Погибшая страна - Г. Берсенев

— Ух, и далеко же!..

Лежавший рядом монтер повернул к нему спокойное мужественное лицо.

— Совсем не близко! От экватора до полюса — дистанция изрядная.

Ибрагимов услышал их разговор и подсел к ним.

— Не совсем до полюса. Спустимся недалеко от него. Обследуем подводный кряж Шекльтона.

Горячие ветры Африки, еще не утратившие сухости, несли с собой негу. Преодолевая лень, полусонный Иванов подошел к физиологу.

— Пора отправляться!

— Да, пора.

Без всякого шума, рождаемого обычно пропеллером и мотором, зет-подводка скользнула по водной глади. Сделав два-три круга над местом взлета, аппарат круто забрал в высь, и вскоре перистые облака оказались внизу.

Океанский простор ширился. Разноцветные полосы воды уходили в синюю муть, фиолетовою каймою гранича с небесной лазурью.

Незаметно, как минута, пролетел час.

Пассажиры самолета, не отрываясь, смотрели кругом, взволнованные необычайной мощью открывающихся панорам.

— Пожалуй, там остров? — указал юнга к западу.

Действительно, пепельно-васильковым узором над водой вырисовалась суша. В направлении к черному материку сползал едва заметной букашкой ост-индский пароход, совершающий рейс от Калькутты до Мадагаскара.

Кругом расстилался необъятный морской простор. Вверху и внизу голубел одинаковый лазурный покров.

Аппарат взлетал выше и выше. Прозрачный остов его позволял видеть все вокруг. С каждой минутой полотнище африканского материка нарастало и надвигалось.

Путешественники не могли даже в сильные бинокли различить в деталях красоты тропической Африки. Проплывавшая под ними густая сочность тонов, многообразие их, калейдоскопическая смена ярких пятен — все было ново, необычайно и красочно. Настроение поднималось, нарастала бодрость. Радость бытия опьяняла путешественников.

Вдруг. Трудно было понять, воображаемые ли нарождались звуки, лились ли подлинные звуки симфоний. Когда они разрослись в явственно уловимую мелодию, юнга понял, что Ибрагимов включил радио. Рассеянные в эфире космические волны, пойманные радиоприемником, звучали сейчас путешественникам. Исходили они из Москвы. Работала станция Коминтерна.

— Сто шестьдесят километров высоты! — воскликнул юнга.

— Раньше люди погибали на одиннадцатом километре, — рассеянно отозвался монтер.

— И думали, что окружающий нашу планету слой атмосферы не превышает семидесяти километров, — в тон ему произнес геолог.

Через три часа Ибрагимов скомандовал снизиться.

Самолет скользнул по наклонной вниз.

Иванов переставил флажок на карте южней на семьдесят градусов.

— Две тысячи триста тридцать пять километров в час! — объявил матрос скорость полета.

Зет-подводка черкнула морские волны, взлетела несколько раз, как мяч, покружилась недолго над океаном и, плескаясь, осела на воду. Африканские берега растаяли уже давно на северо-западе за горизонтом.

Экспедиция находилась уже за полярным кругом. Здесь было гораздо холоднее. К тому же ветер дул с юга, из более холодных районов; поэтому температура резко отличалась от той, какая была час назад.

Отчасти это обстоятельство, а главным образом прямая задача экспедиции — обследование Шекльтоновского кряжа — заставила подводку снова нырнуть в воду. Океан в этом месте был гораздо мельче: всего полтора — два километра глубины. Бесконечной цепью развертывались неведомые подводные горы и дикие, разделенные широкими аллеями долины.

Освещая свой путь икс-прожектором, подводка быстро неслась к полюсу. В пучине царили те же виды животных, те же глубоководные кораллы, что и в покинутом исследователями районе, и только поверхностные слои кишели иными формами. Появились стада южных китов. Шумно плескались они в сумрачных волнах. Облачное небо окрашивало океан в цвета вороненой стали. Семь с лишним тысяч километров прошла подводка в течение четыре часов.

На вечерней заре экспедиция встретилась с неожиданным затруднением. Путь преградила странная наползающая громада. Глубина полярного моря здесь не превышала ста метров. Подводка убавила ход и медленно продвигалась вперед, отыскивая проход в подводном барьере.

Неожиданно перед судном выросла громадная стена. Она поднималась, по-видимому, до самой поверхности; поперечник ее равнялся многим десяткам километров.

Путешественники заметили, что в некоторых местах между подошвой стены и дном океана зияют полости. Были ли придонные пещеры, подводные ли туннели, — трудно было определить.

— Что вы думаете об этом? — спросил Ибрагимов геолога.

Тот недоуменно покачал головой.

— Надо, пока не поздно, повернуть назад! — решил Ибрагимов.

Однако было уже поздно.

Раздался хрустящий шорох. Подводка остановилась, дальше она не могла продвинуться ни на метр. Путешественники оглянулись. Такая же, как впереди, стена сомкнулась и сзади. Экспедиция оказалась в ловушке.

— Смотрите, смотрите! — вскричал монтер.

Там, где только что сомкнулся проход, стена кривилась, лопалась. Громадные глыбы полупрозрачного камня откалывало трением о дно. Тяжелые плиты с легкостью пробки всплывали тотчас же вверх.

— Что это значит? — раздавалось со всех сторон.

Испуганные матросы жались друг к другу. Свободное пространство, в котором металась подводка, становилось все уже и уже. Не было никакого сомнения в том, что через самый короткий промежуток времени колоссальная глыба навалится на подводку своей тысячетонной тяжестью и раздавит ее, как мыльный пузырь.

Геолог мрачно прохаживался из конца в конец по коридору.

— Что предпринять? — спрашивал его взгляд.

В это мгновение гора раскололась с адским грохотом. Огромная трещина жутким ущельем раскрылась вверху. Надежда окрылила исследователей.

— Приготовься! — раздалась команда Ибрагимова.

Образовавшимся водоворотом подводку отбросило в узкую щель. Один миг — и судно могло раздавить, как букашку. Путешественники в смятении наблюдали, как по сторонам подводки вырастали ледяные стены, изломы которых то расширялись, то суживались.

Ибрагимов почувствовал щемящую боль в груди. Сердце билось тревожно, с перебоями. Острая жажда жизни заговорила в нем. Он вспомнил склеп острова Атос… Яркий образ древнего изваяния вспыхнул в его мозгу.

— Накануне великих открытий — и умереть! О, только бы не теперь!

Ученый вспомнил, как с высоты полутораста километров мелкими складками рисовались его взору выпуклости африканских горных хребтов. Охватив внезапной вспышкой мысли прошлое человечества, вспомнив рахитичность и немощность техники хотя бы сто лет назад по сравнению с достижениями последнего времени, он ощутил вдруг прилив спокойствия и твердой уверенности. Луч икс-прожектора скользнул беспомощно, будто в густом тумане. Направо вздымалась красная муть. Изуродованная туша плененного кита металась в агонии. Туловище попавшего, так же как и подводка, в ловушку животного сплющило ледяным массивом. Потоки крови окрашивали пещерные воды. Величайшее в мире млекопитающее, достигающее в длину тридцати метров, казалось таким же ничтожным, как муравей под колесом паровоза. Еще незначительное сползание айсберга с гор — и от кита не останется даже пятнышка.