Легенда о Смерти - Анатоль ле Бра

— Плывите к нам!

Ночь была такой темной, что в двух саженях ничего не было видно. Голос, хотя и сильный, казалось, шел издалека. И потом, в нем было что-то странное. Йанн и Каурантен толкнули друг друга локтем.

— Похоже, что это голос, — сказал Йанн, — моего страшного патрона Йанника-ан-ода!

— Я тоже так думаю, — прошептал Каурантен, — лучше помолчим. Не стоит высовываться.

И они еще глубже забрались под парусину.

Но любопытство оказалось сильнее страха. Йанн первым приподнялся над бортом, чтобы посмотреть.

— Смотри-ка, — сказал он своему товарищу.

Глубь бухты слева от них вдруг озарилась светом, шедшим, казалось, прямо из воды. И в этом свете проступила абсолютно белая барка, а в барке стояло пять мужчин с простертыми перед собой руками. На всех пятерых были надеты белые клеенчатые дождевики, усеянные черными каплями.

— Это не Йанник-ан-од, — сказал Йанн, — это неприкаянные души. Поговори с ними, Каурантен, ты исповедовался и причащался перед Пасхой в этом году.

Каурантен сложил ладони рупором и крикнул:

— Мы не можем подплыть к вам, мы здесь завязли. Подойдите вы и скажите, что вам нужно. Мы сделаем, что можем.

И тут оба моряка увидели, как пять призраков уселись каждый на свою скамью. Один взялся за руль, другие начали грести. Но так как каждый греб в свою сторону, суденышко вместо того, чтобы продвигаться, крутилось на месте.

— Вот дурачье! — выбранился Йанн. — Моряки пресноводные!.. Показать им, что-ли, как грести? Может, это им и нужно? Ты как, Каурантен, останешься стеречь шлюп?

— Ну нет уж, если ты пойдешь к ним, то и я с тобою.

— В конце концов, мы ничем не рискуем. Можем оставить наше судно как есть, еще далеко до первой волны. Давай, друг, с Божьей помощью!

Воды было едва до колен. Они двинулись по тинистому дну к белой барке. Чем ближе они подходили, тем сильнее гребли странные матросы и все быстрее крутилась на месте белая барка.

Когда приятели оказались с ней рядом, она внезапно потемнела и свет, озарявший эту часть бухты, погас. Тьма и вода слились в одно мгновение. А на месте, где были четыре гребца, зажглось четыре свечи. В их неясном свете Йанн и Каурантен углядели пятого призрака, того, что только что был у руля, — над водой поднимались его голова и плечи.

Охваченные ужасом, они остановились. По правде сказать, они бы предпочли сейчас быть отсюда подальше. Но так как они уже столько прошли, они не решались двинуться обратно. К тому же лицо у человека было таким печальным, что надо было быть совсем никудышным христианином, чтобы не почувствовать жалости к нему.

— Вы от Бога или от дьявола? — спросил Йанн.

Человек, словно разгадав мысли и чувства, которые волновали моряков, ответил им:

— Не бойтесь. Мы — пять жестоко страдающих душ. Четверо моих товарищей страдают еще больше, чем я. Печаль на моем лице — ничто перед их мукой. Вот уже сто лет, как мы ждем, чтобы здесь оказался какой-нибудь добрый человек.

— Если дело только в том, чтобы желать добра, так мы в вашем распоряжении, — ответили разом Йанн и Каурантен.

— Пожалуйста, пойдите к ректору Пломлена, попросите его отслужить по нам в главном алтаре церкви по пять панихид в течение пяти дней подряд. И сделайте так, чтобы все эти пять дней на всех пяти службах обязательно было тридцать три человека — старые или молодые, мужчины, женщины и дети.

— Упокой, Господи, души усопших раб твоих! — прошептали оба моряка, крестясь. — Мы исполним все как можно лучше.

На следующий день Йанн и Каурантен отправились к ректору Пломлена. Они оплатили ему все двадцать пять служб. На всех они присутствовали сами. А чтобы получилось нужных тридцать три человека, они каждый день приводили с собою из Кемпера своих жен, детей, родственников и друзей. Отродясь не видели в Пломлене столько народу вместе на заупокойных службах без певчих.

На шестой день Йанн сказал Каурантену:

— Если хочешь, выйдем в залив этой ночью, — может быть, узнаем, правильно ли мы все сделали.

— Идет, — ответил Каурантен Йанну.

И как только стемнело, они спустились по реке на своем шлюпе. Дойдя до места, где они застряли шесть дней тому назад, они бросили якорь и стали ждать. Вскоре над волнами начал подниматься свет, который они уже видели. Затем нарисовалась белая барка, а в ней — пять призраков. На них по-прежнему были надеты белые дождевики, но уже не было на них черных капель. А руки их были не простерты вперед, а скрещены на груди. Лица их сияли.

И вдруг раздалась чудесная музыка, такая нежная, что Йанн и Каурантен чуть не заплакали от счастья.

Пять призраков разом поклонились, и моряки услышали их тихие голоса:

— Тругаре! Тругаре! Тругаре! — Спасибо! Спасибо! Спасибо!

Против Порт-Блана, на трегорском побережье, есть скалистый островок, на котором растет рощица пиний. Он называется Гельтра. На острове живет фермер с семьей. Живут они не столько картофелем, сколько водорослями, которые они здесь собирают. А лучшая их добыча — это обломки и вещи, которые иногда выбрасывает море: эти воды опасны подводными камнями и мелями.

Однажды утром после ночного шторма они обнаружили большие толстые бревна, которых волны перекатывали по гальке. Фермер с женой охотно перетащили бы их к себе на ферму, но даже всей семье и батракам с фермы вместе не хватило на это силы. Пришлось ограничиться тем, что вокруг бревен они соорудили надежную ограду из деревянных обломков, чтобы следующий прилив не унес бревна снова в море. Они оставались возле бревен весь день до вечера. Наступила ночь, а люди все еще не уходили. Чтобы согреться, они развели на пляже большой костер.

Вдруг они ощутили ледяное дуновение, и костер тут же погас. И в тот же миг они увидели во тьме идущих прямо к ним пятерых матросов — казалось, они только что вышли из моря, вода струилась по их дождевикам. Каждый матрос шел, согнувшись под тяжестью досок — старых, наполовину сгнивших досок, по которым тоже текла вода. Все пятеро повторяли хором могильными голосами:

— У нас их нет!.. У нас их нет!..

Фермер и его люди оцепенели от страха. Но старший сын, которому приходилось ходить в плавания, осмелился спросить:

— Чего у вас нет, ребята?

Но он не успел договорить, как упал навзничь, хотя его никто не толкал, и невидимые удары посыпались, как град, на него и на всех остальных. Они бросились лицом на землю, крича от боли и ужаса. Когда наконец удары прекратились, они не сразу решились подняться и бежать от этого места. Они увидели, что был полный прилив, и бревна уже качались на волнах на большом расстоянии от берега.

А пять матросов исчезли. Но были слышны их постепенно удалявшиеся поющие голоса. Что они пели и на каком языке, разобрать было невозможно, но старший сын фермера уверял, что это был испанский.

Каждый раз, когда должна случиться какая-то беда близ острова Сейн, появляется корабль-призрак; он или кренится в темные воды, зарываясь носом в волну, или вырисовывается неясным силуэтом на фоне грозового неба. Его называют «Баг-Ноз» — «Барка ночи», потому что чаще всего именно с наступлением ночи он появляется внезапно, и нельзя сказать, откуда и каким путем. Так как, возникнув неожиданно там, где его увидели, он почти тут же оказывается в другом месте на горизонте. Он плывет на парусах, приспустив черный флаг.

Суда с острова часто встречали его, торопясь покинуть открытое море при первых признаках надвигающейся непогоды. Некоторые даже пытались подойти к нему ближе, принимая его за корабль, терпящий бедствие. Тем более что его экипаж, должно быть очень многочисленный, беспрестанно кричал и звал, словно на помощь, такими жалобными и печальными голосами, что они рвали душу. Но как только к нему приближались, видение растворялось, а голоса становились такими далекими, что непонятно было, идут ли они из глубины моря или с небес.

Рассказывают, что однажды ночью лоцман с острова подобрался к кораблю-фантому так близко, что сумел разглядеть, что на борту никого нет, кроме человека на корме у руля. Лоцман окликнул его:

— Могу я вам чем-то помочь, может быть, взять вас на буксир?

Но вместо ответа человек повернул руль, и корабль исчез.

Если бы, пока корабль стоял на месте, лоцману хватило ума произнести «Упокой, Господи», он бы спас всю эту команду мертвых моряков.

Рулевой — тот, как считается, кто утонул последним в текущем году. Сборщики водорослей однажды вечером, когда были на мысу Килауру, в восточной части острова, увидели паруса «Баг-Ноза», тихо кравшегося вдоль мыса. Среди сборщиков была вдова Фоке, ее муж пропал во время прилива у Сейна, и море не вернуло его тела. Можно представить, что с ней сделалось, когда в рулевом потустороннего корабля она узнала пропавшего мужа. Это был он, без сомнения, и она не удержалась, протянула руки к его Анаону — духу — и закричала: