Времена года - Арпад Тири

Тако отпил глоток воды из стакана и подумал, что пора и ему выступать. Взглянув в глубину зала, он встал:

— Разумеется, я приехал сюда вовсе не затем, чтобы хвалить вас, — начал сухо Тако, передвигая по столу шапку и подыскивая подходящие слова.

Матэ уголком глаза следил за лектором.

— К нам поступает много жалоб на ваше поведение! — громко проговорил Тако в притихшем зале. — Партия понимает ваше воодушевление. Ценит, когда рабочий человек, особенно если это шахтер, едет в село, чтобы помочь крестьянам. Но эти поездки — дело сугубо добровольное. Партия никого силой не посылает. Иногда об этом полезно напомнить. Но поехать в село — это еще не все! От того, кто сам, добровольно, вызвался на это дело, требуется соблюдение строгой партийной дисциплины, ибо это не прогулка, а серьезное политическое дело! Вот почему партия ждет от вас, чтобы в деревню вы ездили не обедать, а проводить агитационную работу среди сельского населения! Мы этого от вас не скрываем! А к нам в партийный центр поступают сигналы, что некоторые из вас, приехав в село, убивают там время на пьянство. Нам, коммунистам, необходимо привлечь крестьянство на свою сторону, в будущем союз с ним будет нам еще нужнее. Именно поэтому партия и не собирается терпеть, чтобы отдельные элементы использовали такие поездки в село для совершения политических авантюр! У нас есть факты, что некоторые шахтеры, вернувшись из такой поездки домой, рассказывают о крестьянах анекдоты!

Тишина в зале стала напряженной. И вдруг откуда-то из угла зала раздался резкий голос:

— Вы, уважаемый товарищ, могли бы и не говорить нам этого!

Зал забурлил. Особенно сильно заволновались задние ряды. Тако всем корпусом подался вперед, словно хотел получше рассмотреть лица сидевших в зале людей.

— Вы, товарищи, понимаете, что я имею в виду! Чтобы не было недоразумения, напомню вам один случай, имевший у вас место. — Тако бросил беглый взгляд на Матэ. — Вы, наверное, помните эту историю. У вас была создана культбригада, которая по воскресеньям выезжала в села и давала там представления. По ходу действия на сцену выходил священник. Роль его играл пожарный с вашей шахты. Все участвующие в представлении еще дома облачались в костюмы тех лиц, которых они играли. Так было всегда. Пожарный, игравший священника, тоже напялил на себя сутану еще дома, а поверх надел шинель. Ну как, вспомнили?..

В зале поднялся неимоверный шум. Шахтеры, чувствуя себя оскорбленными, заволновались. Некоторые демонстративно вышли в коридор и оттуда громко кричали:

— Не так все это было!

— Перевернули все вверх дном!

— Пожарный только хотел произнести небольшую речь перед крестьянами!

— С нами так не следует разговаривать! Мы не позволим разговаривать с нами таким тоном и самому господу богу! Мы работаем в самых трудных условиях, под землей!

После того как дружинники навели в зале порядок, начались прения.

Глядя на Тако, Матэ думал: «Этого ему, пожалуй, не следовало бы говорить! Не понимаю, зачем ему это понадобилось! До сих пор никаких неприятностей у нас не было. Шахтеры не заслужили такого упрека...»

Матэ вспомнил, как старенький, запыленный, вечно чихающий грузовик въехал на центральную площадь села и остановился. Ребятишки окружили его, ощупывали колеса и сетку радиатора. Машина остановилась как раз напротив церкви, посреди пустой площади, окруженной побеленными известкой домиками.

Шахтеры слезли с грузовика. Когда пожарный спрыгивал с машины, бечевка, которой он подвязал рясу под шинелью, лопнула — и черная ряса расправилась почти до самой земли. Шахтеры так и покатились со смеху, а пожарного назвали «вашим преподобием». В этот момент мимо церкви как раз проходил сельский судья. Увидев поповскую рясу на одном из приехавших, он испуганно улыбнулся. Осмотревшись по сторонам, он кивнул в сторону наряженного попом пожарного и сказал: «Какие вы предусмотрительные, товарищи, привезли с собой даже священника! А то священник, который обычно приходит к нам из соседнего села, заболел и уже две недели не встает с постели. Теперь перед началом вашего представления наши верующие смогут прослушать обедню».

В этот момент в зале включили свет. Тако, кусая губы, слушал выступления шахтеров. «Я, конечно, мог бы и иначе все это рассказать, — думал он. — Но выступления шахтеров свидетельствуют о том, что подозрения товарищей из центра не были беспочвенными».

Что-то записав в свой блокнот, Тако попросил еще раз предоставить ему слово.

— Это вам так не пройдет! — угрожающим голосом сказал Тако. — Вместо того чтобы признать критику партии, вы ведете себя отнюдь не так, как подобает коммунистам.

— Поживем — увидим! — выкрикнул из зала кто-то.

Шахтеры одобряюще зашумели.

Матэ встал, бросив взгляд на Тако. У него было такое чувство, будто весь дом рушится и единственное спасение только в том, чтобы своим телом поддержать падающие балки. Лицо Матэ было бледно.

— Такой случай с пожарным у нас действительно был, — сказал он. — Товарищи, присутствовавшие при этом, поняли свою ошибку. Однако я никак не могу согласиться с тем, чтобы шахтеров, вместе с которыми я в течение долгих лет спускаюсь под землю и работаю там, товарищей, которые после нелегкой трудовой недели садятся в грузовик и каждое воскресенье едут в село, чтобы помочь крестьянам, обзывали политическими авантюристами!

Слова Матэ потонули в громе аплодисментов. Несколько человек что-то выкрикнули, остальные молча ждали, что будет дальше. Взгляды всех были устремлены на Тако, который, нахмурив лоб, оглядывал ряды шахтеров, словно разыскивая среди них кого-то, на самом же деле он смотрел в зал невидящим взглядом.

— Шахтеры не жалеют на такие поездки своего свободного времени, — продолжал Матэ, все более воодушевляясь, чувствуя поддержку зала, — никто из них не считает это жертвой, потому что они коммунисты! Еду с собой они берут свою. А за три года у нас всего-навсего было лишь два случая, когда товарищи заглядывали на дно стакана. Мы исключили их из бригады, хотя я и сейчас не могу назвать их пьяницами! Сельские богатеи и бывшие крупные землевладельцы действительно смотрят на нас недобрыми глазами. Может быть, именно они-то и жалуются на нас в центр, так как в их глазах мы всегда были политическими авантюристами.

Случай с пожарным был, не отрицаю. Но я не могу сказать, что такие случаи часты. Больше того! Мне кажется, крестьяне относятся к шахтерам с уважением, а не ругают нас, как это было сейчас. От имени всех здесь собравшихся я