— Что вам угодно, сеньора? — спросил он. Белита, от сильного волнения не находя слов, не зная, что сказать, быстро подошла к Тобалю, протягивая ему руку.

— Тобаль, узнаешь ли ты меня? — сказала она наконец дрожащим, прерывающимся голосом. — Узнаешь ли ты Белиту?

Палач смотрел во все глаза на стоявшую перед ним девушку и, по-видимому, был сильно удивлен, с недоумением взор его останавливался то на ее лице, то на бедной одежде.