Инстинкт тролля - Жан-Клод Дюньяк

видишь ли. С кусочками пирита, если строго говоря. У тролльских самок тоже есть дополнительная расщелина. Ты уверен, что подготовлен к женитьбе?

— Бризена сказала мне то же самое — в тот день, когда попросила помочь ей расстегнуть кольчугу.

— Это такие женские штучки, — утешает его Седрик.

Они со взаимопониманием переглядываются. Я рычу:

— Не хочу вас торопить, мальчики, но скоро рассветет! Шелдон, похоже, мне придется объяснять все немного подробнее, чем я думал.

Я усаживаюсь в центре поляны, в яме, оставшейся от гранитного валуна.

— Когда ты вернешься с мечом, — говорю я, — я заменю собой валун. Я его внимательно изучил, мы примерно одинакового размера. Никто не заметит. Я лягу на живот, зароюсь головой глубоко в торф, задрав… — Я содрогаюсь при мысли о том, что меня ждет. — Это сработает. Ты засунешь лезвие. Я заблокирую его, если его попытается вытащить кто-то еще, а потом отпущу, когда придет твоя очередь. Не забудь сразу после этого поднять меч к небу. Будь торжественным, будь агрессивным. Если нужно, взреви. Это должно убедить всех и вся.

— Мы можем потренироваться, шеф?

— Нет!

Шелдон отпрыгивает назад. Я заставляю себя дышать медленно, тем временем поляну постепенно заливает свет зари. За шорохами в подлеске слышен шум моря.

— Ладно, — говорю я. — Я покажу тебе. Но держи свой меч при себе.

Я приседаю в яме, складываю руки и поднимаю ягодицы к небу. Я пытаюсь стать камнем, думать как камень. Это труднее, чем может показаться, даже для тролля. Шелдон кружит вокруг меня и наконец взбирается на меня с южного склона.

— Ты разглядел мою расщелину, мальчик?

— Думаю, да. Как-то это похоже на дедовщину, надо сказать. Только обычно оно проходит наоборот. Вы потому не хотели, чтобы это делала Бризена?

— Она не умеет соразмерять свои силы.

От земли исходит вибрация — где-то совсем рядом шахта. Похоже, в этом районе ведутся масштабные раскопки. Они как-то не соотносятся с графиком, который я утверждал перед отъездом, но, похоже, решительно все работает не так, как обычно. Еще одна каверза Кредебита…

Кончик меча задевает внутреннюю сторону моего бедра, и я инстинктивно напрягаюсь. Когда прибудут рыцари, придется мне контролировать себя получше.

— Может, ну его в задницу? — бормочет Шелдон.

— Собственно, так оно и есть, — вздыхаю я. — Только тебе не обязательно его засовывать сильно уж глубоко.

Я с неспокойным сердцем смотрю, как они уходят. Отблески их факела постепенно скрадываются зеленью. Лес пробуждается с рассветом, влажный ветер доносит запахи соли и грибов. Первые песни птиц и стаккато дятлов заглушают приглушенный звук кирки и бура у меня под ногами. Мои инстинкты тролля бьют во все колокола. Через несколько часов этот пятачок превратится в легенду, станет местом паломничества, куда старые рыцари станут водить молодых, чтобы те уразумели, как устроен мир. Здесь будут слагать песни и сказания о любви благородной девы к простому оруженосцу. О мече, украшенном рунами и рубином цвета крови, который верно послужит своему хозяину, а после смерти исчезнет. Никто не заинтересуется камнем, и это тоже хорошо.

Легенды подобны тропинкам. Вот эту проложил я, но после по ней бросились все, и мои следы затерялись. Другие, уже не я, ее подправят, превратят ее в дорогу, потом в асфальтированную трассу. Они добавят километровые столбики и карты. Срежут, спрямят. Но вести она будет всегда к этому пятачку.

Прежде чем присесть в яме, я опорожняю два горшка со смазкой. Торф встречает меня словно старого друга. От прорытого под ним туннеля меня отделяет плита из твердой породы. Бригады проработали посменно всю ночь, наплевав на правила. Я слишком измотан, чтобы заснуть, поэтому дозволяю своим мыслям гарцевать по всей голове. Это странное ощущение. Обычно я довольствуюсь одной идеей за раз, которую обдумываю до тех пор, пока она не помрет и не оставит меня в покое. А когда их под черепом крутится сразу несколько, я себя чувствую, будто осиное гнездо проглотил.

К моменту, как возвращаются рыцари, я уже раз десять успеваю спросить себя, что я здесь делаю.

— Покажи-ка нам, как ты это сделал, хлюпик!

Лязганье кольчуг перемежается со стуком поножей о щиты. Лошади, привязанные к задней стенке дощатой хижины, фыркают и дергают свои поводья. Над хором возвышается пронзительный голос Бризены, и она клянется всеми богами, что будет принадлежать только тому, кто явит себя повелителем меча. Она явно оставила попытки сделать это сама, но, как я подозреваю, помышляет о собственном реванше. Люди топчутся вокруг меня, бурчат и раздражаются. Некоторые вполголоса делают ставки. Шелдон, как я ему советовал, отмалчивается, но теперь настает его очередь выйти на сцену.

Его тень простирается через всю поляну. Потрясая мечом, он взбирается на мои бедра и встает на мою поясницу, лицом к восходящему солнцу. Свет играет на его осунувшемся лице. Надо думать, что на фоне света его силуэт окутывает аура, из-за которой он кажется выше. Воздевает ли он взор к небу, воспользовался ли рубином, чтобы драматически залить сцену алым цветом? Это его история, больше не моя; я лишь реквизит.

Когда он втыкает свой клинок, самым унизительным образом скрежещущий, несмотря на всю смазку, я подавляю взвизг, который повредил бы моему достоинству. Потом я стискиваю зубы и не двигаюсь с места, пока рыцари, один за другим, пытаются извлечь его снова. Первые из них, видимо, думали, что это будет нетрудно, потому что усердствовали подолгу, чертыхаясь и топчась по мне своими железными пятками. Те, кто ближе к концу, едва изображают усилия, только притрагиваясь к навершию. Утро превращается в череду потуг с разочарованиями, а запахи леса постепенно сменяются букетом торфяной настойки и свежесваренного пива.

Наконец очередь попытать счастья доходит до сэра Парцифаля. Его появлению предшествует серия трубных звуков и топотание рыцарей, которые спешат попрятать свои кубки и выстроиться в почетный караул. Зарывшись головой в торф, я прислушиваюсь к вибрациям земли, чтобы понять, что происходит, но грохот, доносящийся из туннелей подо мной, делает задачу практически невозможной.

Я начинаю слегка паниковать. В самом деле, должен же я был догадаться, что заявится большой босс. Находка меча расстроила планы относительно замужества его дочери. Он слишком умелый политик, чтобы открыто выступать против набирающей ход легенды, но не позволит манипулировать собой с такой же легкостью, как его люди. Даже Бризене не удалось его уломать; у него, должно быть, стальная воля.

Он направляет своего жеребца в центр поляны и спешивается прямо на мою спину. Рыцари одобрительно орут.