Герой моего романа - Элизабет Бойл

Рейф сразу понял, что с большим удовольствием провел бы вечер в клубе «Роза и лев», чем в компании представителей Брамли-Холлоу.

Все взоры обратились к нему, на лицах собравшихся отразился скептицизм. Как леди Финч и опасалась, подозрительность гостей объяснялась поспешным приглашением на обед.

Кокрейн кивнул и направился в дальний конец стола. Леди Финч в течение всего дня вбивала в молодого человека приличные манеры, и, кажется, ее труды не пропали даром.

Остальным гостям, очевидно, было не до манер; в частности, мисс Тейт едва бросила взгляд на Рейфа.

Она стояла рядом с дядей, сурово поджав губы и расправив плечи, просто не верилось, что это она млела в его объятиях.

Рейф переминался с ноги на ногу. Неужели его поцелуй был так плох? Вроде бы никто раньше не жаловался, возможно, следовало бы извиниться за то, что приписывал ей авторство романов о Дарби, а также выразить сожаления по поводу произошедшего в Бетлсфилд-Парке.

Однако он не считал, что должен извиняться.

Лучше еще раз ее поцеловать, если представится возможность. Но до этого он должен определить, кто из гостей леди Финч тайком пишет романы.

— Лорд и леди Керквуд, позвольте представить вам мистера Данверса, — объявила леди Финч, прервав его размышления и ведя по залу.

Лучшее кресло в зале, точнее сказать, кресло леди Финч, заняла леди Керквуд. Как графиня она превосходила по рангу леди Финч, хотя была урожденной Салли Смит-Бимптон — четвертой дочерью бедного деревенского викария. К счастью для Салли, она, будучи самой миловидной и толковой, была послана в Лондон в качестве компаньонки к своей дальней престарелой родственнице и за какие-то несколько месяцев сумела женить на себе второго сына графа Керквуда. За десять лет пребывания в Индии они основательно разбогатели, после чего были отозваны по причине смерти его старшего брата, а спустя год Керквуд получил титул, когда почил в бозе старый граф.

Все это Рейфу было известно, потому что леди Финч и миссис Рэдли подробно рассказали о каждом из гостей, в частности об их прошлом, благодаря которому могли оказаться авторами романов. Сама леди Финч и миссис Рэдли считали, что скорее всего это леди Керквуд и ее дочь Виктория.

— Тот факт, что леди Финч столь гостеприимно нас встречает, характеризует вас с самой лучшей стороны, сэр.

Лорд Керквуд, стоя позади жены, пробормотал приветствие и вновь сосредоточил внимание на бокале, который держал в руке.

Леди Финч подвела Рейфа к следующей паре.

— Это миссис Харрингтон, а вон там, у окна, прохаживается ее муж майор Харрингтон.

— Счастлив познакомиться, — сказал Рейф, демонстрируя наивысшую галантность, на которую только был способен.

Леди улыбнулась, а ее муж перестал шагать и кивком поприветствовал Рейфа. Затем вынул из нагрудного кармана часы, посмотрел на них и выглянул в окно.

— Я была весьма удивлена, когда мы получили утром приглашение леди Финч, — сказала миссис Харринггон. — Майор поначалу намеревался передать свои сожаления, но мы никак не могли отказать. Не правда ли, леди Керквуд?

— Да, разумеется, — подтвердила графиня усталым тоном, так не вязавшимся с ее острым, любопытным взглядом.

Весьма показательно, подумал Рейф, что миссис Харрингтон села как можно ближе к леди Керквуд. Жена военного ведет кампанию. На сей раз за продвижение в обществе.

— Мистер Данверс, говорите? — спросила она. — Вы не в родстве с бароном Данверсом? — Она явно читала книгу пэров Дебретта, как и предсказывала миссис Рэдли.

— Он мой брат.

— Гм, — пробормотала миссис Харрингтон, теребя пальцами носовой платочек. — Рафаэль Данверс, вы уверены, что находитесь в родстве с бароном? Я как раз утром заглянула в книгу пэров, но там значится лишь брат Роберт. — Она перевела взгляд с леди Керквуд на леди Финч и улыбнулась. — Я считаю необходимым удостовериться в этом.

— Вы не могли меня найти в этом списке, — промолвил Рейф. — Я там не значусь.

— Счастливый, дьявол, — сказал Джемми, наполняя бокал майора мадерой.

— Не значитесь? — Миссис Харрингтон заморгала, словно пытаясь понять, с какой стати леди Финч пригласила на обед человека, которого нет в списке Дебретта. — Как странно! — Она усмехнулась и тут же принялась расхваливать новую шаль леди Керквуд.

После Харрингтонов пошли менее именитые члены местного общества. Сестер Гедбери, о которых было известно меньше других, усадили напротив графини, социальную пропасть между ними обозначал длинный стол. Леди Финч закончила представления, когда одна из сестер, приветствуя Рейфа, протянула руку и кокетливо улыбнулась ему.

— Я старшая, — сообщила Рейфу Гонора, приподняв крохотную собачку с колен, — старше на целых восемь минут. Хотя многие говорят, что я выгляжу на несколько минут моложе.

— Гонора, мы совершенно одинаковы, — сказала Алминта, прижимая точную копию миниатюрной собачки ее сестры. — Между нами нет никакой разницы.

— Почему же, есть разница, — возразил Рейф. — У мисс Гоноры крохотный шрам над бровью.

Мисс Гонора оживилась:

— Сэр, вы очень наблюдательны. — Она дотронулась пальцем до брови. — Я упала со стула, когда была ребенком, пытаясь достать с верхней полки кувшин с медом. Няня бранила меня, а мама опасалась, что это обезобразит мне лицо.

— Ничего безобразного в этом нет, — утешил ее Рейф. — Но я и без шрама смог бы вас различить. Я ведь тоже близнец.

Уголком глаза он заметил, как Ребекка быстро повернулась в его сторону при этих его словах и вскинула бровь.

Он не говорил ей об Орландо, потому что не хотел вызывать сочувствия.

— У вас есть близнец? — спросила Алминта.

— Был, мисс Алминта, — ответил Рейф. — Он умер несколько лет назад.

— Был убит? — спросил стоявший у камина Сидней Китлинг.

— Убит? — ахнула миссис Харрингтон, а леди Керквуд энергично замахала веером.

Рейф даже не посмотрел в сторону Ребекки. Он не любил говорить о смерти Орландо — это было и, как он подозревал, навсегда останется его открытой душевной раной. Однако ее проницательный взгляд и острый ум способны за маской его сдержанности и спокойствия увидеть нечто большее. Чувство вины, которое тяготит его.

Ему следовало быть на месте Орландо. Он не должен был позволять брату-близнецу становиться шпионом, что являлось их семейной профессией. Ибо Орландо был слишком доверчив. Этот урок Рейф принял близко к своему наглухо закрытому для других сердцу.

Тем временем Китлинг, похоже, был очень доволен тем, что вызвал всеобщий интерес. Положив руку на каминную полку, он оперся о тяжелую дубовую дверную притолоку. Его вечерний наряд напоминал времена его пребывания на Востоке, когда он разыгрывал роль местного поэта: на нем был тюрбан, а вместо жилета — кашемировая лента, повязанная через плечо.