Воспоминания о революционном Новониколаевске (1904-1920 гг.) - Михаил Никитин

Из Утянки мы отправились в с. Довольное. Там находился небольшой отряд, который возглавлял П. Твердохлебов.

Приехал Павел. О совместных действиях или слиянии отрядов с Твердохлебовым мы не договорились. У того зрела думка: иметь свой маленький летучий отряд, не связанный с населением через ревкомы.

Ярки — красивое волостное село. Договорились общими силами собрать больше подвод, посадить на них людей и поднять вокруг села как можно больше дорожной пыли. А небольшими группами кавалеристов демонстрировать обход села.

В телеги, брички посадили больше трехсот человек. В общем небоеспособный отряд оказался полезным нам. Поднялась такая пыль и блеск от вил, кос, пик, что можно было подумать — едет не меньше двух батальонов пехоты. Каратели, даже не отстреливаясь, спешно выехали из Ярков в с. Каргат.

Но хуже сложились дела в дер. Кротово. Туда пошла группа наших людей и группа Учайкина. При подходе беляков партизаны обстреляли их, но держаться было нечем, и пришлось отступать вброд через реку Чулым. В наших рядах произошло замешательство. Некоторые товарищи не успели отойти… На другой день нашли замученными Дорожкова, Емельяна Рековского и Григория Семенова. Гурьян Нечеухин больной лежал в доме крестьянина, его сильно избили шомполами, но он остался жив.

После этих первых неудач встал вопрос об объединении всех мелких отрядов в один, с установлением твердой дисциплины, организацией учебных заведений и т. д.

Для помощи при слиянии отрядов приезжали к нам два представителя от Новониколаевской подпольной организации, фамилий я их не помню.

Слились отряды: наш, Измайловский, Волчанский и тов. Учайкина. Присоединились к нам и люди из отряда Твердохлебова. Создали районный партизанский штаб с отделами: комиссариат с функциями управления отрядом, политического воспитания его, контроля и прочее, судебный отдел: по рассмотрению контрреволюционных и гражданских дел; отдел помощи семьям погибших партизан. Отдел сам занимался изысканием необходимых средств для этой цели путем обложения хозяйств зажиточной части населения через сельские ревкомы; хозяйственный отдел — в его ведении находились все мастерские: ружейная, сапожная, пошивочная, пимокатная, обозоремонтная (кузница), шорно-седельная. Тут же склады продовольствия и фуража. Был организован отдел пропусков для проезда по территории партизанского района.

Командиром объединенного отряда назначили Королева Поликарпа Ивановича, тов. Учайкина — начальником штаба. Брат Павел ведал разведкой в тылу врага.

Булдакову Тарасу из с. Ильинки и мне вменили в обязанность работу по расширению района партизанских действий.

Вскоре мы создали сельские ревкомы, принимали и направляли добровольцев в отряд, организовывали местные дружины для охраны сел. Оружие и боеприпасы, какие находились в селах, собирал Карсаков Виктор Брониславович из Волчанки и посылал в районный штаб.

Перед отрядом стояла задача — не допускать колчаковцев в пределы нашего района, расширять свою территорию, выводя село за селом из-под власти Колчака.

Так стал расти наш отряд, разбивая и отгоняя мелкие группы колчаковцев, уничтожая белогвардейскую милицию. Отряд креп и вооружением. Случайные люди из отряда отсеивались, мародеров расстреливали, и отряд день ото дня становился все дисциплинированнее и крепче. Занятия вырабатывали у бойцов ловкость и военные знания.

Разведка работала, и врасплох колчаковцы захватить нас не могли. Численность и вооружение врага мы узнавали своевременно, народ был за нас, и наша разведка довольно свободно оказывалась в тылу у врага.

Так, мы узнали, что со стороны Каинска движется отряд белых примерно до тысячи штыков с пулеметами. Отряд наш залег в кустах: пехота — по р. Баган, кавалерия укрылась за березовой рощей.

Беляки шли осторожно.

Обстановка напряженная. Броситься нам в атаку при таких огневых средствах противника было нельзя, и мы ждали подхода противника, чтобы вступить в рукопашную и своей людской силой его смять.

Как только мы дали первый залп, вражеские цепи залегли и открыли сильный огонь. Мы почти не имели патронов и ответный огонь дать не могли. Оставался для нас один выигрышный шанс — противник оторвался далеко от города, около сотни километров, и вряд ли располагал большими запасами боепитания.

Перед собой мы ставили цель — стрелять только по видимому противнику и без промаха, всеми средствами наводить страх на противника и этим вызывать с его стороны огонь, усиливать расход боеприпасов. Израсходовав значительную часть боеприпасов и не зная нашей численности, да к тому же получая слабый ответный огонь, враг должен был бы перейти в штыковую атаку. Но прошло уже около суток, а противник только вел огонь с места.

Тогда командование решило: одновременно всем отрядом дать залп по противнику, крикнув ура, сделать за лесом на конях круг по стерне окошенного хлеба и поднять пыль.

Нам удалось хорошо провести этот маневр: поднялся страшный грохот. Противник дрогнул и отступил. В это время поднялись партизаны, они кинулись грозной лавиной, крича и стреляя на бегу.

Противник пришел в смятение, партизаны ворвались в его расположение. Били прикладом, кололи пиками, вступали в жестокую рукопашную схватку. И когда уже не стало видно ни одной колчаковской шинели, люди собирали оружие, патроны, даже гильзы.

К обозу подъехал бледный, как полотно, наш начальник штаба т. Учайкин. Он попросил помочь сойти с коня. И когда его сняли, он охнул и повалился на землю, его поддержали, расстегнули туго затянутый ремень и сняли шинель. Гимнастерка оказалась в крови. Он был смертельно ранен.

Раненого т. Учайкина мы поместили в бричку, сверху прикрыли брезентом и тихонько повезли в с. Волчанку, чтобы сдать в госпиталь. Сообщили его жене, но когда она встретила бричку, Кузьма Учайкин был уже мертв. Погас его орлиный взгляд. Похоронили тов. Учайкина в с. Волчанке. Под залп команды опустили в могилу гроб с телом боевого партизанского начальника и друга. Мы потеряли подпольщика-большевика, первого начальника партизанского штаба Кузьму Учайкина, павшего за Советскую власть.

Так, с большими жертвами, в жестоких боях, зарождался 9-й Каргатский партизанский полк.

Л. А. Краснопольский

Освобождение Новониколаевска от белых

Л. А. КРАСНОПОЛЬСКИЙ — бывший военный комиссар 4-й Вяземской артиллерийской батареи 27-й Омской стрелковой дивизии 5-й Красной Армии. Участвовал в освобождении Сибири (в том числе Новониколаевска) от колчаковцев и интервентов в 1919–1920 гг. В настоящее время пенсионер.

Падение Омска в ноябре 1919 года приближало конец колчаковской авантюре. Нам, бойцам 5-й Красной Армии, было ясно, что белогвардейщине в Сибири долго не протянуть. Но мы также понимали, что и смертельно раненный зверь может больно кусаться.

Мне, как военному комиссару 4-й Вяземской батареи 27-й Омской дивизии, приходилось часто разговаривать с бойцами, и, помнится, впечатление от этих бесед оставалось всегда одно: люди рвутся вперед, уверенные в окончательной победе. В батарее еще оставалось много ветеранов, которые хорошо помнили тяжелые бои в междуречье Тобола и Ишима весной 1919 года.

Красноармейцы знали обстановку на фронте не только на своем участке, но и у соседей. В курсе событий нас держали армейские газеты «Красный стрелок», а также «Солдатский вестник».

27-я Омская дивизия наступала вдоль Сибирской железной дороги прямо на Новосибирск (Новониколаевск), слева от нас на Томск продвигалась 30-я Иркутская дивизия, справа — 35-я Сибирская. Это были вполне надежные соседи, испытанные уже в совместных боях. 35-й дивизией командовал бывший командир одной из наших бригад К. А. Нейман, а 30-й — А. Я. Лапин, бывший командир нашей бригады, 26-й Златоустовской дивизии. Нейман воевал с нами от самой Казани, был отважным, инициативным командиром. Он принимал участие в освобождении Уфы зимой 1918 г. и Златоуста — летом 1919 г. Лапина мы знали по челябинским боям, его 3-я бригада не раз нас выручала. Пожалуй, это был самый молодой начальник дивизии — ему тогда едва исполнилось 20 лет. В 30-й дивизии служил тогда бывший каргапольский драгун, а ныне маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский.

Наш командный состав был также известен каждому бойцу. О командире дивизии Блажевиче мы много слышали еще в 1918 году, когда он командовал лучшим в дивизии 242-м Волжским полком, а затем — 3-й бригадой. Будучи помощником начальника дивизии, Блажевич организовывал переход через Урал, принимал участие в освобождении Омска. Бывший подполковник царской армии, он с первых дней революции безоговорочно встал на ее сторону и честно сражался за революцию. С виду несколько суровый, Блажевич обладал сильной волей и был популярен в массах своей справедливостью: «Тверд и справедлив, требователен и отзывчив», — говорили о нем бойцы.