Кто убил президента Кеннеди? - Игорь Ефремов

Инспектор Сойер плохо помнил человека, сообщившего ему приметы подозреваемого. В первые минуты после выстрелов такое количество людей спешило рассказать полицейским о том, что они видели, что инспектор был вынужден всех их отсылать в сопровождении детективов в контору шерифа. Послал он туда и этого свидетеля и больше его не видел. Запомнил только, что это был белый мужчина лет тридцати пяти, без особых примет. (Интересно, не был ли он одет в брюки цвета хаки?) Бреннан же носил каску строителя, которую трудно было не запомнить.

Попробуем подойти к этому загадочному эпизоду с другой стороны. Если сценарий заговорщиков предполагал уничтожение Освальда вскоре после выстрелов на Дэйли-плаза, полицейский, которому следовало задержать его, должен был иметь предлог для этого: Радиосообщение с описанием примет было идеальным предлогом. И, как мы видим, обеспечить его не составило труда: любой человек, ничем не рискуя, мог подбежать посреди общего смятения к инспектору Сойеру и заявить, что видел человека с ружьем, который вел себя крайне подозрительно.

Подставной свидетель мог получить заранее лишь часть примет Освальда, которые он и перечислил инспектору: худощавый, белый, такого-то роста и такого-то веса. Но он не мог знать накануне, во что Освальд (которого он, скорее всего, и в глаза не видел) будет одет в тот день и где он будет находиться в момент стрельбы. (Возможен и второй вариант: у заговорщиков был в запасе другой козел отпущения, и они лишь в последний момент могли решить, который из них будет выглядеть правдоподобнее.) Именно поэтому важнейшие моменты — местонахождение и одежда подозреваемого оказались опущенными в радио-сообщении. Нелепость подобного упущения, конечно, не привлекла внимания следователя Белина.

Зато его явно огорчала другая часть показаний инспектора Сойера. Тот заявил, что, кроме примет белого подозреваемого, он передал в эфир приметы черного служащего ТРУ, который поспешил скрыться с места происшествия. Помощник шерифа пришел из конторы, где велся опрос свидетелей, и принес фотографию Чарльза Гивенса, перечень его примет и сообщение о том, что за этим человеком числится замешанность в дела, связанные с наркотиками. Сойер передал имя и приметы в эфир, и некоторое время спустя Гивенс был задержан и отправлен в распоряжение капитана Фрица.

Но куда же девалось это важное сообщение? Сколько ни рылись, так и не нашли его в записях радио-переговоров № 1. Зато в радио-2 и радио-3 это сообщение было восстановлено.

Первый (сокращенный) вариант датирован 3 декабря 1963 года. Будем называть его радио-1. Второй, более полный, был изготовлен полицией Далласа по требованию Комиссии в конце апреля 1964 года (радио-2). Наконец, радио-3 являет собой наиболее полную запись, с именами переговаривающихся полицейских (а не только с их номерами, как в радио-2), изготовленную ФБР по пленкам и пластинкам, предоставленным опять же Далласской полицией.

Радио-1 названо в Приложениях к отчету «Документы Сойера», хотя никакого отношения к честному Сойеру они не имеют. (Не для придания ли им достоверности пристегнули сюда это имя?) Описание

Чарльза Гивенса, посланное им, как мы видели, не попало в первый транскрипт. Но руководство Далласской полиции использовало не только ножницы в обработке этих важных документов. Творчество было целенаправленным, многоступенчатым, подгонявшимся под нужды момента.

Первая и главная задача была: доказать, что перемещения Типпита совершались с ведома и одобрения начальства, что он перекочевал из отведенного ему района патрулирования (№ 78) в чужой (№ 91) не просто так. Для этого уже в радио-1 вставляется запрос диспетчера, отнесенный ко времени 12.45:

ДИСПЕТЧЕР: Вы находитесь в районе Оак Клиф?

ТИППИТ: Да, угол Ланкастер-стрит и Восьмой.

Ради чего же полицейский диспетчер посреди небывалого смятения обратил внимание на неприметного патрульного, находящегося примерно в четырех милях от места покушения на президента? С каким важным сообщением он хотел обратиться к нему в минуты, когда эфир был переполнен призывами и запросами полицейских, пытавшихся сообщить управлению важную информацию?

ДИСПЕТЧЕР: Будьте начеку на случай любых непредвиденных обстоятельств.

Какое ценное указание! Какое своевременное напоминание!

Видимо, в штате далласской полиции не было предусмотрено должности профессионального драматурга, который мог бы придумать здесь убедительную ремарку. Пришлось довольствоваться вопиющей банальностью. Но неудовлетворенность собственным творчеством свойственна и сочинителям в мундирах. В радио-2 мы видим уже более развернутую картину отношений между диспетчером и Типпитом. Оказывается уже в 12.45 диспетчер приказал полицейским Типпиту и Нельсону отправиться в Оак Клиф. Хорошая деталь: не одному Типпиту (чтобы не возникало вопроса — почему именно ему?), а сразу двум. Но сочинительство — трудное дело. Ядовитые критики стали впоследствии спрашивать, отчего же Нельсон не послушался команды и отправился куда и все — на Дэйли-плаза? И отчего никто не спросил его потом, почему он не подчинился приказу?

Хотя в радио-1 ясно сказано, что в 12.45 состоялся последний акт радиосвязи между Типпитом и диспетчером, в радио-2 мы находим еще и другие попытки. Примерно в 1.00 диспетчер якобы спрашивает Типпита о местонахождении, но не получает ответа. В 1.08 Типпит якобы безуспешно взывал к диспетчеру. (Не для того ли, чтобы подтвердить: «Меня еще не застрелили»?) Наконец, по получении известия от прохожих о стрельбе на Десятой улице диспетчер начинает судорожно вызывать не полицейского Менцеля, который патрулировал этот район, а именно Типпита. Эти призывы появились уже в радио-1, но в радио-2 для пущей убедительности добавлено:

ЧЕЙ-ТО ГОЛОС У МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ ДОБАВЛЯЕТ: Патрульная машина № 10, полицейский № 78.

Еще через несколько месяцев сообразили, что хотя номер машины был указан прямо на дверце, никто из прохожих, сбежавшихся к месту происшествия, не мог знать, что в радиопереговорах убитый полицейский обозначался кодовым номером 78. В радио-3 эту красочную деталь убрали.

Ключевой момент, выдающий подделки в радио-транскриптах, — отметки времени. Они расставлены неравномерно. Имеющиеся в одном варианте часто отсутствуют в другом. Тем не менее можно проследить любопытный феномен. В радио-1 (сокращенном) на одну минуту времени приходится примерно 4–5 строчек текста переговоров. Но сообщение об убийстве полицейского помечено 1.18 и отстоит от предыдущей пометки — 1.04 — на 15 строк. То есть можно подумать, что полицейские впали вдруг в задумчивость и стали разговаривать в пять раз медленнее (одна строчка в минуту). Если же подставить вместо 1.18 то время, которое называли свидетели — 1.10 (см. выше стр. 92), то темп переговоров вернется к нормальному.

То же самое и в радио-3. Средняя густота записей: страница (30 строк, ибо это самый подробный транскрипт) в минуту. И вдруг накануне сообщения об убийстве Типпита, переданного прохожим, происходит такой же «наплыв» молчаливости — 4 строки в минуту. То есть почти в 8 раз немногословнее.

Но самый любопытный сдвиг обнаруживается в радио-2. Там тоже проделаны все трюки накануне сообщения прохожего, тоже между пометкой 1.11 и 1.15 помещается всего 12 строк (до этого средняя плотность текста — 10 строк в минуту), но вдруг на следующей странице стоит черным по белому 1.10. То есть опять же время, названное свидетелем Боули. Что это? Оплошность фальсификаторов? забыли исправить? или время вернулось вспять? А еще восемнадцатью строчками ниже пометка времени хранит следы таких грубых подправок, что уже невозможно разобрать: то ли это 1.12, то ли 1.19.

Как бы там ни было, все три радио-транскрипта хранят следы явных подделок, направленных на искажение реального хода событий и хронометража. Из четырех полицейских-диспетчеров, обслуживавших 1-ый канал радиосвязи 22-го ноября, был допрошен только один. Но и его расспрашивали только о событиях 24-го ноября (день убийства Освальда). Ни один из них не был вызван для того, чтобы подтвердить или сверить тексты радиопереговоров. Так как последний, самый полный, радио-транскрипт был получен Комиссией Уоррена лишь в августе 1964-го, времени на критический анализ уже не оставалось. Администрация президента Джонсона требовала любой ценой закончить отчет до выборов в ноябре.

Сейчас трудно установить, кто именно из полицейских чинов занимался подчисткой радио-транскриптов. Так как это делалось многократно и многоступенчато, надо полагать, творчество было коллективным и не могло протекать без ведома начальства. Однако есть один высокопоставленный страж закона, чье поведение на протяжении всего расследования выглядит особенно подозрительным.

Словно какое-то затмение нашло на опытного (больше 30 лет службы) капитана Фрица в тот день. С момента прибытия на Дэйли-плаза (12.58) он начинает совершать ошибку за ошибкой. Вот ему передают найденное ружье после того, как оно было сфотографировано и проверено на отпечатки пальцев. Он извлекает из зарядника неиспользованный патрон и, некоторое время подержав его у себя, передает впоследствии работникам лаборатории, не сделав никаких отметок на патроне (что полагалось по правилам). Не поставил он никаких опознавательных инициалов и на самом ружье.