Бастард Ивана Грозного 2 - Михаил Васильевич Шелест

в замке провернулся. Замок, запираясь, щёлкнул. Санька остался в темноте.

— Надо же, какое блядство! — Вырвалось у него. — И что теперь делать? Кому я, нахрен, такой нужен?! Что-то связать или сплести, ещё смогу, а больше ничего. У-у-у…

Санька тихонько завыл. Он сидел на лежанке, раскачивался телом взад и вперёд и тихо подвывал. Все его помыслы, мечты и грёзы разрушились вдруг. Только он почувствовал себя моряком, как вынужден перемещаться ползком, как таракан. Санька представил себя ползающим по палубе и заплакал. Не построить ему, как он мечтал, самый большой корабль и не стоять ему на бушприте этого корабля и не смотреть вдаль с высоты десятиэтажного дома.

* * *

К замку Оскар подъехали верхом несколько вооружённых и экипированных в доспехи всадников. Они были забрызганы грязью и едва держались в сёдлах. Несмотря на поздний вечер, гвардейцы опустили мост и подняли решётку ворот не произнеся ни звука.

Замок был невелик. Его почти квадратные формы замыкали маленький дворик, где всадники спешились, разоблачились, оставшись в цивильной одежде и умылись.

— Магистр ждёт вас, мессир, — с поклоном приветствовал придворный самого старшего по возрасту рыцаря.

— Пусть будут прокляты, эти ваши чёртовы ступени, — проворчал Микаэль Агрикола, епископ финляндской лютеранской церкви. — Я старый больной человек…

— Магистр просил провести вас на первый этаж, мессир.

— Хвала богам, — сказал епископ и осёкся.

— Гхы-гхы, — кашлянул он неуверенно, но, подумав немного, махнул рукой. — Ведите, кавалер.

Они поднялись всего лишь на десять ступеней и вошли в небольшую, пустую каморку с лежанкой и двумя табуретами.

— Присаживайтесь, мессир. Мастер сейчас спустится.

Епископ, тяжело переставляя ноги, прошел к лежанке и лёг с блаженным стоном. Он прикрыл глаза и мгновенно провалился в сон. Через мгновение он уже храпел и пришедший через полчаса несколько заспанный Ганс Ольденбург, вероятно, его только что подняли с постели, искренне ему позавидовал.

— Просыпайтесь же, Микаэль! Нам надо всё обсудить до завтрашнего утра. Вернее, уже до сегодняшнего. Время за полночь. Мы ждали вас вчера.

Кряхтя и стеная, епископ сел на узкой лежанке.

— Мой бедный зад, — он опёрся на стену, — и спина.

Несмотря на стоны, на лице пожилого епископа растекалось блаженство.

— Гонец прибыл два дня назад. Мы неслись как птицы.

— Почему вы не приплыли кораблём?

— Я терпеть не могу море и наши шхеры.

А из-за вас я не попал на годовщину основания нашего ордена.

— Ну, так и плыли бы сразу в Або. Вам же по пути!

— Наш принц только очнулся.

Епископ подался вперёд.

— Он всё-таки принц?!

— Да. Это подтвердил его попутчик, купеческий гость Пётр Никляев сын Никифоров.

— Где он сейчас? Никляев…

— В башне.

— Нельзя, чтобы он сбежал.

— Это невозможно, — спокойно проговорил Ольденбург.

Оба собеседника наконец-то проснулись. Худощавое лицо магистра плотно сжатыми губами выражало решительность, а чуть прищуренные глаза напряжение ума. Он тоже был не молод, и в отличие от епископа, поджар. Его длинные волосы ниспадали на гладкое смуглое лицо чёрными прядями.

Епископ же не был ни худ, ни толст, носил и усы, и короткую русую бороду. Он был сед, но его седина не бросалась в глаза.

— Что с вашим русским принцем?

— Он ослеп и это его огорчает.

— Ничего себе! Всего лишь огорчает?! — Удивился епископ. — А вообще, как он воспринял сообщение о том, что он официальный наследник Московского престола?

— Они вышли в плавание из нового русского порта до получения сообщения о гибели царя Ивана.

— То есть, он не сбежал от слуг Андрея Старицкого?

— Не понятно. По словам купца, они шли в Выборг, а капитан решил зайти в нашу бухту по своей воле. Никляев отговаривал капитана, но тот проигнорировал его предостережения. Похоже, он знал, что здесь стоит наш замок.

— Но тогда зачем они начали стрелять?

— Первым начал стрелять Никляев. Он сам сознался. Рассказывает, что вышел на палубу и увидел наш баркас и наших рыцарей, обезоруживших корабельных сторожей. Вот и начал стрелять. Если бы не этот купец, мы бы взяли их очень тихо.

— Принц знал, а купец не знал? Думаете, он хотел просто сбежать и это совпадение, что погиб русский царь?

— Похоже, что так.

— И зачем вы вызвали меня?

Магистр помолчал.

— Мы специально беседуем здесь, потому, что это единственное место в замке, где нас никто не подслушает. Я подумал, что это может быть наш с вами шанс. Шанс освободить Финляндию.

— От кого?

— От Швеции, от Дании, от Германии… От всех! Ты же сам говорил про независимую Финляндию!

— Ты думаешь, новый русский царь даст нам независимость? Думаешь, он победит Швецию? Эти бородатые скоморохи в рясах? У них нет ни оружия, ни армии!

Магистр посмотрел на епископа снисходительно и тот насторожился.

— Что?

— Завтра ты увидишь корабль, на котором приплыл новый царь, и винторезные казнозарядные пищали.

— Винторезные казнозарядные пищали? Это как?

— А вот так!

Магистр сделал кольцо из большого и указательного пальцев левой руки и хлопнул по нему ладонью правой.

— Это, скажу я вам, совершенно новое оружие. Мы отстреляли ружья. И знаете, что? У них пули не круглые, а удлинённые. Вот такие. Как полпальца.

Он показал указательный палец и снова сунул его в «кольцо» левой ладони. Епископ рассмеялся.

— Не очень прилично смотрится!

— Зато практично. Завтра увидите. Это совершенно новое оружие и я, более чем уверен, что принц привёз его с собой специально, чтобы показать шведскому королю.

— Для чего? — удивился епископ.

— Не знаю.

— Что вы конкретно предлагаете?

* * *

Саньку разбудил стук в дверь и её открывание. Он долго не мог уснуть, потом бредил и, в конце концов, отключился и провалялся некоторое время в забытьи. И вот его разбудили.

— Кого черти принесли! Дайте поспать! — крикнул он и отвернулся лицом к стене, которую он не видел. — К чёрту всех!

— Вы бы, Александр, поели.

— Пошли к чёрту! Никого видеть… — он хотел сказать «не хочу», но поняв, что эти слова не уместны в данной ситуации, оборвал фразу и застонал.

— Вы, Александр, зря так убиваетесь, — сказал магистр. — В Московии уже был слепой царь Василий Тёмный. Ваш прадед. И довольно неплохо царствовал. И главное, долго.

Санька отметил про себя, что его приравняли к царям, но отнёс это к высокой информированности иезуита. По мнению Саньки все рыцарские ордена к шестнадцатому веку преобразовались в иезуитские филиалы.

— То царь, а то я, — произнёс он. — Что вам надо, магистр? Зачем вам меня лечить? В петлю, так в петлю, коли нарушил ваш закон. К королю уже не хочу!

— Я предложу вам другой вариант развития вашей судьбы.