Альма-матер - Максим Эдуардович Шарапов

из прошлого века. А где вы сейчас работаете, Аня? – Кирилл Эдуардович остановился.

– Я преподаю испанский детям состоятельных родителей. – Аня стояла напротив него.

– Вы хорошо знаете испанский?

– Я родилась в Мадриде. Мои родители там работали, поэтому язык мне дался очень легко. Почему мы остановились? Вы передумали покупать грецкие орехи?

– Нет, я обязательно куплю себе орехов! Говорят, они очень полезны для работы мозга. Остановился я потому, что, к сожалению, не владею иностранными языками и в студенчестве вместо репетиторства гладил чужое бельё вот в этом здании, – Кирилл Эдуардович показал на невысокую, невзрачную постройку.

– Бельё? – переспросила Аня.

– Да, здесь была фабрика-прачечная, и мы с приятелями засовывали в огромные паровые машины простыни, наволочки, пододеяльники, которые, прокатываясь через десяток валиков, отпаривались и выползали уже без морщин. Представляете, огромный зал этих дышащих паром железных гигантов, мокрое белье, дикая жара и влажность, кругом одни женщины, и мы вчетвером, по пояс голые, гладим бельё. Мы продержались только две недели, потом сбежали!

– Испугались женского коллектива?

– И его тоже!

– И чем ещё вы подрабатывали, кроме дежурств в универе? – Аня опять шла рядом и улыбалась.

– Да много всякого перепробовали. Постоянно что-то грузили, начиная от книг и заканчивая тушами на хладокомбинате, другие случайные заработки. Какое-то время, когда появились первые независимые газеты, я прямо у Фрунзенской торговал «Коммерсантом». Она была ещё небольшого формата, – Кирилл Эдуардович руками начертил в воздухе контур газеты. – Тогда это был какой-то свежий вдох честной информации, и люди с удовольствием покупали. За несколько часов я мог заработать на неделю скромной студенческой жизни.

– И это была первая встреча с журналистикой?

– Пожалуй, да, – усмехнулся Кирилл Эдуардович.

– А работа в универе? – ей было интересно узнать про него побольше.

– Это особая история. Там сошлось всё вместе – и работа, и учёба, и любовь. Полтора года я там практически жил. А кто же вам про это рассказал?

– Вы же сами говорили, что журналистские источники никогда нельзя выдавать. Или вы хотите опровергнуть мои сведения?

– Пока нет. Хотя я не знаю, что вам ещё про меня наговорили. Наверняка многое и выдумали.

– Вы просто пытаетесь вытащить из меня детали и вычислить, кто же источник. И опять считаете меня наивным ребёнком, – она сделала вид, что собирается обидеться.

– Для наивного создания вы уже очень хорошо научились манипулировать мужчинами. Другое дело, что не всеми получается управлять.

– Неужели? – её лицо светилось неотразимой женственностью. – Или некоторым просто кажется, что ими не управляют?

– Скажите ещё, что некоторым просто позволяют так думать.

Аня неожиданно свернула в переулок, и он прошёл за ней метров двадцать.

– А знаете, что когда-то находилось в этом здании? – она показала на небольшой четырёхэтажный дом.

– Наш индустриально-педагогический факультет, там готовили учителей труда, – Кирилл Эдуардович торжествующе смотрел на свою студентку.

– Вас не проведешь! – она смешно сморщила нос. – Тоже здесь подрабатывали?

– Здесь учились друзья. А жилой дом рядом видите?

– У вас там жила подружка?

– Нет, – засмеялся Кирилл Эдуардович, – промахнулись! Этот дом был нашим кафе, где на лестницах между этажами мы закусывали вино плавлеными сырками. В плохую погоду альтернативы почти не было.

Они шли очень близко, на сбившемся шаге иногда касаясь друг друга. И в эти моменты по телу каждого из них проносились электрические импульсы, запускавшие какие-то перемены в клетках всего тела, но в этом ни за что нельзя было признаваться.

– А Усачёвский рынок почти не изменился, – Кирилл Эдуардович издалека заметил его характерную крышу, – по крайней мере внешне. Вы знаете, где там продаются грецкие орехи?

– Понятия не имею, – Аня пожала плечами. – Но мы сейчас найдём!

На прилавках живописными горками лежали красные помидоры, жёлтые груши, разноцветные яблоки. Вдалеке виднелись ряды с домашними колбасами, салом, большими кусками рубленого мяса. Аппетитными запахами проникали в ноздри квашеная капуста, маринованные грибы, черемша, а когда они дошли до пряностей, то перец, корица, гвоздика, смешавшись в один терпкий аромат, перебили все остальные запахи.

Купив зиру для Аниного папы и двести граммов грецких орехов для улучшения работы преподавательского мозга, они остановились перед прилавком, над которым сосульками висела виноградная чурчхела. Кирилл Эдуардович купил себе и Ане по южному лакомству.

– Классная вещь! – Аня тут же откусила кусочек и на ходу пережёвывала застывшие в виноградном соке орехи. – Попробуйте!

И Кирилл Эдуардович, который не собирался пока есть свою чурчхелу, засунул её в рот.

Они вышли на улицу, и теперь нужно было что-то решать. И Кирилл Эдуардович понимал, что, жуя свою чурчхелу, Аня ждёт этого решения именно от него. Ещё недавно отношения со своей студенткой казались Кириллу Эдуардовичу совершенно невозможными, но теперь происходившие в его жизни события с лёгкостью разбивали все скучные правила на предчувствия радостных перемен. И он с хрустом оторвал зубами кусок чурчхелы:

– Наверное, вам это покажется странным, но Усачёвский рынок для меня тоже часть нашего университета. Это как Большой Сочи, в который, кроме самого Сочи, входит и Адлер, и Хоста, и Дагомыс, или большой Париж с его пригородами. Моя студенческая жизнь, она протекала ведь не только в самом здании, но и здесь вокруг, – Кирилл Эдуардович развёл руками, словно объединяя пространство вокруг их университета. – И Пироговки, и парк Мандельштама, и Комсомольский проспект, и Фрунзенская набережная, и Парк Культуры, и Лужники – всё это тоже было нашими университетами.

Аня смотрела на Кирилла Эдуардовича и думала, что это очень созвучно с её собственными ощущениями. Все эти районы вокруг здания альма-матер за время учёбы стали родными. Она гуляла здесь с подругами, целовалась с мальчиками, пила кофе в небольших кофейнях, прогуливая скучные лекции, и пиво из бутылок на ступеньках Дворца молодёжи. Каталась на взятом в прокат велосипеде по Фрунзенской набережной. Это был и её мир, в котором она повзрослела. И он навсегда останется с ней, что бы ни случилось в будущей жизни. Аня стояла рядом с этим мужчиной и чувствовала, что сейчас они находятся в едином измерении, которое уже включает в себя не только общую привязанность к университету.

– А вы бывали когда-нибудь в Новодевичьем монастыре? – услышала она голос Кирилла Эдуардовича. – Он тоже часть нашего университетского пространства.

Аня была, конечно, в знаменитом Новодевичьем. Правда, всего один раз и не очень долго, но ей так захотелось пойти туда вместе с ним, что она с удовольствием соврала:

– К сожалению, только мимо проезжала.

– Так, может быть, заглянем?

– Думаете? – Аня должна была немного посомневаться.

– Теперь ваша очередь решать…

От рынка до монастыря было совсем недалеко, но они шли медленно, словно растягивая отведённое судьбой общее время,