Еще одна из дома Романовых - Елена Арсеньева

– Так вот я к чему? – продолжила великая княгиня. – К тому, что Павел был прежде ужасный шалопай, и никакими нагоняями старшие не могли заставить его исполнять простейшие обязанности, которые наше высокое положение налагает на нас. Однако теперь… теперь он является первым и уходит последним, вы обратили внимание? Раньше самым пунктуальным считался Сергей, а теперь Павел приезжает даже раньше Сергея и уезжает позже, вы заметили?

Александра опустила глаза. Значит, это ее влиянию приписывают перемену в Павле? Нет… Она тут ни при чем, и от этого плакать хочется. Но никто не должен увидеть ее слез!

– Да, – глухо сказала она. – Я заметила.

Она знала, что Мария Павловна славится особенной, какой-то гомерической бестактностью. Павел даже специально предупреждал жену – когда рассказывал об их общих родственниках, которых он, конечно, знал лучше, чем Александра, кто что собой представляет, – чтобы она не слишком обращала внимание на болтовню этой самой Михень. Та часто говорит людям заведомо неприятные вещи – просто чтобы позабавиться. Она даже с императрицей не церемонится, потому что великий князь Владимир Александрович во всеуслышание уверяет, что из него вышел бы гораздо лучший, куда более прогрессивный император, чем из Александра. Эти разговоры вскружили Михень голову, вот она и фрондерствует, а заодно не упускает возможности воткнуть шляпную булавку в того, кто послабей.

Да, Александра была предупреждена. И все же… Все же булавка оказалась слишком остра!

Со стороны если послушать – вроде бы ничего особенного и не сказано. Однако если рана не заживает, самая ничтожная царапина может заставить ее кровоточить.

Как бы не так – Александра заставляет Павла исправно исполнять светские обязанности! Да он пойдет куда угодно и будет делать что угодно, если ему посулить, что он встретит там Эллу! А она свой светский долг блюдет свято! Значит, можно заранее предсказать, где, на каком балу или приеме ее можно встретить. Туда и устремит стопы Павел… Волоча за собой покорную молодую жену.

Александра знала о том, что ее муж влюблен в жену своего брата, так же точно, как если бы он сам ей об этом сказал. По сути, он и сказал! Она-то сама долго ничего не замечала. Элла и Сергей были к ней необычайно внимательны, заботились о ней – как Александре поначалу казалось, совершенно искренне заботились!

Александра не забыла, что Элла и Сергей оказались свидетелями их с Павлом первых встреч, первых объяснений, что они всячески покровительствовали их браку, а Элла целый альбом изрисовала модными туалетами, которые надо сшить Александре перед приездом в Санкт-Петербург, чтобы не показаться будущим родственникам провинциалкой и даже – дикаркой.

Жизнь в их имении Ильинском поначалу казалась ей сущим раем. Александра искренне считала, что это единственное место в России, где целый день может светить солнце! – и считала так до тех пор, пока не услышала разговора между Павлом и Эллой.

Собственно, это случилось уже в Петербурге, зимой. В то время туда прибыл великий герцог Гессен-Дармштадтский Людвиг. С ним приехали молодой принц Эрнст Людвиг и принцесса Алиса. Это были брат и сестра Эллы. Она называла брата Эрни, сестру – Аликс, и вслед за ней именно так стали их называть все. Разговоры о том, что Аликс – будущая невеста русского наследника, велись в то время уже не только в кулуарах или гостиных, но и вполне открыто.

Потом в свете долго обсуждали, какое впечатление произвела на Эрни и Россия, и тот великолепный прием, который был им с отцом оказан. Он записал в дневнике: «За четырнадцать дней я побывал на пятнадцати балах. Последний из них начался в полдень и продолжался до шести часов, затем состоялся торжественный обед, следом, примерно с половины восьмого вечера, продолжение бала до полуночи, после этого – званый ужин… Званые балы в Зимнем дворце прекраснее всего… Ужин сервируют в очень большом зале, где однажды прошел бал, на котором присутствовало три тысячи гостей!.. Однажды мы с Ники и с другими юношами после бального обеда спустились в один из залов, где пел цыганский хор. Оркестр состоял из гитары, балалайки и бубнов, однако впечатление от музыки было потрясающее. Я никогда не забуду этого. Мы попросили сыграть что-нибудь танцевальное. Музыка была такая, что мы все пустились в пляс – и не могли остановиться, словно с ума все посходили. Я так никогда в жизни не танцевал! Это было совершенное опьянение. Причем так мы каждый день опьянялись весельем. Откуда только силы брались! Днем ездили на Острова, где были танцы, потом пили чай, опять танцевали несколько часов, и уже в темноте отправлялись кататься со снежных гор, мчались по улицам на санях… Мы почти не спали, мы не могли спать, хотелось, чтобы это веселое буйство длилось бесконечно!»

Неизвестно, кто и каким образом умудрился заглянуть на страницы дневника, но потом, когда гости отбыли, в окружении великого князя Владимира Александровича снисходительно посмеивались над этой почти неприличной восторженностью. Хотя все эти европейцы ведь и не знают, что такое настоящая, истинная русская роскошь!

Ну что ж, Петербург своими балами славился! Одними из первых в Ново-Павловский дворец нанесли визит господа Половцевы. У Александры как раз пила чай Элла, так что они вместе принимали гостей. Надежда Александровна в замужестве Половцева была приемной дочерью барона Штиглица, у которого и был куплен дворец для великого князя Павла. Благодаря своему баснословному состоянию – Штиглиц оставил дочери тридцать восемь миллионов рублей, – щедрому меценатству и положению Александра Александровича Половцева, действительного тайного советника, государственного секретаря и члена Комитета финансов, а кроме того, статс-секретаря императора, они были приняты в лучших домах Петербурга запросто и вообще оказались людьми необычайно милыми. Особенно очаровательным сочла Александра самого Половцева, необычайно веселого и разговорчивого человека. А как он говорил о балах! Особенно об одном, состоявшемся уже семь лет назад, однако незабываемом!

Проходил этот бал у великого князя Владимира Александровича, одеться велено было в русские костюмы.

– Вообразите, ваши высочества, – взахлеб рассказывал Половцев Александре и Элле, – бал, на который только знатных персон обоего пола было приглашено двести пятьдесят человек. На парадной лестнице, на площадке и в дверях малой столовой стояла прислуга, одетая в живописные костюмы народов, в разные эпохи имевших связь с русской историей: скифов, варягов, стрельцов новгородских и московских… Вскоре гостиная и танцевальная зала наполнилась русскими боярами, боярышнями и боярскими детьми обоего пола, воеводами, витязями, думными и посольскими дьяками, кравчими, окольничими, ловчими, рындами, конными и пешими жильцами… [17]