Боги Абердина - Михей Натан

«Фруктовый сад Виктора, — значилось на указателе. — 50 центов за самые лучшие яблоки в округе!»

Фермер оказался удивительно молодым деловым человеком, одетым в спортивную куртку Йельского университета, брюки цвета хаки и рабочие сапоги. Когда я подъехал ко входу, он тянул желтую цепь через дорогу. Мгновение фермер стоял неподвижно, разглядывая нас сквозь облако пыли, поднятое «ягуаром», потом направился к нам.

— Мы закрылись, — объявил он.

Фермер опирался на руку, которую прижал к верху машины с ободком над моим стеклом. У него было вытянутое лицо, светлые волосы, кожа оказалась очень сильно загорелой, на ее фоне резко выделялись белые зубы.

— Мы приехали издалека, — объявил Дэн. — Из Фэрвича.

— Вы студенты Абердина?

Он бросил взгляд на Дэна, осмотрел его странное одеяние, беспокойно нахмурился, и после этого уже обращался ко мне.

— Да, сэр, — ответил я.

Я посмотрел на собственные руки, которые лежали на кожаном руле «ягуара» Хауи.

«Вероятно, мы выглядим, как испорченные детки, которые учатся в университетах, — подумал я. — И определенно от нас воняет, как от пьяниц».

Он отвернулся, потом снова посмотрел на нас.

— Мне очень жаль, что вы зря проделали такой путь. — Судя по всему, все было как раз наоборот. — Мы на сегодня закрываемся. Приезжайте завтра. — Фермер шагнул назад и посмотрел на часы. — Знаете, мы рано откроемся.

— Завтра у нас не будет времени, — сказал Дэн. — Мы приезжали в прошлом году, как раз в это время. Вы позволили нам остаться после наступления темноты. Мы достали фонарики из багажника и погуляли. Тогда мы купили почти двадцать фунтов.

— Правда? — фермер снова посмотрел на цепь. — Наверное, был плохой день. Я не могу представить…

— Мой друг обещал прислать вам семена. Артур Фитч, помните его? Вы рассказывали ему, какие яблоки нужны для приготовления сидра.

Фермер остановился и задумчиво посмотрел на нас.

— О-о, высокий парень, правильно? — Он немного расслабился, но так и стоял с цепью в руке. — Артур действительно прислал мне несколько саженцев. Очень мило с его стороны. Они все еще в рассаднике. Сейчас примерно вот такие. — Фермер показал на уровень груди и улыбнулся. — Ну и как, получился сидр?

Поскольку я без того много времени проводил рядом с Артом, то часто воспринимал его харизму, как должное. Артура так беспокоил этикет и протокол, что иногда он казался чопорным и жеманным. Это противопоставлялось его любви к неподчинению правилам и инакомыслию, даже бунтарству. Две стороны его натуры казались несовместимыми, пока я не понял, что у обеих — одна цель. Если бы Арт обещал прислать этому фермеру семена экзотических яблонь, а потом не прислал, то оказался бы таким, как все остальные никчемные детки Абердина. Но он заплатил не просто за семена, а за саженцы, которые доставили откуда-то из Калифорнии. Именно экстравагантное, полное достоинства поведение Артура делало его таким незабываемым, а если внимательно подумать — то неискренним и каким-то фальшивым. Поэтому меня не удивило, что Арт непреклонно опровергал и доказывал несостоятельность идей Канта о том, что цель превыше действия. «Независимо от намерений человека, если его действия добродетельны, то в чем проблема? — сказал он мне однажды, когда мы ехали в магазин в его машине. — Ты что, предпочтешь добрые намерения и дурные действия, а не наоборот?»

Фермер бросил цепь на землю и жестом пригласил нас заезжать. Он сказал, что если нам потребуются джутовые мешки, то дальше по дороге мы найдем их в корзине.

Я понял, что никогда раньше не бывал во фруктовом саду. Я представлял его в виде идеальной сетки из хорошо утоптанных грунтовых плоских дорожек, вдоль которых рядами растут деревья — все одинаковой высоты, с ярко-красными блестящими фруктами на идеально круглых кронах.

Но «Фруктовый сад Виктора» оказался полной противоположностью. Рельеф местности постоянно менялся, земля шла под уклон, лишь иногда — ровно, с наклоном вбок. Иногда тропинка резко уходила вверх, в гору, затем без предупреждения открывался обрыв, под которым валялись листья, гравий и корни. Порой у меня возникало ощущение, будто я нахожусь на корабле среди бушующих волн. Садящееся солнце пробивалось сквозь листву, в лучах кружились пылинки, комары и мошки, которые перелетали от лучика к лучику. В теплом воздухе поздней осени висел сильный терпкий запах яблок.

Я немного пособирал яблоки, наполнил мешок на четверть, а затем пошел прочь от Дэна, по тропе, идущей вверх по поросшему деревьями пригорку. Мне пришлось перебираться через покрытое мхом бревно, которое упало и лежало поперек ручья. Сад остался позади, скрытый паутиной диких кустов, напоминающих голову медузы Горгоны, а также массивными валунами.

Я остановился и прислушался. Гудели насекомые. Тихо шумела и пузырилась вода. Приглушенный гул самолета слышался где-то над головой.

— О чем задумался?

Дэн появился рядом со мной и наклонился, чтобы поднять камень. Потом он сел на свой наполовину заполненный мешок и бросил камушек в ручей.

— Ожидаю, что какое-нибудь чудовище внезапно выпрыгнет из-за гниющего бревна, — признался я.

— Да, такая мысль действительно появляется, — согласился Дэнни и поддал ногой по куче листьев, смешанных с грязью. — Наверное, здесь вокруг можно найти наконечники индейских стрел.

Он обернулся и посмотрел на валун, маячивший над нами. В трещины забились старые листья, сбоку кучей лежали обрубленные ветки. По уменьшающемуся солнечному пятну на поверхности камня медленно полз жук. Дэн показал на основание огромной скалы.

— Видишь? Я думаю, что это медвежьи следы. Они тут точили когти.

В камне осталось несколько длинных тонких неровных полос.

— Ты уверен? — спорил я. Стало как-то не по себе.

— О, да, здесь водятся медведи. В прошлом году мы с Артом нашли пещеру примерно в миле отсюда. — Он показал на другую сторону ручья, на самую густую часть леса. — Артур предложил мне туда прогуляться.

— А ты?

— Я? Ни в коем случае. Правда, Арт пошел.

«Конечно», — подумал я.

— Он сказал, что видел там старые кости и куски меха. И там пахнет, как в зоопарке.

Я вглядывался в лес, а потом спросил:

— Хочешь проверить?

— Ты серьезно?

— Да, — ответил я. — Почему бы и нет? Никогда раньше не видел медведя.

Дэн неотрывно смотрел на меня, кепи было лихо сдвинуто на ухо, руки убраны в карманы, коричневый плющ обмотался вокруг одного ботинка. Что-то прожужжало рядом с моим ухом.

— Ну что? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Ничего, — Дэнни почти улыбался.

Мы оба замолчали, мое возбуждение по поводу встречи с медведем сразу же прошло. На ветке над головой прыгала и щебетала птичка.

— Что смешного? — спросил я.

— Просто мне сейчас в голову пришла одна мысль, вот и все. — Он наклонился и поднял мешок с яблоками.

— О чем?

— Это глупость, — сказал Дэн.

— И что за глупость?

Тогда он на самом деле улыбнулся — смело и взбудораженно. Затем рассмеялся. Я засмеялся в ответ — скорее, из-за замешательства, чем по какой-то другой причине.

Что-то треснуло вдали, словно надломленная ветка. Мы оба подпрыгнули в испуге и посмотрели в направлении шума. Примерно в пятидесяти ярдах стоял олень и смотрел на нас большими черными глазами, затем бросился прочь. Мы увидели, как в чаще мелькает его белый хвост.

Дэн склонился вперед и поцеловал меня в щеку. Я отпрянул назад и уставился на него.

— Что это, черт побери?

Он пожал плечами.

— Нам пора назад, — сказал Дэнни. — Я не очень хорошо знаю эти сельские дороги, особенно, в темноте.

Он развернулся и пошел назад, к саду, перебросив мешок через плечо.

— Дэн! — позвал я, но он не услышал, или притворился, что не услышал. С этим вопрос был снят. Мы больше никогда не обсуждали тот день.

В первую неделю ноября резко потеплело. Со стороны побережья пришел фронт теплого воздуха. В результате в студгородке началось ностальгическое возрождение летних дней. Студенты достали шезлонги и вентиляторы, загорали на ступенях Торрен-холла между занятиями, играли в футбол в университетском дворе, раздевшись по пояс. Я решил не проводить вторую половину дня за чтением в библиотеке, и вместо этого вернулся домой. Хотелось отвести Нила к пруду, может, самому зайти вместе с ним в воду, почувствовать, как шелковистая грязь и ил хлюпают у меня между пальцев ног.

Это был необычно яркий день. Обжигающим белый свет падал с неба, словно от двух солнц, и даже цвет небес, казалось, поблек от этой яркости, став каким-то тускло-голубым. Я вышел из задней части дома и пошел к пруду. Сломанное каноэ все еще стояло на траве, со всех сторон лежали кучи листьев.