Жестокое убийство разочарованного англичанина - Брайан Клив

- Черт побери, дайте человеку возможность все объяснить, - хриплым голосом сказал он.

Рэнделл снова сдавил майору горло и толкнул назад так, что тот стукнулся головой о краны.

- Тупой, жирный, пьяный ублюдок, - выговорил Рэнделл. - Что тебе сказал Брайс?

- Ничего, - пролепетал майор. - Парень мне рассказал... Брайс уехал. В аэропорт. Один из ваших ребят... Николас. Дуропляс. - Он засмеялся было над этой шуткой, но вовремя остановился. - Здесь чертовски мокро, - сказал он. Если б вы завернули кран...

- Среди моих людей нет никакого Николаса. - Рэнделл готов был прикончить Уиллиса. Пришлось закрыть глаза, чтобы не начать бить его башкой о стену, о край ванны.

- Не валяйте дурака, - сказал майор. - Конечно, есть. Я его видел. Мы с ним пару раз освежились. - Он протянул руку, нащупал кран, выключил душ. Теперь вода не заливала ему глаза, и он разглядел Бабетту. Начал кое-что припоминать, плотоядно ей улыбнулся. Оделась уже. Чертовски жаль. А ведь они только начали ладить.

- Как он выглядел, этот Николас? - Рэнделл боялся услышать ответ.

- Высокий брюнет. Ирландец. Чертовски приличный парень. Знаете, что он сказал про...

Рэнделл ударил его кулаком в зубы. Голова майора стукнулась о белые плитки, расписанные цветными дельфинами, морскими коньками, крабами, анемонами. Толстяк соскользнул в ванну и остался лежать там. Рэнделл взглянул на костяшки кулака, его губы побелели от ярости, на лбу билась жилка. Он прижал мокрый рукав к лицу, подержал. Ему уже давно хотелось именно так поступить с майором.

Он продолжал стоять на коленях у ванны, прижав холодную мокрую материю к лицу, дышал медленно и глубоко. Ему показалось, что его нервы растягиваются, бесконечно растягиваются. Он как бы чувствовал, слышал и видел все увеличенным в тысячу раз. Он боялся открыть глаза, боялся увидеть свой рукав: нитки, словно канаты, дыры между их переплетениями. Бабетта что-то сказала - звук ее голоса ударил ему в уши. Если бы можно было подумать в тишине. А тут из ванны вытекает вода, дышит майор, эта девка переступает с ноги на ногу.

- Тихо, - прошептал он, и собственный шепот показался ему слишком громким. Значит, Райен пил с майором. Рэнделл перегнулся через край ванны, пошарил у майора по карманам. Ключей не было. Он встал, подошел к телефону. Главное, что-то делать. Снял пиджак, расстегнул мокрый манжет рубашки.

- Робби? Думаю, он отправился на Челмсфорд-Гарденс. Пошли туда людей, пусть наблюдают за домом. Его самого не трогать. Слежку вести незаметно. Если возможно, задержите его там, чтоб мы могли выиграть время, но не трогайте. Уже слишком поздно для игр на улице или чего-то в этом роде. На этот раз я не хочу, чтобы он что-то заподозрил. Собери всех своих людей, кого найдешь. С ним надо быстрее кончать.

Ему стало легче. Он набрал еще один номер. Бабетта пришла и села рядом на кровать, выжала воду из его манжета. Он не противился - она закатала рукав его рубашки, обнажив предплечье. Рэнделл просунул руку под ее свободный ангорский свитер, провел по спине, задержался на шее.

- Склад? Возможно, я привезу к вам сегодня вечером гостя. Не знаю во сколько. Я бы хотел, чтобы катер стоял наготове. Мы отправимся в путешествие. Сегодня вечером или завтра.

Он снова стал самим собой. Человеком действия. Он чувствовал силу в своем голосе, в руках, как будто по его телу течет электрический ток. Рэнделл видел себя канатоходцем, наделенным большой внутренней энергией, человеком, который без усилий, чуть покачиваясь и не теряя равновесия, быстро идет по канату. Он обладал способностью смотреть на себя, на свое тело: взгляд со стороны - так наездник чувствует и видит свою лошадь, с которой слит воедино. От этого созерцания Рэнделл получал чувственное наслаждение. Даже сейчас, поглаживая Бабетту, Рэнделл не о ней думал, не о ее теле, а о себе.

Он заставил ее повернуться к нему лицом, посмотрел на нее, медленно приблизил к себе ее голову. Она ждала, что он поцелует ее, подставила губы. Рэнделл, продолжая смотреть на Бабетту, улыбнулся и мягко оттолкнул ее, прислушиваясь к голосу в телефонной трубке. Закончив разговор, он набрал другой номер, отдал несколько приказаний, раскинул свою сеть, узнал, в какой больнице лежит Альберт; когда ему сказали, что тот умер, Рэнделл сделал еще несколько звонков, чтобы использовать этот факт в своих интересах, избежать неприятностей в Хониуэлле, пустить полицейских по следу в нужном направлении.

- Найдите этого мальчишку, выясните, можно ли на него положиться. Вдруг он нам понадобится. Райен обратился к нему с непристойным предложением, Альберт попытался его защитить. Матери мальчика дайте пять фунтов и намекните, что к чему.

Бабетта лежала рядом с ним, прислушиваясь. Его свободная рука блуждала по ее телу, как рука слепца, которая изучает, исследует, как рука человека, ласкающего кошку. Бабетта лежала совсем неподвижно, боясь сделать что-то, что могло не понравиться Рэнделлу. Но вскоре она начала извиваться, закрыла глаза - рука двигалась, ласкала ее, застывала, двигалась дальше. Они впервые встретились много месяцев назад в его кабинете, куда ее привел кто-то из "Лулу-клуба", и до сих пор она ничего не знает о нем, даже не уверена, действительно ли его фамилия - Кэннон; одно лишь точно: это очень сильный и очень страшный человек. Она бы никогда в жизни не узнала его по описаниям мистера Драйберга, Райена или майора Кортни.

Кэннон устроил так, что ее представили Эдварду Брайсу.

- Забудь обо мне, пока сам не свяжусь с тобой. С Брайсом познакомься поближе, подружись с ним. Узнай о нем все, что сможешь. - Человек, которого она не знала и никогда в жизни не видела, привел ее куда-то в гости, познакомил с маленьким пожилым толстяком с большой лысой головой и "роллс-ройсом". Потом все оказалось очень легко, а платили за это гораздо лучше, чем в "Лулу-клубе".

Со своей стороны во время их нечастых встреч Рэнделл оценил Бабетту она оказалась отнюдь не только лакомым кусочком. Он поставил ее на жалованье "Фонда треста" и с нетерпением ждал момента, когда она будет не нужна для игры с Эдвардом Брайсом.

Последний звонок он сделал в "Фонд треста". Рэнделл, единственный из своего подразделения, мог связываться с "Фондом" напрямик, без предварительных инструкций и всяческих сложностей, причем способы выхода на связь все время менялись.

Рэнделл сообщил голосу в трубке, что произошло, перечислил принятые меры. Трубка молчала. Рэнделл слегка повысил тон:

- Так вы одобряете?

- Только если добьетесь успеха, - мягко ответили ему. - Это все, что вы хотели сообщить нам?

- Да, - старательно подтвердил он, плавно и осторожно положив трубку на рычаг. - Когда-нибудь, - пробормотал он, - я проучу этих сволочей, хорошенько проучу.

А Эдвард Брайс, ссутулившись, сидел в аэропорту на одном из длинных диванов и, пряча лицо за развернутой газетой, ждал своего рейса в Цюрих. Каждые полминуты он опускал газету и смотрел на входные двери. Брайс сам не знал, кого он высматривает. Кто мог прийти? Никто не знает, не может ничего знать. В его распоряжении еще не один час, не один день. А тогда... тогда он уже будет где угодно. Начнет новую жизнь. Двести тысяч фунтов окажутся хорошим подспорьем. Брайс сжал газету толстенькими ручками, чтобы унять в них дрожь, попытался заставить себя хоть что-то прочесть, лишь бы отвлечься от мысли, что опасаться надо вот этого, который сейчас вошел. Или вон того. Или того, что появился следом. Брайс смотрел на газетные заголовки, стараясь задержать буквы на своих местах: "Призыв к борьбе в Юго-Западной Африке", "Постоянный представитель республики Лиемба в ООН потребовал... Мали... Афро-азиатский блок... нажим... присутствие ООН... Совет Безопасности... США в щекотливом положении... может оказаться нелегко наложить вето... если Советский Союз..." Слова будто мерцали у него перед глазами, ничего не означая. "Актриса теряет змею". "Джава Доун, киноактриса, потеряла свою ручную змею Тото второй раз на этой неделе. Двухметровый индийский питон сбежал от нее в здании "Мидлэнд телевижн" в Лондоне во время записи сегодня утром. Мисс Доун, выступавшая с Тото в кабаре "Роршах", предлагает нашедшему Тото сто фунтов. "Он совершенно безобидное и очень ласковое существо", сказала она на пресс-конференции".

- Авиакомпания "БИА" объявляет об отправке рейса...

Услышав слово "Цюрих", Брайс поднял голову, начал искать свой посадочный талон. Сидевший рядом молодой человек, заметив талон на кресле между ними, подал его Брайсу с приятной улыбкой.

- Это... это мой рейс? - спросил мистер Брайс, показывая ему талон. Он почувствовал слабость в ногах - как трудно встать. Молодой человек подтвердил, что это рейс мистера Брайса, подал ему футляр для очков, газету, проверил, в порядке ли билет. К выходу на посадку они пошли вместе. Мистер Брайс постоянно оглядывался, у него дрожали ноги. Он уронил газету, молодой человек ее подобрал.

- Не стоило беспокоиться, - заметил мистер Брайс.