Операция "Раскол" - Стивен Стюарт

В Вашингтоне после создания достаточно прочного прикрытия операции Аллен Даллес ожидал взрыва. Для того чтобы избежать угрозы неожиданного разоблачения, он сам стал способствовать просачиванию сведений по этой операции для внешнего мира. Но то, что он изображал, было кривым отражением происходившего в действительности. Его агенты распространяли слухи (даже брат – Джон Фостер Даллес говорил об этом публично) о том, что ЦРУ начало операцию «икс», цель которой – проникновение американских агентов в высшие слои восточноевропейских коммунистических партий и правительств. Это был исключительно умный заключительный штрих. Любой двойник внутри ЦРУ или Интеллидженс сервис, случайно столкнувшись с проводимой операцией, сочтет, что это и есть операция «икс».

Возможно, одним из наиболее известных агентов-двойников нашего времени является Ким Филби. В 1941 году он поступил на службу в Интеллидженс сервис, но еще за 5 лет до того был завербован русскими. В 1949 году он занимал пост первого секретаря английского посольства в Вашингтоне, но в действительности выполнял роль связующего звена между ЦРУ и Интеллидженс сервис. В 1951 году ему удалось организовать бегство двух русских агентов Ги Берджесса и Дональда Маклина, которых должны были арестовать. Им удалось спастись в России. В 1963 году Филби последовал за ними в Москву, где он живет в настоящее время.[ К.Филби скончался в 1989 году (Прим. ред.)] Русские, зная об операции «икс», с большей готовностью поверят, что некоторые из их наиболее доверенных слуг являются американскими шпионами. Таким образом, реальная операция создавала фиктивных шпионов. Фиктивная же операция «икс» порождала реальных шпионов – советских агентов, следящих за своими коллегами. Круг замкнулся.

Операция была окружена почти поэтическим ореолом. Даллес страдал из-за того, что непроизвольно расчистил восточноевропейским коммунистам путь к власти в их странах после войны. Теперь он создавал ситуацию, в которой те же самые люди должны были остаться без работы и, возможно, оказаться в тюрьме за свою связь с ним. В свое время Ноэль Филд одурачил его; теперь Филд будет уничтожен за это. Всякий нелояльный поступок Филда по отношению к США обернется таким образом, что станет выглядеть как нелояльность по отношению к Советскому Союзу.

Что касается русских, то их так накормят всякими заговорами, что они подавятся, пожирая друг друга. На народы же Восточной Европы вновь опустится темная ночь. Правда станет выглядеть политической неблагонадежностью, ложь станет инструментом государственной политики. Пытки и смерть станут нормой повседневной жизни. Тюрьмы заполнятся людьми, принесшими свои жизни в жертву тому делу, которое теперь их уничтожает. Суды станут игрушкой в руках мелочных тиранов. Даллес знал, что никто не сможет ускользнуть из рук такого мастера, как Иосиф Сталин.

Сейчас ясно, какая жестокая судьба готовилась для народов Восточной Европы. Но Даллес не сомневался в том, что их спасение может быть достигнуто только в результате пребывания в аду и возвращения обратно. Они должны познать, что из себя представляет сталинизм, именно это заставит их бороться. Даллес не сомневался в том, что в конечном счете народы восстанут, чтобы дать отпор тому недостойному вызову, который он сам сейчас подготавливал. Разве русские не начали по-настоящему воевать лишь тогда, когда они испытали на себе истинную природу немецкого дикарства? Разве когда-нибудь революция вспыхивала в условиях либеральной диктатуры? Следовательно, должен быть сделан следующий вывод: человек борется за изменение существующего порядка только тогда, когда поступать иначе невозможно. Осуществление плана Даллеса приведет к расширению пропасти между сателлитами и Москвой. Гигантский колосс начнет разваливаться по мере того, как от него станет откалываться одна часть за другой. Он будет раздавлен под тяжестью сталинизма.

Этому плану не хватало только одного: кодированного названия. Даллес раздумывал над ним некоторое время, а затем нацарапал своим хорошо известным почерком на обложке дела с документами название: операция «Раскол».

ГЛАВА 7. ИСЧЕЗНУВШАЯ СЕМЬЯ

5 мая 1949 года рейсом «Эр-Франс» № 240 с парижского аэродрома Ле-Бурже Ноэль Филд вылетел в Прагу навстречу будущему, которое, казалось, вновь предвещало светлые перспективы. Возбужденный надеждами на интересную работу, счастливый, что всякие недоразумения с русскими, по-видимому, урегулированы, Ноэль на прощание поцеловал Герту, провожавшую его в аэропорту, и прошел иммиграционный контроль.

Не исключено, что если бы он не был так сильно возбужден, ему бы не понравилось, что предложение прибыть в Чехословакию для рассмотрения вопроса о его назначении лектором всемирно известного Пражского университета было сделано по телефону, а не в письменной форме. Точно так же он, возможно, удивился бы той легкости, с которой была получена чешская виза. Чешское посольство в Париже знало о нем все и проштемпелевало его паспорт в рекордно короткий срок. Более осторожный человек, возможно, встревожился бы, однако Ноэль Филд не заметил ни одной фальшивой ноты.

Друзья, которым он нанес прощальные визиты в Париже, не могли вспомнить, когда в последний раз видели его таким счастливым и здоровым. Все былые невзгоды, усугубленные за месяцы страха и отчаяния, испарились. Он снова был полон планов и надежд на будущее, и это было прекрасное чувство.

Герта тоже покинула Париж (они оба присутствовали там на конгрессе сторонников мира), чтобы забрать семейные вещи, находившиеся ы Женеве. Она должна была присоединиться к мужу в Праге, как только он там устроится. Они разговаривали по телефону 8 мая, и он просил ее приехать быстрее, потому что ищет квартиру, а главное, потому что не может питаться в ресторане из-за больного желудка. 10 мая они одновременно – Ноэль из Праги и Герта из Женевы – написали оптимистические письма о положении дел сестре Ноэля – Эльзе в США. На следующий день, 11 мая, два человека зашли к Филду в отель «Палас» – величественное здание, знавшее лучшие дни. Все трое ушли несколько позже. Филд выглядел беззаботным и спокойным. Как рассказывал потом администратор отеля, они направились к Вацлавской площади в центре города. Через несколько дней одному из приятелей Филда, зашедшему к нему в отель, было сказано, что Филд, по-видимому, находится с кратковременным визитом в Венгрии, но его номер все еще оплачивается. Через 48 часов администратор отеля получил от Филда телеграмму из Братиславы на чешско-венгерской границе. В телеграмме было сказано, что Филд желает освободить номер, а за его вещами зайдет Рене Киммел. По словам администратора, м-р Киммел действительно зашел в отель и забрал немногие вещи Филда, а затем наступило молчание.

В течение двух месяцев Герта Филд сохраняла спокойствие. Ей почему-то казалось, что Ноэль скоро должен появиться и ей не следует поднимать шума. Она не просила о помощи ни американское посольство, ни какую-либо официальную организацию. В июле она не могла больше этого выносить и полетела в Париж, чтобы встретиться с Германом – младшим братом Ноэля, который находился там по пути в Италию на конгресс архитекторов. Она сказала ему, что желает лететь в Прагу и попытается выяснить, что случилось. Герман согласился помочь ей и пообещал присоединиться к ней в Праге, как только конгресс закончится.

В Праге они избрали своей резиденцией тот же отель «Палас». Она напрасно исходила весь город в поисках информации. В правительственных учреждениях обещали навести справки, но каждый раз давали один и тот же ответ: о Ноэле нет никаких сведений.

Герману надо было поехать в Варшаву. Он обещал Герте навести справки там, затем вернуться в Прагу на один день, после чего был намерен полететь в США через Лондон, где он оставил свою жену – англичанку Кейт и двух детей. 22 августа друзья провожали его в варшавском аэропорту, откуда он должен был совершить двухчасовой перелет до Праги. Они видели, как он прошел паспортный контроль и помахал им, прежде чем исчез в последней комнате. Когда самолет приземлился в Праге, Германа Филда на борту не оказалось. На этот раз совершенно обезумевшая Герта обнаружила, что его имени не значилось даже в списке пассажиров.