Бескрайний архипелаг. Книга II - Артем Сластин

как отзывалась немедленно, без лишних слов. Свободные часы проводила в медитациях, в углу женской лачуги, обращённая лицом к стене.

Грустная физиономия Мэй таила в себе следы пережитых трагедий. Морщинки в уголках глаз складывались в истории страданий, которыми она никогда не делилась. Не знаю, что произошло с ней в прошлом, на далёкой Земле, но печаль, исходившая от женщины, окутывала любого, кто приближался, тонкой пеленой меланхолии.

Китаянка большую часть жизни проработала на швейной фабрике. Следы этих лет остались на её руках в виде мозолей, которые никогда не исчезнут, и в сутулой осанке. Ей было 45 лет, но казалось, что гораздо больше. Худоба подчёркивала каждую косточку, а тёмные мешки под глазами говорили о бессонных ночах.

Единственным человеком, пробившим эту стену отчуждения, был Мутуа. Это всего лишь дружеские отношения, не больше. Кениец помогал ей с тяжёлой работой в швейной мастерской, где Сяо Мэй создавала такелаж для нашего будущего корабля.

Для меня не было секретом, что еда передаёт настроение своего создателя. Жизнерадостная Фелиция всегда вкладывала частицу солнечного тепла в каждое блюдо. Её руки имели особый дар превращать простые ингредиенты в нечто большее. Сегодня же ужин был пропитан иными эмоциями, далеко не самым позитивными.

Почувствовал, как моя тщательно выстроенная броня начала покрываться трещинами. Подавленные эмоции и переживания, которые я так старательно прятал в самых дальних уголках сознания, теперь рвались наружу, как вода через сито. Рано или поздно это должно было произойти. Законы психики неумолимы. У меня оставалось два пути: продолжать сдерживать всё внутри, превращаясь в невротика, либо позволить себе выплеснуть наружу.

Мысль о том, чтобы показаться уязвимым перед соплеменниками, была невыносима. Я молча поднялся и, не говоря ни слова, покинул убежище. Ноги сами понесли меня к могилам наших женщин. Несмотря на окружающую темноту, я не боялся ночных тварей. В этот момент мы поменялись ролями. Это они должны были бояться меня, если бы посмели потревожить.

Три простых холмика земли — это всё, что осталось от трёх удивительных женщин. Горечь переполняла меня изнутри, поднимаясь волной из глубины души. Я не сдерживал криков. Мой голос разрывал ночную тишину первобытным воем. Не словами, а чистой, необузданной яростью.

Знал ли я, что в лагере могли слышать мои стенания? Да. Было ли мне до этого дело? Ни малейшего.

Бессильно рухнул на колени перед могилами, пальцы судорожно впились в свежую почву. Глаза жгло, но я не позволил себе этой слабости. Вместо этого бил кулаками по земле, выпуская наружу гнев и горе, преобразовывая боль в физические действия.

— Габриэла, Фелиция, Су Ин… — их имена вырывались из груди вместе с хриплыми выдохами. Челюсти сжались так сильно, что заболели зубы. — Клянусь, что отомщу за вас!

Парадигма принимает вашу клятву.

Имейте в виду, что её нарушение навлечёт на вас гнев «Бескрайнего Архипелага».

Не знаю, сколько времени провел там, кричащий в пустоту, выплёскивающий злобу, шепчущий их имена снова и снова, словно заклинание. Но когда последние звуки иссякли, а горло охрипло от крика, внутри осталась только ясность.

Наконец-то до меня дошло! Сложился пазл!

Медленно поднялся, оправляя одежду. Глянул на три холмика земли в свете Вортаны. Три имени. Три обещания.

Настало время действий.

Я успел провести расследование сегодня, методично анализируя каждый факт, каждое слово и движение подозреваемых. Список сузился до двух имён. Но одна деталь продолжала мучить меня, зияя в общей картине, как свежая рана, которую невозможно игнорировать. Эта несостыковка могла стоить жизни невинному, если ошибусь.

Бабуля Юаньжу — единственная, кто сможет пролить свет на эту тайну. Ведь она разбиралась в травах и ядах лучше всех, если не считать убийцу. Не теряя времени, решительно направился к ней.

Знахарка сейчас находилась в женской лачуге. Её фигура вырисовывалась в тусклом свете почти потухшего плода-ночника. Она колдовала возле самодельного столика, с хрустом перемалывая какие-то корешки в каменной ступе. Воздух здесь был пропитан горьковатым ароматом с нотками полыни.

Я достал маленький свёрток, в котором хранился пузырёк того самого яда из шкатулки. Положил его перед Юаньжу и попросил провести полный анализ, используя все её обширные познания. Женщина даже не взглянула на меня… только кивнула и сосредоточенно принялась за работу.

Четверть часа спустя Юаньжу наконец поведала мне информацию, которая расставила всё по полкам. Каждый элемент головоломки встал на своё место, образуя чёткую картину. То, что она рассказала о происхождении яда, способе его приготовления и необходимых ингредиентах, указывало только на одного человека.

Теперь я знал наверняка, кто убийца.

И как раньше не догадался? Ведь все подсказки были прямо передо мной. Мысленно грыз себя за слепоту, за то, что упустил слишком много критических деталей и своей некомпетентностью фактически обрёк Фелицию на смерть.

Но прошлого не вернуть. Сожаления бесполезны.

Почувствовал, как холодная решимость заполняет меня, вытесняя все другие эмоции. Убийца был среди нас. Дышал тем же воздухом. Грелся у того же костра.

Прямо сейчас, этой холодной ночью, под немым свидетельством звёзд, я обличу грязного ублюдка перед всеми соплеменниками.

Глава 11

— Попрошу всех собраться возле костра! — во всеуслышанье объявил я.

Дождался, пока из лачуг выползут соплеменники, недавно отправившиеся на отдых. Даже вечно пропадающая Ханна материализовалась из невидимости. Последней появилась Юаньжу. Наконец, все оказались в сборе.

— Я знаю, кто убийца. Теперь уже наверняка. Но сначала выслушайте доказательства и не перебивайте! Хочу, чтобы вы поняли — это не пустые обвинения.

Внутри всё сжалось. С моей низкой харизмой придётся выбирать каждое слово с ювелирной точностью. Один неверный шаг — и кто-то может встать на сторону маньяка.

— Внимательно слушаем, — нахмурился Луи Дюваль, сделав шаг вперёд.

— Янис, Янис… — начал я монолог, бродя вокруг костра и сложив руки за спиной. — Нелегко тебе пришлось. Многие подозревали арестанта, и они ошибались.

Латыш сперва стушевался, но, услышав последние слова, выпрямился, расправил плечи и что-то одобрительно буркнул. По его лицу пробежала тень облегчения.

— Мой первый аргумент, — я остановился, обводя взглядом каждого. — Все помнят слова Ханны про девятнадцать овечек и одного волка?

Соплеменники робко закивали.

— Она сказала, что убийца прячет за улыбкой