Операция "Раскол" - Стивен Стюарт

Заперев деньги и документы в ящике письменного стола в своем номере в отеле, Эрика просто села в поезд метро и уехала по ту сторону «железного занавеса». В здании ЦК часовой у входа сказал, что ничего не знаёт о Бауэре, но упомянул о съезде партии, проходившем в городе. Она направилась туда, надеясь, что Бауэр является одним из делегатов. Случайно она повстречала одного знакомого, он сказал ей, что Бауэр уехал в Тюрингию за больной женой и утром, вероятно, возвратится в Берлин. Эрика рассказывает:

«Я собралась возвратиться обратно в отель и… написать открытку мужу… о том, что, к сожалению, у меня ничего не вышло и я должна остаться здесь до понедельника. Я думала о том, как я ему об этом напишу, как вдруг услышала шаги за собой. Я поняла, что это конец. Я не оборачивалась. Но через мгновение кто-то просто положил руку мне на плечо и сказал: «Криминальная полиция. Будьте любезны пройти с нами».

Итак, вся семья ушла в небытие. Операция «Раскол» поглотила Филдов.

ГЛАВА 8. ПЕТЕРУ ОТ ВАГНЕРА

В той степени, в какой это касалось Вашингтона, то, что произошло с Филдом, не имело значения. Ему было суждено стать лишь средством для достижения цели, Он должен был дать доказательства, которые в конце концом дискредитируют некоторых крупных деятелей Восточной Европы: Владислава Гомулку из Польши – первого секретаря партии; Ласло Райка из Венгрии – министра внутренних дел; Трайчо Костова из Болгарии – заместителя премьер-министра и многих других. Все они были коммунистами, твердыми и бескомпромиссными. Однако они считали, что Россия должна быть их союзником, а не хозяином. Они считали, что торговые переговоры между ними и русскими должны быть настоящими переговорами, а не простым согласием с советскими требованиями. Они считали, что им должно быть разрешено торговать с Западом в целях восстановления разрушенной экономики, Хотя они заявляли о поддержке принципов марксизма-ленинизма, они хотели приспособить коммунизм к специфическим нуждам своих стран и народов. Они были готовы стать союзниками Москвы и даже более того, но не колониями. В лучшем случае они были патриотами, в худшем – полагали, что не могут политически выжить, если сталинизму в его чистом виде будет разрешено диктовать, по какому пути должны развиваться их страны.

Именно по этим причинам Аллеи Даллес и ого коллеги разработали мероприятия с целью их уничтожения. Их модель коммунизма, которая, например, в случае с Польшей все еще позволяла крестьянам обладать землей, имела определенную привлекательность для класса земледельцев и могла быть переносимой интеллектуалами. Лишь средний класс и старая аристократия сочли бы ее неприемлемой; но средний класс или исчез, или принял бы ее, а аристократия давно дискредитировала себя как политическая сила. Цель Даллеса состояла в том, чтобы показать коммунизм таким ужасным, как он сам его себе представлял. Коммунисты-националисты делали коммунизм приемлемым для народа, и поэтому они подлежали устранению.

Первый шаг сделан. Люди, которые впоследствии скомпрометируют коммунистов-националистов, арестованы. Генерал-лейтенант Белкин доложил, что Венгрия – центр заговора, представляющего собой попытку вырвать Восточную Европу из-под влияния Советского Союза. Сталин согласился с анализом Белкина. Конечно, сердцевина заговора – в Венгрии, учитывая, что она имела целую дивизию Ракоши во время гражданской войны и Испании – целую армию людей, знавших Ноэля Филда. Эти люди работали вместе и во время послевоенных переговоров с Москвой отстаивали венгерский путь к коммунизму с такой настойчивостью, что это с самого начала выглядело подозрительным. Матьяш Ракоши, первый секретарь Венгерской компартии и председатель совета министров, попросил чехов, по приказу самого Сталина, осуществить арест Ноэля Филда. Первоначально чехи отказались. Ракоши связывал Филда с известным довоенным коммунистом адвокатом д-ром Гезой Павликом (позднее директор чехословацкого бюро путешествий). Но чешское партийное руководство уважало и любило Павлика. Он был известен как хороший приятель Ноэля Филда и был ответственным за деятельность комиссии унитарной службы помощи в Чехословакии после войны. В частности, он посылал периодические доклады о социальных и экономических условиях в районах, нуждающихся в помощи. Однако он согласовывал эти доклады с партийным руководством, которое поддерживало его деятельность. Более того, на партийное руководство в Чехословакии не произвели особого впечатления обвинения против Ноэля Филда. Проведенное ими несколько месяцев назад собственное расследование говорило о том, что если Филд и был американским агентом, то не слишком опасным; они не желали ставить под угрозу международный престиж Чехословакии, заманив Филда в Прагу, чтобы арестовать его там.

Однако события, вызванные к жизни операцией «Раскол», были значительно сильнее таких людей, как Инджих Веселый – глава чешской службы безопасности, который вначале отверг венгерское требование. Белкин, узнав о сопротивлении Веселого, прилетел в Прагу и лично изложил свои требования самому президенту Готвальду. Он настаивал, чтобы президент принял всерьез венгерское требование. Будучи корректно спрошенным, почему Венгрия не желает сделать эту грязную работу, Белкин терпеливо разъяснил, что Ноэль Филд никогда бы не согласился въехать в страну, где находилось сердце организуемого им заговора; зато Филд доверяет чехам. В конце концов Готвальд согласился и сказал Веселому: «Если и генерал Белкин проверил и выступает за это, то сделайте так, как они (венгры) хотят».

Так Филд был завлечен в Чехословакию обещанием работы в Пражском университете. Немедленно после прибытия он был взят под наблюдение, продолжавшееся до тех пор, пока два ответственных сотрудника венгерской тайной полиции смогли прибыть и арестовать его. Филда увезли в Будапешт и немедленно подвергли безжалостным круглосуточным допросам, которыми руководил страшный глава венгерской секретной полиции Габор Петер.

Что касается Германа Филда, то, когда он прибыл в Польшу, Сталина запросили, следует ли и его тоже арестовать. Ответ был утвердительным. Но в лучших традициях контрразведки Герману позволили оставаться на свободе и встречаться с поляками, которые могли привести службу безопасности к центру заговора. Решение арестовать его в момент, когда он собирался сесть в самолет, улетавший из Польши, было принято полковником Святло. Сам Святло поджидал его в аэропорту. (Он увез Германа в тюремную камеру.) Были приняты меры, чтобы и его «расколоть», но, в общем, Герман никогда не считался таким опасным, как его брат. К тому же допросы Ноэля Филда уже дали фантастические результаты.

Ноэль признался в своих контактах с Алленом Даллесом во время войны, а также в том, что представил нескольких ответственных коммунистов Даллесу, который помог им и их организациям деньгами, нередко это были очень большие суммы. Филд сказал, что югославские коммунисты выделялись во всех лагерях, которыми он руководил. Если венгры тяготели к венграм, а чехи к чехам, то югославы, возможно, из-за того, что в их стране разворачивалось активное движение Сопротивления, не знали национальных границ при выборе друзей и установлении контактов. Он показал, что при его поддержке многие венгры возвратились обратно в Венгрию через Югославию при активной помощи партизан Тито. Он признал, что был посредником между Тито и американцами, что другие коммунистические группы в Швейцарии относились к югославам с уважением и даже с любовью. Все это, конечно, он мог объяснить, но этого было мало. Никто тут не собирался считать его добропорядочным американским квакером, заблудшим коммунистом-идеалистом. Ну, а если с самого начала исходить из того, что все, что он когда-либо делал, можно рассматривать как подтверждение двойной жизни, то в руках опытных следователей у него не оставалось никаких шансов.

Он заявлял, что он убежденный коммунист; тогда почему он на протяжении многих лет сотрудничал с таким человеком, как Аллен Даллес, которого каждое правительство в Восточной Европе считает самым опасным врагом? Он утверждал, что в его связях и в связях его друзей с югославами во время войны не было ничего преступного; тогда почему за все эти годы они ни в чем не заподозрили Тито и его сторонников, которые так открыто готовили свой заговор?