Грех и шоколад - К. Ф. Брин

угрюмый хлыщ с короткой стрижкой и два хлипких парня лет тридцати, выглядящие так, будто им необходимо хорошенько подкрепиться.

Я вновь перевела взгляд на залив.

– Я не ведьма.

– Ну, допустим. Неважно. Но ты этим занимаешься? – Мужчина нетерпеливо переминался. – Мне сказали искать… таких.

– Она этим занимается, – встряла Дейзи. – Она лучшая. К вашим услугам…

– Возможно, – уронила я.

– Обслужи меня, – буркнул он, и стул для клиентов крякнул под его задницей.

Я бросила последний взгляд на такую успокаивающую воду – и повернулась к нему.

– А ты не хочешь узнать подробности? Какие услуги я оказываю, какую цену беру?

– И так знаю. Мой приятель общался с тобой недавно. Я бродил тут, искал тебя, а тебя не было.

Его слова прозвучали как обвинение. Он и я – едва ли мы с ним станем в итоге лучшими друзьями.

Я мрачно поднялась и развернула свой стул, чтобы сидеть лицом к нему. Теперь по тротуару бродило еще несколько человек, поглядывая в мою сторону. И явно интересуясь тем, что я делаю.

И Дейзи это тоже заметила.

– Ей нужна вывеска. Или какой-нибудь отличительный признак, – прошептала она Мордекаю. – Ну, что-то вроде… шарфа на голове, не знаю. Что-то в этом роде.

– Не нужен мне никакой признак, – буркнула я. – Это будет привлекать людей.

– Не думаю, что она преуспела бы, если бы начала свое дело, – шепнул Мордекай Дейзи.

– Это еще мягко сказано, – ответила та.

Я сцепила руки на колене, чтобы не отвесить кое-кому оплеуху, и холодно посмотрела на сидящего передо мной мужчину. Лоснящиеся черные волосы, зачесанные назад. Тщательно выбрит. Коренастый, в отглаженном костюмчике, топорщащемся чуть выше пояса – значит, за ремнем прячется пистолет. Блестящие золотые часы, кричащие о дороговизне – как и безвкусные запонки.

Весь этот блеск и роскошь не уменьшали общего ощущения грубости, исходящего от мужчины. Несложно догадаться, что его профессия не слишком уважаема. Агрессивно выпяченная челюсть, постоянно сжатые кулаки, то, как он сидел на стуле, словно намереваясь вытрясти из меня услуги – все это говорило о том, что он тот, с кем мне не хотелось бы долго общаться. А то закончу как те бедолаги, маячащие за ним.

– Что тебе от меня нужно? – спросила я, хотя и не нужно было быть гением, чтобы догадаться.

Он уперся локтями в колени и подался вперед, пытаясь сократить расстояние между нами.

– Мой приятель сказал, что ты не болтлива.

– Да. Хотя если офицер полиции станет задавать мне правильные вопросы, я отвечу.

Взгляд его стал еще более пристальным:

– Что за правильные вопросы?

– Те, от которых я не смогу уклониться, не угодив в тюрьму.

Теперь он откинулся на спинку стула. Его беспрестанные мелкие движения указывали на беспокойство, вызванное нечистой совестью.

– И как часто копы тебя расспрашивают?

– Никогда. Но это не означает, что этого не произойдет.

Он слегка прищурился, разглядывая мое «рабочее место». Потом расслабился.

Очевидно, парень решил, что полиция не поверит такой, как я, даже если допросит. Или же его адвокат легко сможет меня дискредитировать.

Что ж, и то и другое верно.

– Мне надо сбросить немного тяжести с плеч, если ты понимаешь, о чем я, – сообщил он, и в глазах его мелькнула неуверенность. – Мой приятель сказал, что ты знаешь, что это значит.

– Ты имеешь в виду троих призраков, стоящих за тобой, или речь идет о явлениях в каком-то особом месте? Потому что на выезде я не работаю.

– О Господи, – выдохнула Дейзи, поежившись.

Мужчина передо мной оцепенел. Я-то знала, что он едва сдерживается, чтобы не оглянуться.

– Это… я… – он сглотнул, и взгляд его перескочил на сидящих слева от меня детей. – Я чувствую… тяжесть… все время, – признался он, ясно испытывая неловкость. – Но это не вина, потому что… ну ты понимаешь…

– Тяжесть – это призраки, и нет, я не понимаю, как это можно не чувствовать вины, когда кого-то убил. – Я сделала паузу, заработав раздраженный прищур. Да, он определенно убил их, и определенно не испытывал угрызений совести. Нет, шутить с ним не стоит. – Но ты хочешь, чтобы они ушли, да? Поэтому ты здесь?

Искра гнева вспыхнула в его глазах:

– Не пори чушь – не нарвешься на проблемы.

– Ясно, – я кивнула на троицу, жмущуюся к его спине и глядящую на меня, как голодающий на бифштекс. – Ответ – да, я могу избавить тебя от них. За вознаграждение.

Плечи его опять напряглись, и неудивительно. Ведь его личные полтергейсты практически сидели на них. Коврики, которые я дала детям, помогли бы ему увеличить дистанцию, но если кто и заслужил преследование, так это, несомненно, этот парень.

– Сколько? – коротко спросил он.

У него есть деньги, он совершал преступления, и не раз, и он, несомненно, в отчаянии.

Но он также может сломать мне челюсть, если я разозлю его. Он ведь сказал только что, что от угрызений совести не страдает.

– Триста, по сотне за каждое изгнание.

Я уставилась на него: с каменным лицом, не моргая.

Глаза его сузились:

– Двести.

– Слушай, мужик, это не за мной волочится хвост из-за моей неосмотрительности. Заплати цену или живи с этим, поскольку, полагаю, кто-то другой уже пытался разорвать связь, и ничего у него не получилось, верно? Иначе как бы ты узнал, что происходит? Посмотри-ка на них. Хорошо держатся, крепко. Это должно высасывать из тебя энергию.

Парень, стиснув зубы, сдвинулся в сторону, и складной стул под ним жалобно застонал.

О да, он пытался получить помощь. Но полтергейсты ее не приняли. У них было что рассказать, и они не собирались уходить, пока кто-нибудь их не выслушает.

Я вздохнула. Угадайте, кому придется быть главными ушами этой операции?

– Триста, и тебе повезло, что я немного боюсь того, что ты можешь сделать, если я попрошу больше.

Я скрестила на груди руки.

Он опять подался вперед, и его личный ад качнулся вместе с ним. Я почти чувствовала тяжесть их ужаса. Их воспоминаний. Их глубочайшего гнева на то, что правосудие не восторжествовало.

Мне хотелось сделать для них что-то большее, чем просто отослать их. Когда-нибудь этот парень наверняка сядет в тюрьму за то, что он сотворил. Так или иначе, но такие парни в конце концов попадаются. Посещение Алькатраса может многое рассказать об этом. Но призраков «когда-нибудь» не устраивало.

– Ладно. Триста.

Но он не потянулся к карману.

А я и не подумала начинать.

Он снова прищурился. Очевидно, это его обычная реакция.

– Пытаешься кинуть меня, получить деньги вперед? Если не сработает, я не стану платить.

– О, еще как заплатишь, если не