Очень узкий мост - Арие Бен-Цель

В любом случае, было решено проверить возможность перевезти беженцев из Одессы в Кишинев, когда положение в районе конфликта позволит это сделать. Нахман сказал, что Рафи устраивает собрание у себя в гостинице в шесть вечера по этому поводу. Он остановился в «скромном» двухэтажном номере с сауной в гостинице «Лондонская». В таком номере вполне можно было устраивать собрания.

Поездка с Симоном по местам расселения беженцев после полученной информации приобрела совсем другую окраску. Кишинев (столица) был по другую сторону фронта, то есть на Румынской стороне.

Лин и Джон любезно предложили повозить Симона и Кфира по всем местам расселения беженцев. Оказалось, что в их распоряжении была еще и легковая машина.

Начали с санатория, в котором было больше всего людей. Собрав всех в столовой, Симон обратился к людям с вопросами об условиях, в которых они находились. По этому поводу жалоб не было. Кфир был рад увидеть среди людей того самого пожилого мужчину с матерью-старушкой, за лекарством которой он отказался ехать. Старушка выглядела гораздо лучше, так что он мог вздохнуть с облегчением. На этот раз решение оказалось правильным.

У Симона тем временем развивалась дискуссия о политической ситуации, создавшейся в Молдове. Людей, естественно, беспокоило их будущее. Симон использовал этот момент для того, чтобы сообщить, что желающим репатриироваться в Израиль будет предоставлена такая возможность. Он упомянул, что с этой целью в Одессе находятся представители различных еврейских организаций, а также сотрудники Израильского МИДа.

По-видимому, в планах мудрого руководства произошла утечка. Молодой человек, невысокого роста, с бородкой, в крайне агрессивной форме спросил Симона: «А правда ли, что беженцев, желающих репатриироваться в Израиль, будут перевозить из Одессы в Кишинев?» Очевидно, почувствовав что-то, Симон попытался в мягкой форме объяснить сложности, стоящие перед Израильскими властями в их попытке вывоза беженцев из третьей стороны, т. е. Украины. Тот самый молодой человек, уже нисколько себя не сдерживая, обращаясь к толпе, стоящей вокруг, воскликнул: «Они предают нас врагу!» За этим посыпались самые возмущенные голоса, такие как: «Там нас интернируют!», «Нас всех посадят!», «Это будет трибунал по законам военного времени!»

Молодой человек с бородкой поощрял толпу, выкрикивая: «Это предательство! Нас предали!» Создавалось впечатление, что этот резвый бородач был провокатором. В Тирасполе рассказывали о самых различных проявлениях войны и используемых противником методах, которые включали также различные виды провокаций.

Тем временем ситуация становилось критической. Разгневанная толпа могла их просто побить, и кто знает, чем бы это могло кончиться. Симон, побледнев и бросая на Кфира нервные и испуганные взгляды, проявил все свое искусство политика, чтобы утихомирить толпу. Кфир же оставаясь рядом с ним, решил не вмешиваться, а только по мере возможности пытался предать себе суровый вид. Однако его внешний вид нисколько не соответствовал внутреннему чувству. Постепенно Симону удалось утихомирить этих нервных, перепуганных людей, которыми так легко можно было манипулировать.

Когда напряжение спало, и люди стали расходиться на небольшие группы, Кфир подошел к женщине средних лет, которая была невдалеке от провокатора. Она, как он и предполагал, оказалось его матерью. «Не знаю, что руководит вашим сыном, но вы должны его предупредить, чтобы он прекратил мутить народ, – сказал Кфир, пытаясь придать своему голосу металлические нотки, а лицу соответствующее выражение. – В противном случае нам с ним придется побеседовать – где бы я его ни нашел, а я найду…» Бедная женщина, выросшая в советских традициях, поняла и поверила. А ведь он блефовал.

Выходя с территории санатория в сопровождении Джона и Лин, они с Симоном переглянулись и одновременно вздохнули. Ощущая спад напряжения, они заговорили о том, что непредвиденные ситуации встречаются им практически ежедневно. Симон тоже придерживался мнения, что молодой человек – провокатор.

Объезжая остальные, более мелкие места расселения беженцев, Кфир с Симоном пытались быть уже гораздо осторожнее. Симон говорил о проверке возможности перевоза в Кишинев желающих репатриироваться в Израиль.

После обеда вернувшись в центр, Кфир натолкнулся на Сашу, которого не видел пару недель. «У тебя здесь собралось много коллег, – сказал тот понимающим тоном. Кфир, молча, кивнул. «Если можешь, приходи вечером, посидим, отдохнем», – добавил Саша, понимая, что Кфир спешит.

Наверху у Фельдштейна сидели Рафи и Нахман. Еще до того, как Кфир успел что-либо сказать, Рафи сообщил ему, что у него в семь вечера будет общее совещание всех задействованных в работе с беженцами. Кфир спросил его, во сколько будет совещание израильтян, о котором говорил Нахман, на что тот ответил с улыбкой и четко выговаривая слова: «А, это. Это только на дипломатическом уровне», – давая понять, что это не для него.

«Ты, Бен-Гай, приходи в семь», – добавил он тоном милого начальника. «Извини, – ответил Кфир безразличным тоном, внимательно смотря ему в глаза, – не получится», – и, ничего не объясняя, попрощался с коллегами.

Через пару часов Рафи позвонил Кфиру домой и торжественно сообщил: «Я получил для тебя особое разрешение от начальства присутствовать на первом совещании». В его голосе ощущался подхалимаж. Естественно, Кфир ему не поверил. «Извини, – сказал он, – не получится, а начальство я поблагодарю при случае за оказанное доверие». После этого Рафи понял, что разыгрывать великого барина он, конечно, может, но с кем-нибудь другим.

Вечером у Саши было очень приятно. Как всегда, у него были самые разные интересные люди. Сидя за чаем, по правую руку от хозяина, Кфир смеялся остротам гостей вместе со всеми. Изощренный одесский юмор, однако, не развеял его напряжения, связанного с предстоящей поездкой. «Сегодня я живу, а завтра?»… «Что день грядущий мне готовит?» – эти вопросы постоянно крутились в голове.

Глава 19

Четвертая поездка

Этот день готовил больше испытаний, чем все остальные. Как ни странно, в это утро они собрались быстрее обычного. Автобусы с автобазы подошли без опоздания. Все это позволило прибыть в Тирасполь достаточно рано, чего там не ожидали. В любом случае, в Тирасполе пришлось задержаться, чтобы убедиться, что все списки подготовлены и автобусы ушли в Одессу.

Судя по всему, до отъезда в Бендеры было еще где-то около часа. Находиться в Бендерах дольше необходимого не имело смысла. Кфир с Симоном пошли в кабинет Симона. Англичане остались у автобусов. Как выяснилось потом, Билл и Вик, эти добродушные шоферы, решили немножко пройтись по городу. Раньше на это обыденное человеческое желание никогда не было времени. Минут через двадцать Бен-Гай вышел от Симона и сразу же увидел идущую навстречу Лин. По выражению ее лица он понял, что-то произошло. Она взволнованно сообщила ему, что Бил и Вик арестованы.

– Как? Кем? За что? Ты была при этом? – спросил он. На все вопросы Лин ответила отрицательно. Кфир попытался успокоиться и взять себя в руки. Это был шок. Пытаясь говорить спокойнее, он спросил Лин, откуда она это знает. Лин указала на пару, молодого невысокого парня и полноватую женщину, стоящих метрах в десяти. Эта пара, не скрывая своего беспокойства, внимательно наблюдала за ними. Увидев, что Кфир на них смотрит, они сразу же подошли.

– Вы – ответственный за вывоз беженцев, – спросила женщина с молдавским акцентом.

– Да, – ответил Кфир.

– А эти иностранцы работают с вами?

– Да, – вновь ответил он, начиная терять терпение.

– Двоих из ваших арестовали.

– Где они? – спросил Кфир.

– В комендатуре, – ответил парень.

Это не на шутку испугало Кфира. От Вика и Билла веяло Западом за километр. Горячие головы могли принять их за шпионов. Из комендатуры их могли перевести еще куда-то. В лучшем случае это могло сорвать поездку в Бендеры. В худшем случае, кто знает, что могли с ними сделать «по законам военного времени». Нельзя было терять ни минуты.

Обратившись к Лин на английском в надежде, что информаторы не поймут, Кфир сказал ей, чтобы они с Джоном следовали за ним на расстоянии и, по мере возможности не обращая на себя внимания, ждали у здания, в которое он войдет. Если в течение получаса он не выйдет, следовало сообщить обо всем Симону.

Комендатура оказалась в десяти минутах ходьбы. Женщина-информатор, явно предпочитая не выделяться, едва заметным движением головы показала Кфиру на здание комендатуры, и они потихоньку отошли в сторону. Перед тем, как зайти в здание, оглянувшись вокруг, Кфир встретился глазами с Джоном и Лин, шедшими за ним метрах в тридцати. Этим он как бы напомнил им об их договоренности.

Пытаясь выглядеть как можно более уверенным, Кфир спросил у дежурного, придавая своему голосу низкую тональность: