Выстрел - Ульяна Орлова

Тошка хорошо знал этот прищуренный мамин взгляд. Никуда от него не деться. Казалось, будто она читает его, как раскрытую книгу. И сейчас, вероятно, что-то зацепило её внимание на страничке этой книги: едва заметно приподнялись брови, губы дрогнули, и она кивнула на пустевший рядом стул:

- Так… Ну-ка, садись.

У Тошки не было сил спорить или сопротивляться.

- Я есть хочу, - сказал он.

Мама встала, чмокнула холодильником.

- Есть макароны с тушёнкой… Или тебе чаю?

- И чаю, и макарон, - ответил Тошка. Он не очень любил их, но что делать? Нужно было как-то угомонить голодный желудок…

Сонно зашумел газ. Мама поставила сковородку на плиту и повернулась к Антону. Напряглась.

- Что тебе сегодня сказал Валера?

Тошка молчал. Мама наклонилась к нему, и Антон заметил, что под глазами у неё синеватые круги. «Устала… - пожалел он её, - почему она не спит?..» Глаза встревожено ждали ответа.

- Ты сказал неправду про Юрку?

Тошка замотал головой.

- Нет… Правду. Мама, Юрка здесь ни при чём. Точнее при чём, но с ним всё в порядке, - он вспомнил вдруг Славку и разбитую лампочку, коротко улыбнулся и погрустнел, - тут другое…

Мама выпрямилась, пошуршала лопаткой в сковородке: макароны недовольно затрещали. Закрыла крышкой, убавила газ и села рядом с Антоном.

- Так что же?

Как ей сказать? Это же невозможно!

Почему мы так волнуемся, когда хотим сказать близкому человеку неожиданную новость? Боимся реакции на неё?

Или перемен?

А тем временем, мама ждала. Откинулась на стул, наклонила голову. Снова прищурилась и осторожно спросила:

- Антон, ты хочешь мне сказать что-то важное? Я уже заранее волнуюсь.

- Мам… Не знаю…

- И всё же, ты пришёл сюда не из-за голода.

- Из-за голода, - Антон опустил глаза, глубоко вдохнул: это часто добавляло ему решимости в ответственные моменты, - точнее не только из-за голода.

Мама вскочила, выключила газ.

- Прости, - сказала она и снова села, - ну?

- Мам, положи мне макароны.

«Решайся уже!»

«Я не могу!»

«Ну и ладно, жри свои макароны и вали спать. А завтра скажешь, что ничего не было… А Валере соврёшь, что Славка никуда не хочет…»

Мы боимся перемен.

«Нет!» - крикнул Тошка самому себе. И стал разглядывать разноцветные клеточки на маминой рубашке – она любила их, мужские, широкие, длинные фланелевые рубашки, она в них спала, и в них она была очень красивой, особенно, когда, собирала волосы в короткий задорный хвостик… Сейчас Тошку смущали эти прямые линии, которые пересекались со множеством других, образуя множество клеток… Тошка поморгал и тихо сказал, не дожидаясь, пока мать повернётся к нему:

- Нашлись Славкины родители.

Спина закаменела. На секунду. Мама резко обернулась:

- Да ладно?!

Тошка кивнул, пытаясь нащупать мамину реакцию.

- Шуркин отец сказал.

Мама поставила перед ним тарелку.

- Ешь, - кивнула она.

Тошка машинально стал глотать горячие трубочки с кусочками жирного мяса, искоса поглядывая на мать. А она, подперев рукой голову, смотрела на Тошку. Глаза её излучали… Нет, не может быть…Радость? Такую постепенно разгорающуюся недоверчивую радость!

- Мам…

- Что сынок?

- Ты рада?

Она улыбнулась. Ох, как же Тошка любил её улыбку! Сразу светлее становилось внутри, легче, что ли… Так, словно он находил внутри себя открытую дверь.

- Конечно!.. Ох, бедный наш Славка…

Тошка поковырял вилкой макароны. Уныло сказал:

- Он уедет.

И почувствовал, как подступил к горлу горячий комок.

- Я знаю, Антон… Тяжело расставаться… Трудно отпускать тех, кто нам дорог…

- Да ничего ты не знаешь! – воскликнул он и испугался за резкие слова, сказал помягче, - мама… Я так привык к нему! К брату…

К счастью мама не обиделась. Она встала, прижала к себе его беспокойную голову…

- Сынок… - он никогда не слышал таким её голос. Глубоким. Мягким. С оттенком затаившейся печали. - Я знаю… Ты привык к Славке, ты любишь его, как родного брата… И это невозможно, расстаться с ним!

Тошка опустил голову. Мама осторожно продолжила:

- Ты не знаешь, насколько мне это знакомо, до боли знакомо, Антон! Тяжело расставаться с любимым, отпуская его в дальнюю дорогу… И почти невозможно отпустить родителя в другой мир… Даже если он уже расстался с нами, то ты с ним – нет!

А ведь об этом он как-то не думал…

Славка же жив! Уф, а это самое главное… А значит, они ещё встретятся…

- Мам, знаешь, мне так грустно… Я понимаю, что он будет счастлив со своей матерью… И мне будет очень одиноко без него…

- Да, Тошка… Это нелёгко…

Тошка прислушался к бродившему внутри него чувству. Чувствам…

- Мам… Я даже не хочу говорить ему, что нашлась его мать… - и почувствовал, как запылали у него уши. Хорошо, что под волосами их не видно…

Мама молчала. Холодильник подрожал и затих. Теперь в кухне стояла тишина, и было слышно, как переживает за окном ветер, и как изредка ударяется капля воды о краешек железной раковины…

Мама выпрямилась. Провела рукой по глазам и тихо потревожила эту тишину.

- Посмотри, - она посмотрела на поблескивающий в тусклом освещении небольшой образ, который стоял в углу окна. Там, ласково прижимая маленького Сына, смотрела на Антона Богородица. Тошке показалось, что сейчас Она смотрит на него с тихой печалью. Он перевёл взгляд на мать: она, не отрываясь, смотрела на икону и, дрогнувшим голосом, продолжала:

- Полтора года назад я молила Её помочь отыскать мне моего сына…

Тошка сжался. Мать никогда не говорила это ему…

- Я сидела здесь, на кухне. Я устала от долгой дороги и от страшных переживаний, которые совсем измотали меня… Господи, я ничего не знала о нём: жив ли он, увижу ли я его вообще… Смогу ли - увидеть его… Я спрашивала, я молила об одном, только об одном, чтобы Она помогла мне найти моего сына, моего Тошку… Сердце желало невозможного – вернуть время, чтобы вернуть его…

Мать замолчала, а Тошке захотелось вскочить и вытереть слёзы, катившиеся по её щекам.

- Мам, - и почему-то не смог больше ничего сказать...

- Я не могла ничего сделать… Быть может, он замерзал, а я не могла даже согреть его!.. Но я могла молиться. Как же отчаянно я желала увидеть его…

Тошка, затаив дыхание, слушал.

- Я не знала, сколько прошло времени, я так и уснула здесь, на этом стуле… Усталость часто берёт своё и уносит нас в сон, позволяя немного отдохнуть… Я проснулась от нерешительного стука в дверь. Решила, что мне показалось…

Она посмотрела на Антона: нет, не было в её взгляде ни капли упрёка…

- Но стук раздался снова, очень громкий. Тошка, я никогда не забуду того чувства, с которым я подошла к этой двери… Словно за ней была вся моя жизнь… А когда я открыла её, то увидела моего маленького сына… Такого измученного, но живого! Господи… - совсем тихо сказал мама. Антон поразился, как засияли её глаза, - какая же это роскошь - обнимать своего ребёнка!.. Я до сих пор благодарю Бога за моего сына…

- Мама… Прости! – Тошка неловко уткнулся носом в мягкую рубашку. Замер, прислушиваясь к родному такому, успокаивающему стуку в её груди. «Как маленький» - мелькнуло у него, но он оставил эту мысль без внимания…

И снова - тишина… Пока не завёлся холодильник.

- Тошка ты мой, Тошка, - вздохнула мама и взлохматила сыну светлые пряди, - послушай, когда ты пострижешься?

Почему всём мамам так хочется подстричь своих сыновей?

Тошке захотелось спать. Но что-то всё ещё блуждало внутри, мешая окончательно успокоиться.

- Мам…

Видимо придётся озвучить и этот страх. Ну, чтобы он не сидел в нём…

- Мам… Теперь мы переедем, да?

Мама вздрогнула. Аккуратно взяла Антона за плечи, заглянула ему в глаза.

- С чего ты решил?

- Ну… Папа же говорил… Что всё упирается в Славку, что мы не можем его взять с собой… А теперь получается…

- Антон, - сказала мама, а в глазах блеснули стальные огоньки, - никуда мы не поедем без твоего и моего согласия…

- А ты не хочешь?

Мать покачала головой:

- Нет. Я думаю, что не смогу привыкнуть к чужим порядкам. Одно дело, ездить в командировки, а другое – осесть там постоянно… Буду скучать по России… Просто папа по нам очень тоскует, - добавила она мягко.

- Ну да. И ты по нему, да? – пытливо спросил Антон.

- И я… И мы…

«И мы...» - Тошка вспомнил, как прощались они с отцом на вокзале. Как он пытался улыбаться, но брови оставались хмурыми, как он говорил: «Не скучай», а глаза просили: «Не уезжай…».

А он? Он, может, тоже… хочет быть вместе с отцом… И ждать его с работы, как когда-то в полузабытом детстве…

- Будем вместе решать, что делать, - отозвалась мама на его мысли.

Тошка кивнул.

- Мам, давай чаю попьём, - попросил он.

- Давай, - обрадовано согласилась она. Потом добавила построже, - но потом ты пойдёшь спать! Завтра в школу…

О, нет! Как он мог про это забыть?!

… Могучий друг не хотел спать, корябая ветками-пальцами тёмное стекло.

«Спи! - приказал ему Тошка, - чего ты всё стучишь? Холодно тебе что ли?»