Калипсо (ЛП) - Хантер Эван (Ивэн)

«Миссис Хокинс», — сказал Карелла, — «вы уверены, что ваша дочь никогда не упоминала никого по имени Джордж Чеддертон?»

«Я уверена.»

«Когда она переезжала, она забрала с собой всё, что у неё было? Все свои личные вещи? Дневники, записные книжки…»

«Она не вела дневник. Но все остальные вещи она забрала с собой, да.

Вы имеете в виду, где она хранила все свои номера телефонов?»

«Да.»

«Забрала их с собой.»

«Она оставила здесь что-нибудь своё?»

«Ну, несколько ночных рубашек и несколько бюстгальтеров и трусиков, вроде этого. На случай, если она приедет на день и ей понадобится что-то для сна или смена белья, они будут кстати.»

«Она часто сюда приходила?»

«Время от времени.»

«Когда вы в последний раз видели её живой?»

«В четверг.»

«Она была здесь в прошлый четверг?»

«Ну, последние два месяца она приходила домой каждый четверг.»

«Почему?»

«Наверное, чтобы увидеть маму», — сказала миссис Хокинс и вдруг избежала взгляда Кареллы.

«Угу», — сказал он. «Это что-то новенькое, да? Визиты по четвергам?»

«Ну, последние пару месяцев.»

«Вы говорите, что она съехала в мае…»

«Да, в мае.»

«А это сентябрь.»

«Именно так.»

«Значит, если она начала навещать вас по четвергам пару месяцев назад…»

«Точно, по четвергам.»

«Это значит, что она начала навещать вас в июле, верно?»

«Думаю, да», — сказала миссис Хокинс.

«Приходила ли она к вам вообще в мае и июне?»

«Нет, тогда она просто переехала.»

«Но в июле она стала приходить сюда каждый четверг.»

«Да», — сказала миссис Хокинс. Её глаза по-прежнему не встречались с его глазами. Она внезапно поднялась, подошла к шкафу, достала бутылку бурбона и налила себе ещё рюмку. Она сразу же осушила стакан и снова налила полный. Детективы молча наблюдали за ней.

«Миссис Хокинс», — сказал Карелла, — «вы не знаете, почему ваша дочь вдруг стала приходить сюда каждый четверг?»

«Я же говорила вам. Увидеть свою маму», — сказала миссис Хокинс и снова подняла рюмку.

«Во сколько она обычно приходила?»

«Ох, примерно поутру.»

«В котором часу утром?»

«Ох, где-то до полудня. Я, видите ли, на работе, но обычно я звонила в обеденный перерыв, и она уже была здесь.»

«Спала?»

«Что?»

«Когда вы позвонили, она уже спала?»

«Нет, нет, она не спала.»

«Она когда-нибудь упоминала, что работала накануне?»

«Ну, я никогда её не спрашивала. Когда она только начала приходить, я думала, что она работает в отеле, понимаете. В среду вечером она получала зарплату, сказала она мне, а в четверг приезжала в город к маме.»

«Со своей зарплатой?»

«Ну, это были наличные.»

«Сколько наличных?»

«Ну… двести долларов по четвергам.»

«И вы никогда не подозревали, что эти деньги могут быть получены от проституции?»

«Нет, никогда. Клара Джин была хорошей девочкой.»

«Но в конце концов она рассказала вам.»

«Да.»

«Всего две или три недели назад.»

«Да.»

«Что она вам сказала?»

«Что она сама занималась проституцией, а мужчина, который заботился о ней и трёх других девушках, был некто Джоуи Пис.»

«Призналась вам во всём этом, да?»

«Да.»

«Как же так?»

«В тот день мы были близки. Я заболела и не пошла на работу, а когда ко мне пришла Клара Джин, она приготовила мне суп, и мы сидели в спальне и вместе смотрели телевизор. Перед тем как она ушла в…», — прервала себя Миссис Хокинс.

«Да?», — сказал Карелла.

«В бакалею», — сказала миссис Хокинс. «Она рассказала мне, чем занималась последние месяцы — проституцией, знаете ли.»

«Она что-нибудь говорила о двухстах долларах каждую неделю?»

«Ну, нет, не говорила.»

«Она не упоминала, например, что это могут быть деньги, которые она скрывала от Джоуи Писа?»

«Нет, она никогда ничего не говорила об этом.»

«Потому что вы знаете, наверное, что большинство сутенёров требуют весь заработок девушки», — сказал Карелла.

«Я догадываюсь.»

«И всё же ваша дочь каждый четверг приходила с двумя сотнями долларов наличными.»

«Да. Ну, да, она так и делала», — сказала миссис Хокинс и снова подняла стакан.

«Она оставила эти деньги вам, миссис Хокинс?»

«Нет», — сказала миссис Хокинс и поспешно проглотила оставшийся в стакане бурбон.

«Она забирала их с собой, когда уходила?»

«Ну, я… Я просто никогда не спрашивала её, что она с ним сделала.»

«Тогда как вы узнали, что они были у неё каждую неделю?»

«Однажды она показала их мне.»

«Показала вам двести долларов наличными?»

«Верно, да.»

«Только один раз?»

«Ну… Думаю, не один раз.»

«Сколько раз, миссис Хокинс?»

«Ну, я думаю… Думаю, столько, сколько раз она приходила сюда.»

«Каждый раз? Каждый четверг?»

«Да.»

«Каждый четверг показывала вам двести долларов наличными?»

«Да.»

«Почему?»

«Я… я не понимаю, что вы имеете в виду.»

«Почему она показывала вам двести долларов наличными каждый четверг?»

«Ну, она не очень-то и показывала.»

«Тогда что она делала?»

«Просто сказала, что они у неё есть, вот и всё.»

«Почему?»

«Чтобы я знала, что… чтобы я… чтобы в случае, если с ней что-нибудь случится…»

«Она думала, что с ней что-то случится?», — сразу же спросил Мейер.

«Нет, нет.»

«Тогда почему она хотела, чтобы вы знали о деньгах?»

«Ну, на всякий случай, вот и всё», — сказала миссис Хокинс и снова потянулась за бутылкой бурбона.

«Подождите минутку с бурбоном», — сказал Карелла. «Что делала ваша дочь с этими двумя сотнями баксов в неделю?»

«Я не знаю», — сказала миссис Хокинс и пожала плечами.

«Она прятала их здесь от своего сутенёра?», — спросил Мейер.

«Нет», — сказала миссис Хокинс и покачала головой.

«Тогда где она их хранила?», — спросил Карелла.

Миссис Хокинс не ответила.

«Если не здесь, то где?», — сказал Мейер.

«В банке?», — сказал Карелла.

«В каком банке?», — сказал Мейер.

«Где?», — сказал Карелла.

«Да, в банке», — сказала миссис Хокинс.

«Каком?»

«Государственный национальный. На Калвер и Хьюз.»

«Сберегательный счёт?», — спросил Карелла.

«Да.»

«А где книжка?»

«Не знаю. Клара Джин хранила её в своём кармане, она всегда была у неё в кармане, когда она приезжала сюда.»

«Нет, она не держала её в кармане», — сказал Мейер. «В ту ночь, когда её убили, книжки в кармане не было.»

«Тогда, возможно, в той квартире, где она жила с другими девушками.»

«Нет, если бы она прятала деньги от своего сутенёра, то не стала бы хранить книжку в той квартире.»

«Так где же она, миссис Хокинс?»

«Ну, я просто понятия не имею.»

«Миссис Хокинс, она здесь? Книжка находится здесь, в этой квартире?»

«Насколько мне известно, нет. Разве что Клара Джин оставила её здесь, не сказав мне об этом.»

«Миссис Хокинс», — сказал Карелла, — «я думаю, она здесь, в этой квартире, и я думаю, вы знаете, что она здесь, я думаю, вы точно знаете, где она, и я думаю, вы должны пойти и взять её для нас, потому что это может…»

«Почему?», — неожиданно сердито сказала миссис Хокинс. «Чтобы вы могли пойти в банк и забрать все деньги?»

«Как мы можем такое сделать?», — спросил Карелла.

«Если бы у вас была книжка, вы могли бы снять все деньги.»

«Это то, что вы планируете сделать?», — спросил Мейер.

«То, что я планирую делать, — это моё дело, а не ваше. Я знаю полицию, не думайте, что я её не знаю. И пожарных тоже. В этом районе их не зря называют „сорок разбойников“ (из названия арабской сказки „Али-Баба и сорок разбойников“, также наименование ряда преступных сообществ и коррумпированных политиков, действовавших в разное время в Нью-Йорке — примечание переводчика). У меня однажды был пожар в квартире на Сент-Себастьян, они украли всё, что не было прибито к полу. Так что не надо мне рассказывать про полицию и пожарных. Вы сделали вскрытие, не посоветовавшись со мной, не так ли? Её собственная мать, никто, кроме неё, не считал правильным резать её таким образом.»