Записки спортсмена-воздухоплавателя и парашютиста - Полосухин Порфирий Порфирьевич

Фотеев уже принял решение.

- Ну что же, постараюсь убедить вас, что это не так, - твердо сказал он, повернулся и пошел к командиру подразделения.

- Ты с ума сошел! - воскликнул тот, узнав о том, что задумал инструктор. - Прыгнуть с этим парашютом, да еще без переукладки… Нет! Хватит и одного несчастья!

Командир возбужденно показывал на порванный ранец, неисправный карабин грудной перемычки и другие поврежденные детали парашюта погибшего. Фотеев стоял на своем. Вокруг собрались его товарищи - инструкторы. Сперва они тоже были поражены. А затем горячо присоединились к Аркадию. И, в конце концов, командир согласился.

Тут же при помощи суровых ниток и иголки был произведен примитивный ремонт парашюта.

- Смотрите, не пришейте купол к ранцу, - шутил, скрывая волнение, Фотеев. - А не то, как же я докажу его безотказность?

Через десять минут все было готово к прыжку. Вокруг Аркадия Михайловича собрались все, кто был на аэродроме. Возникло нечто вроде стихийного митинга. Фотеев плохо помнит, что он говорил на этом необычном собрании. Он знает только, что после его выступления с ним захотели прыгать еще несколько инструкторов.

Каким долгим показался ему подъем самолета! Наконец, высота 1200 метров, внизу - аэродром. Аркадий открыл дверь фюзеляжа и приготовился к прыжку.

- Только без затяжки! - крикнул кто-то сзади.

- Да, да, - шепнул себе Фотеев, - конечно, без затяжки.

И отделился от самолета. Он выдернул вытяжное кольцо и что есть силы сжал лямки, чтобы хоть часть рывка восприняли мышцы рук. Спешный ремонт ножного обхвата и карабина грудной перемычки оказался не совсем надежным. Аркадий едва не выпал из подвесной системы. Он осторожно подтянулся, твердо сел на основную лямку и с усилием разжал пальцы.

Приближалась земля. К Фотееву бежали люди. Он уже различал радостные, возбужденные лица… Его подхватили на лету, и все, потеряв равновесие, со смехом повалились на траву.

- Товарищ Фотеев!…

- Спасибо тебе, большое спасибо! - прерывающимся голосом говорил какой-то человек в комбинезоне, крепко пожимая руку отважному инструктору.

Это был один из лучших укладчиков части. Укладка парашюта, с которым прыгал погибший, выполнялась им. Он бросился к парашюту, потом снова к Аркадию, хотел что-то сказать, но глаза его сделались влажными и, махнув рукой, он отошел в сторону.

Фотеев доложил командиру:

- Парашют работает безотказно, подвесная система и ранец требуют замены.

Вскоре с аэродрома поднялся самолет с группой молодых парашютистов. Когда Аркадий Михайлович скомандовал «Пошел!», всех ребят точно ветром сдуло. Он нырнул им вдогонку, раскрыл парашют, торопливо пересчитал учеников. Неподалеку, уверенно поправляя ножные обхваты, опускался старшина.

- Старшина! - крикнул Фотеев, - почему не докладываете, как настроение людей?

Парашютист удивленно посмотрел на него. Он не ожидал, что в такой обстановке можно разговаривать.

- Все в порядке, товарищ инструктор! - обрадованно крикнул он, и лицо его расплылось в веселой, счастливой улыбке…

Совсем недавно я вспомнил об этом эпизоде, беседуя с одним товарищем, работающим в авиационной промышленности и совершившим когда-то парашютный прыжок. Он не поверил моему рассказу. «Что вы! Кто же решится прыгать с парашютом, у которого такие повреждения?» - говорил он мне, вежливо улыбаясь.

Можно как угодно расценивать с точки зрения строгих правил, существующих сегодня в парашютном спорте, степень риска, на который пошел Аркадий Фотеев много лет назад для того, чтобы доказать молодым спортсменам безотказность парашюта. Факт тот, что этот смелый, благородный поступок является достоянием истории нашего парашютизма.

Не следует думать, что подвиг Фотеева - результат какой-то особой вспышки героизма. Ничего подобного! Аркадий Михайлович всегда был и остается таким, какой он есть - отважным, спокойным и скромным советским воздушным спортсменом.

Стратостат-парашют

Я уже упоминал о том, что воздухоплаватели стремились создать стратостат, который мог бы благополучно опускаться без сбрасывания балласта.

Размышлял над этой проблемой и начальник гидростатической лаборатории ДУКа Тихон Макарович Кулинченко. Он спрашивал себя: «Что надежно тормозит снижение?» И отвечал: «Парашют. Вот если стратостат, опускаясь, будет хорошо парашютировать, необходимость в балласте отпадет». Кулинченко постепенно развивал эту мысль, экспериментировал в лаборатории и разработал оригинальную конструкцию оболочки стратостата, позволявшую рассчитывать на то, что при снижении она постепенно преобразуется в гигантский парашют, который плавно опустит гондолу.

Такое решение задачи было вполне естественным. Всякий аэростат при спуске тормозится сопротивлением воздуха - парашютирует. Сила торможения зависит от формы аэростата. Для шара она больше, для вытянутой, как у всякого стратостата, формы - меньше. Если же аэростат похож на парашют, тогда он спокойно опустится без сбрасывания балласта, пусть даже в его оболочке вовсе нет газа.

Может ли аэростат быть похожим на парашют? Может. У порванного мяча резина легко вдавливается внутрь, и получается маленький купол. Так же может быть и с воздушным шаром, когда в нем мало или совсем нет водорода. Правда, такой «парашют» несовершенен, неустойчив, при спуске он будет раскачиваться. Но все же аварии не произойдет.

Способность воздушных шаров парашютировать неоднократно спасала жизнь аэронавтам. Об этом стоит рассказать подробно. Читателям известно, что оболочка аэростата не изолирована от атмосферы, а имеет внизу аппендикс - большое, ограниченное рукавом отверстие. Если аэростат поднимается в выполненном состоянии и аппендикс случайно окажется закрытым, то оболочка вскоре будет разорвана давлением расширяющегося водорода. То же может случиться, если скорость подъема велика, а отверстие аппендикса узко и оказывает слишком большое сопротивление выходящему водороду. Когда-то это недооценивалось и оболочки имели аппендикс очень малого диаметра. И вот что порою случалось. В мае 1847 года в Москве совершал полет воздухоплаватель Берг. Желая ускорить взлет, он по неопытности сразу выбросил четыре мешка с песком. Аэростат резко пошел вверх и, как писали газеты, «…надулся до того, что ежеминутно грозил разрывом. Берг все время держал клапан открытым. Но шар продолжал подниматься и надувался все сильнее. Полный отчаяния, Берг рванул шнур клапана, он оборвался и клапан закрылся. Вслед за тем оболочка разорвалась и аэростат понесся к земле со страшной высоты…»

Но остатки оболочки придавились к верхней части сетки и образовалось нечто вроде зонтика [1] . «…Этому Берг был обязан своим чудесным спасением. Благодаря образовавшемуся парашюту быстрота падения замедлилась, и Берг повредил только левую ногу».

Подобные случаи произошли с англичанином Джибсоном и тремя его пассажирами; с русским воздухоплавателем Лаврентьевым и другими аэронавтами. Но особенно интересно, что более ста лет назад американский пилот Джон Уайз отважился произвести проверку способности аэростатов парашютировать, намеренно разрывая оболочку в воздухе. Вот как он сам в 1850 году описал свои опыты.

«Я хотел произвести разрыв баллона на большой высоте и затем совершить спуск, используя при падении сопротивление воздуха.

Мысль о таком эксперименте может удивить каждого человека, знакомого с физикой. Тем не менее подобный эксперимент был проделан и может быть повторен в будущем с такой же уверенностью, на основе тех же принципов, по которым, например, носовой платок, выброшенный из окошка третьего этажа, упадет на землю не так быстро, как кирпич.

В верхней части шелковой оболочки моего аэростата вблизи от клапана имелись три небольших отверстия, через которые изнутри были пропущены прочные шнуры. Их концы длиной в 1,5 метра, выходившие наружу, были пришиты к оболочке. Внутри баллона шнуры были сплетены в один, спускавшийся через аппендикс в корзину. Отверстия для шнуров заклеивались кусочками лакированной шелковой материи [2] .