В бездне времен. Игра на опережение - Алексей Рюриков

«…оказывала содействие Локкарту в знакомстве с людьми, интересующими разведывательную службу Великобритании, способствуя тем самым получению шпионской информации о…

…В 1927 году, Локкарт и Брасова, при посредничестве бывшего агента британской разведки Рейли, вступили в преступный сговор с гражданином Германии Блашке, занимающимся подделкой денежных купюр – фунтов стерлингов Великобритании, распределив роли следующим образом: Блашке, через Рейли, передает Локкарту и Барсовой фальшивые купюры, которые вышеуказанные лица реализуют, расплачиваясь ими за сделанные покупки, после чего расплачиваются с Блашке из расчета пятьдесят пенсов за фальшивый фунт. Реализуя свой преступный умысел, Брасова в период…»

– Наташенька… – прошептал он. Обернулся к Николаю и выкрикнул: – Этого не может быть!

– Это есть! – резким, как выстрел, голосом ответил брат. – Собранные доказательства достаточны для предъявления обвинения. Полностью достаточны! Твоя…

Он осекся, перевел дыхание и, подумав, продолжил:

– Ты понимаешь, что это значит? Она предала не только тебя. Она предала страну, династию – всех! Она соучастница шпионажа, убийства, фальшивомонетчества! А ты, – теперь император не сдерживал эмоций, – ты ее покрывал.

– Я не знал! – заявил Михаил. И тут же невпопад продолжил: – А она не могла! Это все ваши интриги. Вы всегда ненавидели Натали! Ты, твоя жена – вы не понимаете! Ты женился второй раз только ради наследника! Тебя не понять…

Вот это он сказал зря. Подобные высказывания будили в Николае страшные воспоминания о смерти первых жены и сына. Когда он слышал что-то подобное, перед глазами вставала отчетливая картина их похорон. И реагировать он привык безжалостно.

– Молчать! – тихим, но непререкаемым голосом прервал он Михаила. – Ты едешь в Ташкент. Навсегда, без права выезда. Брасова дает требуемые показания офицерам Дворцовой полиции, после чего, – тут он задумался и спросил уже другим, обеспокоенным тоном: – Ты хочешь, чтобы она ехала с тобой?

– Я хочу с ней поговорить! – Великий князь смотрел на императора волком.

«Эк смотрит, – невольно подумал Николай. – Из-за своей потаскухи готов мне глотку порвать. Я, что ли, виноват?»

А вслух ответил:

– Хорошо. Я устрою тебе свидание.

24.08.1930 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 4. Штаб Отдельного корпуса жандармов

Новости поразили даже циничных профессионалов сыска.

– Какого черта! Она что, с ума сошла? – ярился в кабинете Сиволапов. – Ну зачем? Ведь двадцать лет прожили, ребенок растет! Зачем?

– А что было-то? – тяжело вздохнув, спросил Ежевский.

– На свидании с Михаилом, – вздохнул Николай Степанович, – Брасова ему открыто высказала: мол, ты мне жизнь испортил, и вообще моя ошибка. А я, мол, Локкарта люблю, и плевать мне на все остальное. Великий князь молча повернулся, вышел и уехал домой. Там написал записку его величеству. Четыре слова: «Брат, ты был прав». И застрелился… Ладно, с немцами-то как?

– А что с немцами? – пожал плечами следователь. – Взяли они всю лавочку, Мюллер и взял. Нам копии протоколов допросов переслал. На, почитай. Их главарь, Рудольф Блашке, показания дал.

Гумилев быстро просматривал текст:

«С 1924 года я и мой брат, Оскар Блашке, занимались подделкой документов. Изготавливал их мой брат, я доставал для него необходимые материалы и находил покупателей…

…В 1926 году я познакомился с Фрицем Вендингом, для которого Оскар изготовил поддельное удостоверение личности. Через месяц Вендинг встретился со мной и рассказал, что у него есть некоторое оборудование для печатания поддельных денег. Он предложил организовать выпуск фальшивых фунтов стерлингов, я согласился. Позже я познакомился с Куртом Левински из Гамбурга, и вместе с ним мы организовали нелегальный цех по подделке фунтов, занимались подделкой денег и иногда документов…

…Впоследствии к нам присоединились также Оскар Скала и Альфред Бургер – они из Чехии. Сначала фальшивые фунты получались плохо, но в 1927 году нам удалось добиться хорошего качества подделки. В целях конспирации мы перебрались в Чехословакию, Скала и Бургер сняли там домик недалеко от города Страконицы, где мы и организовали производство…

…Мой брат, Левински, Скала и Бургер печатали деньги, я и Вендинг занимались сбытом. Остальные тоже иногда распространяли фальшивые деньги…»

Потом взгляд зацепился за знакомую фамилию:

«…В сентябре 1927 года, точную дату я не помню, Вендинг познакомил меня с британцем, как я позднее узнал, его фамилия – Рейли. Тогда у нас возникла проблема сбыта изготовленных фунтов. Сами мы могли распространить только небольшие суммы, и Вендинг предложил устроить это дело через Рейли. Вендинг раньше занимался контрабандой опиума из Китая и торговлей оружием и на этой почве познакомился с Рейли. Мы предложили Рейли войти в дело. Он согласился и через своих знакомых начал вкладывать фальшивые деньги в банки. Среди его знакомых были русские. Одна – женщина, фамилии ее я не знаю…»

«Молодец Мюллер, – удовлетворенно подумал подполковник. – Слово держит. Похоже, Брасова останется «неустановленною дамой», и скандала не будет. Что там дальше?»

«…вторым был Базиль Иванов, он проживает в Петербурге.

Вопрос: Когда вы вошли в сговор с итальянскими преступниками и с кем именно?

Ответ: Это было в марте 1928 года. Как я уже ранее показал, Вендинг имел дело с торговлей наркотиками. В то время он познакомился с итальянцами, которые возили героин и морфий. Рейли тоже имел дело с этими людьми. Вендинг и Рейли предложили мне попробовать работать с «Mafia», это банда с острова Сицилия, в Италии. Рейли и Вендинг встретились с представителем «Mafia» в Неаполе и договорились, что люди сицилийцев будут покупать фальшивые фунты по тридцать процентов от номинала. Главным у итальянцев является дон Кармело, но я его лично никогда не видел, с ним договаривались Рейли и Вендинг. Я встречался с Вито Коттоне, это представитель дона Кармело. Именно ему я передавал поддельные фунты, и именно он расплачивался со мной настоящими деньгами…

…В мае сего года в Карлсбаде я передал 60 000 фальшивых фунтов Рейли. Примерно через месяц я должен был получить от него перевод на мой счет в швейцарском банке «Graubayedner bank» в сумме 15 000 фунтов стерлингов, по одному настоящему за четыре поддельных. Но в июне Рейли сказал мне, что Базиль Иванов стал шантажировать итальянцев и угрожает выдать наши операции полиции. Рейли пояснил, что он дал указание Коттоне, который в это время был в Петербурге, ликвидировать вымогателя, и итальянец Иванова убил, но при этом те девяносто тысяч, которые я передал в мае, пропали, поскольку Иванов их спрятал…»

«Ай да Сидней, – усмехнулся про себя Гумилев. – Еще и себе в карман положил, нагрел компаньонов. А как Ивановым возмущался, а? Впрочем, это уже нас мало затрагивает».

А вслух спросил:

– Для суда теперь-то хватит?

– Теперь, пожалуй, хватит, – задумчиво ответил Ежевский. – Мюллер еще Швенда, это настоящая фамилия Вендинга, допрос прислал. Фриц Швенд, как выяснилось, личность известная, международный уголовник. Остальные-то фальшивомонетчики не в курсе, а вот Швенд слова Рейли подтверждает. Когда решали, что делать, именно Швенд договорился с доном Кармело, что Вито Иванова уберет. Помните, в телеграмме Коттоне от Рейли: «директором согласовано»? Вот об этом и речь. Так что с судом у нас все в порядке будет. А вот с Брасовой теперь что?

– Да кто ее знает? – ответил вместо подполковника Сиволапов. – Наверное, вышлют. Или заболеет чем-нибудь… неизлечимым. Разглашению не подлежит, слыхал такое?

Глава 3

Эндшпиль

24.08.1930 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Зимний дворец

Император и Великий князь носили траур, смерть Михаила оказалась неожиданной для обоих. Но разговор откладывать не стали.

– Итак? – спросил Николай.

– Я думаю, операция свою задачу выполнила. Локкарта и Рейли завлекли в Россию и арестовали, Брасову разоблачили. Вот с Михаилом…

– Да. С Мишей вышло премерзостно, – передернувшись, ответил царь. Он вздохнул, отвернулся в угол, к иконам, перекрестился. Потом расстроенным тоном объяснил: – Я теперь часто молюсь. Грехов много накопилось, а конец уж скоро, чую. Помнишь Распутина?

– Гришку? – вырвалось у князя.

– Ну да, да, – мягко, но уже начиная раздражаться, ответил император. – Я же тогда, в тринадцатом году, как от ран оправился, его в деревню отослал. Без права выезда. Там он и умер, пьяный замерз зимой. Тоже смерть на мне! А будь он сейчас, хоть помолились бы вместе…

– Papá, не надо так, – начал Дмитрий Павлович. – Тебе всего шестьдесят два.

– Я знаю, – оборвал его император. – Давай вернемся к итогам операции.