Зловещий лабиринт - Александр Александрович Тамоников

Военный как-то смутился. Остальные сделали вид, что происходящее их никоим образом не касается.

– Проводим ликвидацию преступной группы, гауптштурмфюрер, – скупо отчитался военный. – Действует тайная государственная полиция и усиление из тридцать четвертого отдельного батальона Ваффен СС…

– Безумие и безответственность! – рассвирепел Влад. – Вы влезли в чужую операцию, мы уже месяц разрабатываем эту группу, чтобы выйти на крупную рыбу из русской разведки! Люди, которых вы собираетесь забрать, – наши тайные агенты! Кто вам приказал? Это форменное вредительство!

– Мы не в курсе, гауптштурмфюрер, – пожал плечами эсэсовец. – Вам лучше поговорить со штурмбанфюрером Нитке. Он находится в доме.

– Да уж поговорю, не сомневайтесь. – Весь багровый от злости Дымов двинулся к крыльцу. Оборачиваться не стал, знал, что свои не бросят. «Только бы успеть, – стучала в голове мысль. – Только бы успеть…»

Часовой у крыльца наблюдал за его перепалкой с сослуживцем, поколебался, но уступил дорогу. Дымов сунул ему под нос липовый документ, военный покладисто кивнул. Влад взлетел на крыльцо, ногой отворил дверь.

Успели! Гестаповцы и их жертвы еще находились в доме. Картина маслом – откровеннее некуда. Он ввалился в комнату, следом потянулись остальные. Замыкающий группу Балабанов закрыл входную дверь и еще одну – из сеней в комнату. Посреди помещения валялся перевернутый стул. Стол был сдвинут, клеенка, укрывшая столешницу, сползла. У дальней двери валялась разбитая тумбочка – видно, кто-то пытался сбежать, но не вышло.

Мужчина в шляпе и кожаном плаще отряхивал грязь с локтя, плотоядно скалился. Он был сравнительно молод, скуласт, в глазах – холодок. Здоровяки в штатском держали за локти Андерса Смилгу. Подпольщик был против такого конца своей жизни, плевался, пытался вырваться. На полу лежал и харкал кровью Янис Калниш – тоже, не подумав, он оказал сопротивление. Латыш подтягивал под себя ноги, чтобы подняться, но они разъезжались. Еще один субъект с похабной усмешкой на откормленной физиономии выкручивал руку Рамоне. Девушку рвало, волосы растрепались. Это она, по-видимому, пыталась сбежать, но вместо того, чтобы выскочить в дверной проем, протаранила тумбочку.

– Штурмбаннфюрер, это не лезет ни в какие рамки! – прорычал Влад, обращаясь к типу в шляпе. Тот определенно был старшим.

– А вы еще кто такой? – проворчал мужчина, переводя на Дымова тяжелый взгляд.

– Это наша операция, и вы в нее беспардонно вломились! – талдычил Влад одно и то же. Не было времени выдумывать что-то оригинальное. – Вот мои документы. Я представляю… – Он сунул руку в карман, но вместо липовой книжицы выхватил нож, заранее перемещенный в удобное место.

Оружие было сбалансировано (спасибо мертвому диверсанту, у которого он позаимствовал вещицу), летело острием вперед, поражая цели на коротких дистанциях. Лезвие, пробив кость, вошло в тело чуть ниже горла. Штурмбаннфюрер выпучил глаза, как-то потешно всплеснул руками. Дымов бросился к нему – поддержать, чтобы не загремел при падении. Немец стал давиться, его глаза забегали по кругу. Работали молча – одновременно с командиром. Пушкарь кинулся на мордатого – любителя избивать женщин, обвил предплечьем горло, сдавил. Ослабла хватка, девушка упала на колени, давясь кашлем. Мишка и Садовский атаковали оставшихся двоих, ударили их ножами, затыкая одновременно гестаповцам рты. Сработал фактор внезапности, иначе пришлось бы тяжко. Отшатнулся получивший свободу Андерс Смилга, хрипло перевел дыхание. Его мучителей добивали ожесточенными ударами. Первый скончался, не издав ни звука. Он несколько мгновений лежал на полу, выпучив глаза. Агония постепенно заканчивалась. Второй оказался резвее, он хоть и обливался кровью, но как-то сумел оттолкнуть от себя разгулявшегося Мишку и набрал в легкие воздух, чтобы призвать помощь. Влад успел вовремя, ударил его кулаком в живот. Гестаповец поперхнулся, упал на колени. Отчаянный вопль застрял в глотке. Влад ударил по ключице – ребром ладони. Хрустнула кость немца, майор сам чуть не взвыл от сильной боли в руке. Окровавленное тело гестаповца разлеглось под его ногами…

Это безумие продолжалось секунд пятнадцать. И оборвалось – словно по судейскому свистку. Застыли действующие лица и исполнители. Открыл было рот сидящий на кушетке Андерс. Майор показал ему кулак, и тот подавился, закашлялся, схватившись за горло. Тот же кулак, чтобы дважды не поднимать, был показан всем присутствующим. В физиономии Мишки Балабанова (а он стоял на одной ноге, как цапля) появилось что-то сатирическое. Он поставил ногу на место и сделал многозначительное лицо. Кровь была повсюду – поработали на совесть. Трое лежали неподвижно, четвертый подавал признаки жизни, но слабые. Он не представлял опасности в ближайшей перспективе.

Андерс откинул голову на спинку кушетки, его кожа делалась какой-то пятнистой. Приподнялся Янис Калниш, поводил из стороны в сторону головой. Под глазом мужика набухал синяк, с губ еще стекали остатки рвотной массы. Рамона прислонилась к стене, ее трясло. Ее волосы растрепались так, словно девушка, кувыркаясь, падала с сеновала, большие глаза распахнулись до предела. «А она ничего, смазливая, – мысленно оценил внешность девушки Влад. – Хотя и скрывала это, как могла».

– Это опять вы… – хрипло начала девушка и осеклась, сообразив, что свои эмоции лучше оставить на потом.

– Да, решили вернуться, – прошептал Влад. – Вас это чем-то не устраивает?

Девушка нахмурилась, стала энергично растирать лоб, словно изгоняла из головы тяжелые мысли. Дымов показал знаком: никому не двигаться, извлек из кобуры «вальтер» и на цыпочках отправился в сени (в латвийском варианте – просторное помещение с мутным оконцем и садово-огородным инвентарем). Дверь заскрипела так, что нервы оголялись! Он осторожно выглянул в окно. Ситуация снаружи не менялась – облегчение неимоверное… У мотоцикла прохаживались трое, курили и праздно беседовали. Четвертый, впрочем, насторожился. Возможно, он что-то услышал. Или, наоборот, удивился тому, что в доме стало тихо. Он поднялся на крыльцо, помялся у двери и приложил к ней ухо. Солдат находился практически рядом – мешало лишь стекло, чтобы врезать ему по черепу.

– Что там, товарищ майор? – прошептал из комнаты Балабанов. – Противник скапливается?

Влад, не оборачиваясь, показал ему кулак. Потом попятился в комнату, переступил через порог и громко произнес:

– Хорошо, штурмбаннфюрер, – меня устраивают ваши объяснения. Но хочется выразить пожелание: пусть ваше начальство в будущем согласовывает свои действия с моим руководством. Можете уводить задержанных. Но этого парня, уж извините, мы возьмем с собой, он является нашим информатором.

Заскрипели половицы на крыльце – часовой спустился и снова начал прохаживаться. Влад прикрыл дверь в сени и облегченно выдохнул. Смерил насмешливым взглядом всех присутствующих, задержался на своих «хлопцах».

– Вы, братцы, прямо как со скотобойни…

– Вы себя еще не видели, товарищ майор, – прошептал Пушкарь. – Ну, и как мы теперь покажемся в приличном обществе?

– Послушайте, спасибо вам… – у