Кавказ в воде - Андрей Ефремов

Байка

«Раз споткнулся — споткнешься семь раз».

Полевая мышь[24], обнаружив в мусорной яме кусочек чёрствого хлеба, бежала домой, в свою норку, где её с нетерпением ждали маленькие, недавно произведённые на свет, мышата. Не забывая время от времени посматривать на хмурое недоброжелательное небо, откуда в любой момент могла спикировать смерть в виде орла или какой-нибудь другой большой птицы, как капелька ртути катилась она по известной только ей дорожке. Причём не забывала по пути придерживаться скоплений больших камней: под ними и между ними в случае внезапной опасности можно найти надёжное прибежище.

Ещё одна гряда, — обогнув её мышь выбежала на открытое место и… в этот момент на неё наехало равнодушное ко всему живому колесо автомашины чеченского полковника.

Уазик с лицами кавказской национальности, но разодетыми как российские федералы, разве что почище и все поголовно в натовском камуфляже, притормозил возле БМП, с которой разгружались прибывшие с гор уставшие милиционеры. На лобовом стекле машины видна бумажка с изображением российского флага и печатью — пропуск — значит союзники, иначе бы в группировку не пропустили. По всему видно — сидящие в машине люди не могут сориентироваться: озираются в открытые двери, вроде ищут что-то.

Сылларов, проходя мимо, проявил здоровое любопытство, при этом сам того не замечая ступил ногой на то что осталось от несчастной мышки (в природе всё взаимосвязано: трагедия этой серой мыши косвенно отразится на дальнейших событиях в героической жизни Владислава):

— Здгавствуйте! — заметив, что край накинутого на плечо солдатского одеяла волочится по земле — поправил; непроизвольно дал о себе знать ментовский рефлекс, — кого ищем?

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался и полковник, представился, — полковник Такой-то, чеченский УБОП, — на Владика это не произвело никакого впечатления: всяких насмотрелся, — а где здесь якутский командир?

Владик показал рукой направление:

— Во-он синий вагончик с антенной, там он, — и собрался было уже идти дальше, но полковник задержал:

— Слушай, тебя как звать, — полковник с виду мужик солидный, но в сером выцветшем камуфляже выглядит по боевому, простецки, — вы — ногайцы?

— Владислав. Якуты мы.

— Ого! — судя по всему полковник, да и не только он, тоже удовлетворил своё любопытство, махнул рукой, — поехали! — хлопнули двери, машина рванула в сторону вагончика, где проживали командиры группировки и отряда.

— Ого-ого… — задумчиво повторил Владислав вслед, и ещё раз погромче, но с нотками восхищения, — огого! — И направил стопы в сторону своей палатки, возле которой сидя на снарядном ящике, несёт нелёгкую службу молоденький мазутный вечный дневальный-постовой.

— Как дела, Костя, всё пучком?

— О, Владик, привет! Прибыли? — солдат заметил непорядок, — а у тебя одеяло по земле волочится!

— О, ёпти! — Поправил, — что делаешь?

— Да них… да вот, облаками любуюсь…

Вечный дневальный — это, конечно, громко сказано, всего лишь неполных два месяца — это намного точнее будет. Костя проходил учебку в танковых войсках, его натаскивали на командира танка Т-90. Буквально в последние дни перед выпуском командование решило провести учения максимально приближённые к боевым, и заодно принять экзамены на уже всемирно известном танковом полигоне в Дарьяльском ущелье. Ущелье это находится на территории Северной Осетии, в своё время там, в высокогорных условиях, проходили горную подготовку отправлявшиеся в Афганистан спецназовцы.

Генералы с полковниками в присутствии приглашённых телевизионщиков с наблюдательной вышки понаблюдали за слаженными действиями танкистов в горных условиях, восхищённо поцокали языками, надо бы это дело, по установившейся доброй традиции, и отметить. По окончании приготовленных заранее запасов подзывают к себе лучший Костин экипаж, суют им деньги наивных налогоплательщиков и отдают приказ как можно скорее доставить на вышку ящик водки. Ближайший интересный магазинчик находится выше — на территории Ингушетии, в мелкотравчатом посёлке Чми.

Танк вылетает из ущелья на шоссейку, мчится мимо серьёзно укреплённого пограничного блокпоста «Кавдаламит». Менты его не тормозят: мчится, значит так надо, даже в ответ на Костино приветствие руками помахали. И надо ж такому случиться — мужик, хозяин заведения, уже закрывает дверь магазина на замок — не успели! Костя, как самый главный в экипаже просит хозяина, поначалу вежливо: «извините, пожалуйста, будьте любезны» и т. д. Хозяин некультурный попался, хамит: «не видишь? Закрыто уже»!

А солдаты, надо сказать, весьма злые на местное население: не секрет, бывали случаи, когда солдатики частенько пропадали из этого ущелья, а «мирные жители» их потом либо перепродавали в рабство, либо требовали выкуп у родственников. Но власти с командованием, несмотря на то что контрразведка обычно о таких делах была прекрасно осведомлена, почему-то не торопились вызволять пленников. Правда, одному солдатику крупно повезло: с ним в зиндане сидел известный футболист — однофамилец, по получении денег за спортсмена по ошибке отпустили солдата: живи, говорят, свободным! Всем известный факт — продажа боевиками тел казнённых солдат за огромные деньги родным матерям — тоже бизнес, поставленный на конвейер.

Конечно, были случаи освобождения заложников, но в основном только силовыми методами: либо во время жёстких зачисток населённых пунктов силами федеральных войск, либо в результате предъявляемых злыми командирами подразделений ультиматумов главам администраций посёлков: «…или отдавайте нам пленных солдат, или разнесём ваш посёлок ко всем матушкам!».

Памятуя о таких случаях, а также о том, что генералы ждут-с, Костя, запрыгнув в башню, подаёт команду:

— Экипа-аж, на боевой расчёт перейти!

— Лязгают люки, механизмы.

— Наводчик, по вражеской цели — магазин сельпо, наводи!

Пока башня танка с угрожающим звуком разворачивается, поступает команда заряжающему:

— Кумулятивным снарядом!.. — ствол орудия уже упёрся в дверной замок, ещё немного и дверь, вместе с проёмом, попросту выдавится.

— Не нада снарядом! — хозяин грудью встал на защиту своего денежного станка и стал лихорадочно совать ключ в замок, — берите-берите, не нада денег!

Костя широким жестом барина отдаёт хозяину заведения деньги и летит обратно за получением благодарности от генералов, торопится. На обратном пути, на Кавдаламите, менты всё-таки осуществляют попытку остановить Т-90, оказывается, к ним тоже какой-то генерал прибыл с проверкой и со свитой, и необходимо, стало быть, показать ретивость в службе. Костя, чтобы никого не раздавить, подаёт команду остановиться, танк даже несколько занесло при торможении, отчего толпа бдительных проверяющих резво отскочила в сторону. Костя кричит из люка:

— Чего надо? — спрашивает услужливо так, с готовностью оказать любую посильную помощь, но в то же время с достоинством, — случилось что?

— Я генерал Такой-то (то ли Капустин, то ли Фаршев, прим., автора). Вы кто такие, почему не знаю, что тут ездите!?

Командир экипажа в клубах поднявшейся пыли всё же разглядел генеральские погоны, но эмблемы вроде не войсковые, эмвэдэвские:

— Очень Вас прошу (вырезано цензурой), будьте так любезны (вырезано цензурой), извините, пожалуйста (вырезано цензурой), торопимся, генерал! — и покатил дальше.

Через некоторое время после получения благодарности от командования последовало торжественное срезание сержантских лычек перед строем — это хозяин магазина с тем генералом пожаловались руководству воинской части на солдатский беспредел и хамство.

С тех пор Костя подходил к любимому танку только тёмными холодными ночами, пока никто не видит, да и то — разогреть двигатель машины. Но тот факт, что телевидение успело показать лучший Костин экипаж и крепкое генеральское рукопожатие, грел материнское сердце дома и долгими промозглыми ночами Костину душу.

…Милое дело — спустился по вырезанным в земле и ладненько устеленным ивовыми прутиками ступенькам — и ты уже в сухости и тепле, приятно пахнет печным дымком, свежей заваркой. Вроде как даже и надёжность ощущается: снаружи палатка мешками с камнями обложена. Его боевой товарищ, верный друг — Рома Дилань, уже находится там. Солдат в палатке нет — редкое явление, никто не шумит, дневальный на улице — никому не мешает, так что можно прекрасно выспаться в тишине.

Владик развесил под потолком влажную одежду, с которой тут же закапали капли воды, разогрели чайник, нашли в цинке от патронов, заменяющий сковородку, остатки кой-какой солдатской жарёхи, поставили на печку, вскрыли сухпай с литрой, расставили на столе посуду, нарезали хлеб, смахнули крошки и мусор в буржуйку. Все эти манипуляции делаются быстро, но без излишней суеты, движения чёткие, наработанные. Сели.